Евгений Хайрулин - Записки бродячего музыканта

ЛАБУШСКАЯ БАЙКА ОТ СКРИПАЧА АНДРЮШКИ ДРУШЛЯКОВА ПО КЛИЧКЕ АНДРЕЙ УР.

Скрипач Андрей за 15 лет жизни в Берлине сменил квартир десять, наверное. Я тоже одно время у него проживал в районе Веддинга. Жильё – жалкая картина бренности. Убожество столичное. Старый, догитлеровский дом с деревянными ступеньками, холодная уборная. Этот грубый, вонючий верзошник был обустроен на лестничной площадке, и был он всего один на целых 4 этажа опорожняющихся. Приходилось, зачастую, сучить ногами под дверями заведения, находясь в неописуемом нетерпении. В самой халупе всегда темно, холодно и сыро. Солнца у нас не бывало. Оно не заглядывало в наши огромные окна-ворота, которые выходили во двор-колодец. Оно обходило эти окна, на всякий случай, стороной. Стенки – каземат. Толстые и промёрзшие. Короче, «Матросская тишина», а не квартира. Неважнецкие условия жизни. Зимой мы волокли из подвала уголь в эти хреновы боярские чертоги. А это, как ни крути, 3-й довоенный этаж, что соответствует примерно 5-му этажу, если перевести на нашу, хрущёвскую высоту. Жгли камин, но теплее не становилось, поэтому укрывались поверх одеяла разным тряпьём, включая предназначенные в стирку штаны, носки и рубашки, а также тряпочные и брезентовые чехлы для инструментов. Помогало плохо, потому особо мёрзнущие товарищи пили напропалую. Но жили дружно и весело, несмотря на хроническое безденежье квартирантов, имеющих девизом своих далеко не царских условий жизни бодрый лозунг: «Жизнь прекрасна и удивительна, если выпить предварительно»! Хороший человек – Андрюха: добрый, весёлый, – одним словом, романтик. Романтики – это такие люди, у которых любовь случается чаще, чем секс. А секс мой друг предпочитал безопасный, не приводящий к женитьбе.

В юности он был Андрюшей Друшляковым. Что означает на музыкантском сленге слово «друшлять», знает любой лабух – от Народного артиста СССР до артиста «жмурового» оркестра. Поэтому он взял фамилию покойного деда-венгра – Ур! Всего две буквы – Ур! Что это значит? Ничего. Коротко и ясно: Андрей Ур! И вот живёт себе, живёт как-то Андрюха в районе Пренцлауер Берг, на 5-м этаже. Музыканты любят жить на высоких этажах. Все без исключенья, без разбору, и на всём белом свете. По крайней мере, мои знакомые ребята – все высоко забрались. К примеру, Сарога в Даугавпилсе – на 5-м, Гаврилов в Киеве – на 4-м, Яцек в Варшаве – на 7м, Валера в Риге – на 5м. Вспомните своих знакомых лабухов – ведь в самом деле? Что за привязанность такая?!.

Короче, живёт себе Андрюха в приподнятом настроении, и не один. Квартируют у него земляки-украинцы. Двое. Одного из них звали Косой с косой – вокалист, пел красиво. Пил ещё лучше. Кликуху эту ему назначили за длинные волосы, которые певун завязывал сзади длинной бабской косичкой, с ленточкой на затылке. В придачу артист вокального жанра плохо видел и имел косоглазие, а потому носил огромные очки-велосипеды, крот несчастный. Вот он и получился – «Косой с косой».

А второй имел погоняло «Мересьев». За то, что когда напивался допьяна, у него отказывали ноги. Напрочь! По нужде (то есть в уборную) в дальнейшем он доставлял своё туловище ползком. А ползал довольно часто. От того, что пил много. По возвращении на родину с ним случилась интересная штука – уже в Украине парня угораздило по киру упасть с балкона и взаправду сломать обе ноги. Вот уж повезло, так повезло человеку! Оправдал псевдоним: Мересьев, так Мересьев!.. И полетел с балкона!

