Татьяна Чебатуркина - Заговор вероятностей

– Ты чего прячешься? Пойдем, я тебя с нашей группой познакомлю. Мне уже кличку прилепили – « Старик». Представляешь, они студенты, а я – старик для них после армии, хотя уже в вузе восстановился. Ведут нас инструкторы по туризму – студенты из пединститута Майкопа подзарабатывают на каникулах. Будем идти с интервалом один километр. Сначала наша группа номер один, а ваша – номер два, за нами. А на кордонах будем жить все вместе. Готовить еду, спать. Света, а хочешь, я в вашу группу перейду? Мне Петр Иванович понравился.

– А у нас женская команда. Тебя девчонки Волжского сразу женят! – Света вдруг с ужасом почувствовала в своей интонации язвительные точечки ворчливого жаргона своей матери, многоопытной проводницы. – А я тоже, между прочим, студентка второго курса Волгоградского пединститута. Будущая учительница физкультуры.

– Понятно, почему ты привыкла командовать! У вас там, в группе, наверное, одни парни? Студентка, спортсменка, комсомолка – пойдем, потанцуем! Завтра рано утром – пробный поход. Отбой, как в казарме, по расписанию. Но ты же выспалась в автобусе у меня на груди! И, знаешь, даже слегка похрапывала. Шучу, просто немного сопела.

И эта несуразная кофточка из ночной рубашки, и этот пижон с шикарным фотоаппаратом через плечо напоказ, и его приколы – все собралось в кучу. Света разозлилась, и вся несдержанность, невоспитанность, внешняя бравада городской девчонки выплеснулись наружу:

– Иди, танцуй со своими студентками в узких шортиках, из-под которых трусики выглядывают! Топай, топай, «Старик», а я лягу тут и дальше спать буду.

Она сорвала байковое одеяло со своей железной казарменной койки. Десяток точно таких же коек заполнял все пространство большого зала с разбросанными сумками, чемоданами, брошенными в беспорядке женскими вещами. Света в своей новой кофточке, вельветовых брюках легла спиной к Ивану, натянула одеяло на голову, чтобы не разреветься на его глазах от непонятной обиды.

– Ну, как знаешь! Спокойной ночи! – Иван закрыл за собой скрипучую дверь, а Света ударила больно кулаком по железной спинке кровати от злости на себя: «Думала, он тебя уговаривать начнет? „Самомнения поубавить, – человек получится“, – вспомнила Света бабушкину мудрость. – Больше он ко мне не подойдет».

А утром на торжественной линейке возле деревянного забора из штакетника почтили минутой молчания не доехавших до этого похода несчастных девочек. Студенты видели в поселке трагические в своем безысходном горе фигуры родителей в черном. Но, когда пили традиционный компот, Петр Иванович всех рассмешил, выловив из стакана большую красную бусину на веревочке, которую всем показал и одел на шею со словами:

– Кто не будет слушать меня, того прикажу кинуть в быструю речку. Такое право дает мне этот амулет

И все, очнувшись, захлопали, а вокруг кучерявились омытые прошедшим дождем кусты и деревья. И долгожданное солнце уже позолотило небо на востоке, когда смеялись и щурились на кадрах вовремя подоспевшего фотографа. И Иван оказался рядом с Петром Ивановичем на фоне невысоких гор во втором отряде теперь уже с изменившимся соотношением – трое мужчин среди семнадцати улыбающихся и прекрасных, каждая по своему, девушек и женщин.

Вот эта непредсказуемость жизни, когда ты не знаешь, что тебя ждет через секунду, другую, полная загадочность существования, – это двигатель прогресса. Что подумаю, что сделаю, – как свободное плавание в невесомости, – делают нашу жизнь бесценной. А это не жизнь, когда все твое существование расписано по годам, дням, секундам. Нам нужна полная неопределенность.

И чтобы светило солнце. И рядом улыбался, пусть даже только один час, несколько минут в сутки, твой лучший друг.

Все дорожные рытвины и канавы были доверху залиты водой, но дорожки из щебенки были чисты от грязи. И хотя Иван улыбался с перекрашенной перекисью яркой блондинкой, аппаратчицей Волжского химкомбината, Света была счастлива, когда он подтягивал ремни на рюкзаках у доброй половины жаждущих его внимания. И когда, проходя мимо, тихонечко, чтобы другие не услышали, сказал:

– Ну, что, выспалась, вредина? Из-за тебя я вчера весь вечер с парнями пил вино. Я с вами иду! Привыкай! С рюкзаком у тебя, я вижу, все нормально, Светик-Семицветик?

И Свете захотелось чмокнуть его в щеку просто за то, что был рядом.

Псебай – поселок, расположенный в живописной долине реки Малая Лаба, в окружении заповедного леса, гор, ручьев, озер и рек, на юго-восточной окраине Краснодарского края. В переводе с древнетюрского «псебай» означает «место, богатое водой».

Он лежит на высоте четыреста метров над уровнем моря. Климат в поселке предгорный, с умеренной влажностью. Здесь не бывает сильных ветров, а солнце светит сто восемьдесят дней в году. Летом на Псебае не жарко, температура не превышает плюс двадцать пять – двадцать семь градусов. Зимой столбик опускается до минус восьми градусов. Снег на горных склонах держится в течение четырех-шести месяцев.

В девятнадцатом веке Псебай был местом княжеской охоты. В 1862 году право на пользование угодьями приобрел великий князь Сергей Михайлович Романов, двоюродный брат Николая П. Он велел построить в Псебае охотничий домик и подсобные помещения для прислуги и содержания собак.

В Псебае находится управлении Восточного кордона единственного на Кубани Кавказского биосферного заповедника. И двенадцать месяцев в году этот уникальный музей природы принимает туристов.

Эта уютная котловина с такими пологими, по-домашнему близкими вершинами, с обрывистыми склонами, издали зеленеющими полянами вековых лесов, встречающимися по дороге выше человеческого роста зарослями шуршащей крупными листьями уже без початков кукурузы, была дверью, за которой прятался неизведанный, таинственный мир высоченных гор, которую каждый мечтал поскорее открыть.

День разгулялся и как бы раздвоился. Первую половину шли по дороге, потом по тропинке вверх, купаясь в лучах солнца и хмелея в ожидании скорого праздника.

Его, солнца, было так много, оно вокруг, и ты в его заводи. Одни лучи упруго, как мячики, отскакивают от тебя, роятся вокруг, создают натянутую сетку, и тебе кажется, что ты с трудом пробираешься через эту мешанину снующих препятствий. Другие буравят все тело, захлестывают его, просачиваются через твои клетки, разгоняют кровь, и зажигают, включают невидимые моторчики бесплотной энергии, и заряжаешься на сумасшедшие поступки, на которые в реальной жизни без помощи солнца был бы не способен решиться.

И мы, осторожные существа, трусливо прячемся от этих выбросов энергии в застенки машин, комнат с кондиционерами, под тень деревьев, в прохладу рек и озер.