Николай Самуйлов - Принц и опер. Роман фантастических приключений

В конце путешествия осмотрели «дачу», или «загородную хижину» несчастного барона. Сначала внешне – вокруг по спирали, а потом в пешем порядке по залам, апартаментам, кабинетам и будуарам. Домоправитель Серафим сопровождал меня и профессора по одному ему ведомому маршруту. Здесь без гида можно легко заблудиться.

Симпатичная донна Роза накормила нас обедом. Сэр Оскар позволил угостить себя рюмочкой местного бренди. Он же категорически запретил угощаться горячительными напитками мне. До особого распоряжения. Кроме этого не советовал пользоваться информационными каналами ТП видео, домашним телепортаном и чем-то ещё, о чём информировал только Серафима.

Прощаясь, профессор поинтересовался, где я прячу моего персонального собеседника.

Пожать плечами, демонстрируя неосведомлённость о том, где находится мой «персональный собеседник», я не успел. Волосатый юнец, напоминавший меня не стриженного, вошёл в столовую и поприветствовал нас.

– А, вот и собеседник! – воскликнул профессор. – Лёгок на помине. Вас познакомить, или сами разберётесь во взаимоотношениях?

– Разберёмся, сэр, – сказал парень и игриво подмигнул мне.

– В таком случае разрешите откланяться. – Профессор пожал мне руку и направился к выходу. Серафима и Боба, так звали волосатого юношу, он, уходя, знаками внимания не отметил. А они, кажется, и не обиделись. Но мне как-то стало не по себе…

– Ваш браслет, Майкл. – Боб протянул знакомую вещь, обнаруженную мной утром, в кармане халата. – Носите его на левой руке. Для вызова домашних бионов назовите имя. Меня зовут Боб. С Серафимом и Розой вы знакомы. Ещё где-то в доме есть Гектор и Фрам. Мы всегда к вашим услугам…

– Майкл, зачем ты это сделал?!

Доктор Гамильтон вошла в кабинет неожиданно и несколько смутила меня.

Я сидел за шикарным рабочим столом барона в удобном плавающем кресле и пытался расшифровать записи в блокноте, обнаруженном на одной из полок. Дело в том, что на стеллажах и полках кабинета я не увидел книг, кассет или дисков, знакомых по прошлой жизни, из которых можно было бы почерпнуть какую-нибудь информацию об окружающем пространстве. Я обнаружил лишь плоские коробки, заполненные крупными цветными кристаллами. Они-то, скорее всего, и были современными носителями информации. Но как с ними обращаться, я не знал. Блокнот – тетрадь книжного формата в изящном кожаном переплёте, оказался единственной понятной мне вещью. В нём хозяин кабинета вёл записи. Текст был выполнен красивым почерком, латиницей, и, конечно же, представлял для меня совершенную абракадабру. Я даже подумал, что никогда в жизни не выучу язык этой планеты. Но, успокоился, ибо буквально все, с кем я сегодня встречался, прекрасно общались со мной на русском. Лишь донна Роза сказала свой единственный «комплемент» на «тарабацком», когда я, по воле инстинкта приобретенного от похотливого барона, удосужился её приголубить. Но и она спохватилась, услышав первые слова на русском, и сразу заговорила с прибалтийским акцентом от Лаймы Вайкуле…

Баронесса всплеснула руками и медленно подошла ко мне.

Чёрт меня дёрнул явиться именно в это помещение! Я, видимо, нарушил границы допустимого. Кабинет хозяина – территория сугубо приватная. А дневниковые записи в домах господ всегда являлись обязательным табу для остальных домочадцев. Ведь в своём дневнике барон, возможно, фиксировал нечто семейное и личное. Сейчас получу от Мадлен нагоняй!

– Ты мог бы посоветоваться со мной, дорогой Майкл!

– Извините, баронесса! Я всё равно ничего не понял в записях вашего мужа. В кабинет меня привело простое любопытство и желание найти какую-нибудь книгу, альбом или фильм…

– Майкл, зачем ты изменил причёску?! Ты собираешься записаться в космический легион?

– Так вы говорите о моей причёске, баронесса?

– Я говорю о тебе, мой прелестный барон!

Мягкие тёплые ладошки коснулись небритых щёк и заскользили по стриженой голове. Я собирался, было встать, но Мадлен сказала: «Т-с-с!» и, обняв за шею, села ко мне на колени. Её пухлые уста коснулись моих губ…

О-о-о! Поверьте мне на слово, я умел целоваться в прошлой жизни. Возможно Майкл и Мадлен во время сексуальных игр тоже «лобызали» друг друга и наслаждались этим, как и все разумные земляне. Но в данный момент со мной лично произошло нечто необычное. Гормоны в теле молодого барона, видимо, дремали продолжительное время. С момента утраты памяти до момента внедрения в черепную коробку нового «квартиранта» прошли бездеятельные дни, а может и недели. И вот сейчас в здоровом теле мужчины пробудилась та магическая мощь, перед которой ещё не устояла ни одна прекрасная волшебница…

А у прекрасной волшебницы тоже был «застой»…

Мы даже не удосужились спуститься на второй этаж, в знакомый мне будуар. В кабинете барона имелся не очень широкий кожаный диван и прекрасный мягкий ковёр, покрывавший всю свободную территорию между стеллажами и рабочим столом.

Мы выбрали второе…

Силы небесные ввергли нас в неописуемое блаженство и вернули на грешную землю одновременно… но не сразу. Это было нечто непередаваемое…

Собственно говоря, интимные подробности я не стал описывать Бобу, как информацию для «последующих» размышлений. И сэру Оскару они, эти подробности, то же ни к чему…

– Майкл, я знакома с историей восточно-европейских племён, живших на Земле тысячу лет тому назад. Но не думала, что они так искусны в любви. Они умели-таки делать её удивительно приятной!.. Я имею в виду – любовь…

– Ещё они умели пить водку, воровать, воевать, терпеть унижения, писать книги, картины, сочиняли музыку, создали могучую империю, успешно её развалили и совершили ещё многое, чего не делали другие народы…

Я отдыхал рядом с запыхавшейся баронессой и рассматривал узорчатый потолок кабинета. Одновременно в моём мозгу происходил необычный процесс, следствием которого стало зарождение чего-то приятного, интимного, но давно не испытываемого мной. Меня даже приподняло и повлекло к потолочным узорам, красивым и немного таинственным. И я утонул в магических завитках со своими видениями, нахлынувшими на меня из порушенных закоулков памяти…

Это было похоже на первую любовь к девочке из младшего класса. Голубева Светка, наверное, о моих чувствах и не догадывалась, а меня сводили сума её белокурая коса и огромные небесно-голубые глаза. Года три сводили, не меньше, пока я не увидел прекрасную блондинку на школьном новогоднем балу в объятиях подвыпившего старшеклассника. Они целовались, и Светке было приятно. Она даже попискивала в грубых объятиях настойчивого «соперника». В тот вечер во мне щёлкнул внутренний выключатель. Прекрасное чувство больше не зарождалось. А девчонки, которым я нравился, не только попискивали в моих объятиях, но и…