Для тех, кто в детстве не читал книг, поясняю: Алексей Мересьев – лётчик-герой, сбитый фашистами в неравном воздушном бою. Раненый, с перебитыми ногами, он много дней полз по лесу. Его подобрали юные пионеры и доставили, куда следует. Мужественный человек выжил и без ног, на протезах продолжал летать и бить немецких асов в хвост и в гриву.

Конечно, нехорошо с балконов летать и ноги ломать. Наверное, хромой остался или без одной ноги (или с одной ногой – не знаю, как сказать правильно). После приземления его никто не видел – интересно, как он сейчас выглядит? Но живут же люди без рук, без ног – и ничего. У нас в Пензе, где я в музыкальном училище учился, Санька Морозов, трубач, очень сильно хромал. Еле шкандыбал, кулявый. Зато как ловко в баскетбол играл! Даже за сборную училища! И на трубе тоже неплохо умел. После окончания курса обучения, уже дипломированный, таскал на кладбище жмуров. Тогда всех хоронили с музыкой – православных, мусульман, цыган и все другие народы Советского Союза. Не везли, как сейчас, втихаря, по шумным улицам на чёрном «Мерседесе» с занавесками. Тогда было красиво! Оркестр из шести персон идёт… Грустно, медленно… А он, Санька-трубач – култы-култы… Аж загребал, бедный, левым боком! На 4 сантиметра ножка была короче. На колеснице везут жмура, сзади ползёт траурная процессия, народ плачет, скорбит. Вдруг глянут на Саньку хромого – вроде как немного отпускает. И не так грустно, даже вроде бы на оптимизм пробивает! Короче, он своей бодрой походкой выравнивал настроение провожатых.

Там же, в Пензе, в гостинице «Россия» работал другой трубач. Его звали Толик. Фамилию его не знали, я думаю, даже в Уголовном розыске. Весь город знал только его имя и кликуху. Взрослый дядька, джазмен, у него совсем не было левой руки. Кто-то ему до самого плеча ручонку оторвал. И ничего! Держал трубу одной правой и вваливал, как надо быть, не каждый двурукий мог так дудеть! А кликуха к нему забавная приклеилась – «Толик-семикрылый»! Ну не балагуры они после таких прозвищ, эти музыканты! Не остряки, не озорники? У мужика всего-навсего одна клешня, а они его – Семикрылый да Семикрылый… Сердобольные…

Что-то я всё о хромых да безруких… Ну так, значит, жили они все эти трое – Андрей Ур, Косой с косой и Мересьев – очень даже нескучно. Совсем наоборот. Жили они весело, очень весело. Бухали от всего сердца день-деньской! Пьяницы – золотые руки! Не было у них никакой алкогольной зависимости – у них была алкогольная привязанность. У них даже джинсы и ботинки провоняли водкой! Ежедневно отдавали должное алкогольным напиткам. Все! Кроме скрипача Андрюхи.

Пацаны ставили подле своих коек по бутылке вина – это чтобы, значит, ночью жажду утолять. Андрей спал один, без пузыря. Он, наоборот – вместо винища возле себя чаще девчонку какую-никакую в койку укладывал. Соседей вопросы любви и секса не тревожили, их волновал совсем другой лозунг: ни дня без пойла! Вот что их интересовало! Проснётся, к примеру, Мересьев, приложится, забулькает – тут же Косой с косой просыпается, тоже начинает лакать из горла. К утру оба в хлам пьяные. Много раз они клялись и божились, что забросят это чудное занятие. Ага! Щас! Зарэкалася свыня гивна нэ исты! Так и жили. Вы думаете, у них были проблемы с алкоголем? Почему? У них была сплошная радость! Пили до изнеможения, порой по утрам не могли даже вспомнить некоторых эпизодов и фактов. Хотя… – что это за пьянка, если на следующее утро не стыдно?