Татьяна Чебатуркина - Заговор вероятностей

А солнце смеется над нашими глупыми потугами укрыться от галактического управления нами, возомнившими себя Гераклами сегодняшней жизни.

Проводник, мужик невысокого роста, жилистый, немногословный, перед обедом, после короткого, минут на пятнадцать перекура, вдруг свернул в сторону остроконечной скалы. Она маячила вроде невдалеке, загораживая край неба, но, до которой шли, уже заметно поднимаясь вверх по зеленеющему склону. Пока она не выросла угрюмо прямо перед ними с черной, обугленной, осыпавшейся щебнем и камнями гранитной стеной, с обгоревшими до черноты остатками кустарников и огромных деревьев в радиусе добрых пяти десятков метров. Это было место падения врезавшегося в скалу, потерявшего управление самолета. Аварии, произошедшей два дня назад, во время грозы.

На дороге в стороне стояли два милицейских «УАЗа». И все вокруг было усыпано осколками, обрывками вещей, деталями самолета, которые не успели сгореть дотла, а просто были залиты хлынувшим проливным дождем.

Милиционер, видимо, главный, требовательно махнул, чтобы группа остановилась. Проводник объявил привал, и они вместе с Петром Ивановичем пошли, оглядываясь по сторонам, к машинам.

Эта с закругленными краями, выгоревшая дотла поляна стала местом гибели двенадцати человек. Не спасся никто.

По краю, на зеленой траве были в ряд выложены собранные остатки вещей. Следователь в штатском, вспотевший, уже немолодой, в очках, светлой парусиновой кепке и в рубашке с короткими рукавами, попросил:

– Товарищи! Я понимаю – у вас поход, но, может быть, вы поможете нам еще раз прочесать вот этот участок? – и он махнул рукой в направлении скалы. – И еще. У вас в группе есть две девушки, которые из Уфы до Краснодара летели вместе с погибшими. Мы их заберем на опознание. Поможете?

Когда Петр Иванович передал просьбу следователя, девчонки, как по команде, зарыдали в голос. Все женщины тоже прослезились. Девушек с рюкзаками посадили в милицейскую машину, а вся группа смотрела, как осторожно, словно живая, эта машина спускалась по крутому склону. И вскоре сделалась похожей на спичечный коробок на фоне этого разбега вроде бы невысоких гор, заросших темной щетиной слившихся воедино деревьев.

– Светка, вот парадокс жизни! Здесь, на поляне, мог бы валяться мой разбитый фотоаппарат или мой не сгоревший ботинок! Представляешь, а я расстроился, что мне билет не достался, и пришлось на поезде добираться. Петр Иванович говорил, что в кустах нашли коробку с чайным сервизом, где все чашки были целые. От людей – одни сгоревшие фрагменты, а сервиз целый. Учительница везла дочери в подарок из краевого центра. И дождик, как заправский пожарный, все затушил. Грустное начало нашего восхождения. Лишь бы мать ничего не узнала, а то сразу сюда примчится.

Света, совершенно не подумав, что она делает, схватила обеими ладонями правую ладонь Ивана, крепко сжала, прижала к своей груди. Иван замер от неожиданности, услышав, как рядом с его пульсом взволнованно колотится на мягкой возвышенности девичьей груди чужое неравнодушное сердечко.

– Иван! Это судьба! И теперь проживешь еще сто лет! Жалко всех. А поход у нас пройдет отлично, вот увидишь!

Иван левой рукой прижал Свету к себе, совершенно забыв, что они невольно оказались в кружке своего второго отряда:

– Значит, и наша встреча на вокзале – тоже судьба? – после этих слов Света очнулась, вырвалась из объятия, сдернула в растерянности свой рюкзак с плеч и опустилась на зеленую, уже подсохшую землю:

– А, ну тебя! Все прикалываешь! – Иван сел рядом, но тотчас же возле них объявился Петр Иванович:

– Молодежь, никаких перекуров! Пошли работать!

Вся группа сложила рюкзаки в кучу. Иван молча пошел за Петром Ивановичем и проводником к скале.

Остатков вещей было мало: женский босоножек без пары, перочинный нож, женская хозяйственная сумка, пуговицы, кошелек. Основной поиск был накануне, когда привезли мужчин местного колхоза прямо с уборки урожая, пока комбайны простаивали в ожидании солнечной погоды.

А сейчас бродили маленькими группками по пепелищу, боясь остаться наедине с этими, застывшими в горе, остовами обугленных, черных, только позавчера устремленных к небу и солнцу жизнерадостных многометровых пихт

Особенного ничего не нашли, но в саже перемазались основательно. Проводник отвел группу к реке. Перекусили сухим пайком. Иван полез в холодную речку сполоснуться. Петр Иванович сначала отговаривал, потом махнул рукой:

– Заболеешь в походе, буду тебя лечить.

Вернулись в поселок, с удовольствием поужинали и отправились в поселковую общественную баню. Свете было жарко, и она не взяла с собой теплую кофту. В парилке долго орали песни, лили кипяток на раскаленные камни, брызгались холодной водой, так что местные жительницы с домашними тазиками терпеливо дожидались в узком длинном коридоре, когда уберутся эти бесшабашные приезжие.

Вечерний свежий ветер с гор прохватил и охладил разгоряченное тело. А, может быть, воды холодной из речки напилась без меры, а еще до этого были промокшие под ливнем кроссовки. Ночью зазнобило. Проснулась, как от толчка, – не хватает воздуха. Села на кровати и чуть не уплыла – закружилась голова. Легла, а зубы, как от испуга, начали выстукивать непонятную мелодию, все громче и решительнее. Закуталась в одеяло, но дрожь, как заразная болезнь, перескочила на руки, ноги, сотрясая все тело в лихорадочном, веселом танце. Зашуршала пакетом из рюкзака, отыскала крупные таблетки аспирина, чиркнула спичкой. Стуча стеклом, плеснула в стакан из графина воды, протолкнула в больное горло лошадиную дозу. Легла, продолжая трястись вместе с растянутыми пружинами скрипучей кровати, уговаривая себя успокоиться и заснуть.

Ночь уже улеглась основательно, и близкие звезды обнимали весь небосвод. Свету продолжало знобить под легким байковым одеялом, пока не сняла с соседней пустовавшей койки дополнительное одеяло, закуталась, через полчаса изошла липким потом и снова начала пылать.

Утром проснулась с резкой болью в горле, не могла говорить. За завтраком выпила еще одну таблетку аспирина, запила кружкой горячего кофе с цикорием.

После завтрака всех собрали по группам на инструктаж по технике безопасности и предупредили – в поход ничего лишнего не брать.

На складе выдали горные ботинки, штормовки, спальник с вкладышем, накидку целлофановую на себя и на рюкзак, коврик пластиковый, банки с тушенкой и сгущенкой, пачки сахара, шоколад, крупу, буханки хлеба. И когда Света сложила свои личные вещи и всю обязательную амуницию в армейский рюкзак отчима, попробовала его поднять, то поняла, что вчерашний утренний пробный поход – это легкая усмешка опытного альпиниста над новичком – схватил два килограмма на плечи и готов, как мотылек, порхать на солнце. А шестнадцать или даже больше килограммов, и все время вверх, – вот, где познается сила духа, выносливость, спортивная злость и вера в себя. И еще – крепкая спина и отсутствие жалости к себе.