Илья Тамигин - В начале было трое. Ироническая шпионская фантастика

– Он убежал, а я пошла в дом. Мне было лихо: сильно испугалась, – закончила свою повесть Тоня.

Наступила долгая пауза. Переварить рассказанное было непросто.

– Мы все тщательно проверим, – протянул Минеев, – и сделаем нужные выводы.

Проверить, действительно, было несложно. Начать со Скорой Помощи, они же выезжали к покалеченному, и милиция тоже…

– А можете показать нам, как Вы производите электричество? – возбужденно наклонился к Тоне Лукин.

Та протянула руку. Через мгновение на ладони возник маленький, с вишню, голубой прозрачный шарик, медленно вращающийся по часовой стрелке. Запахло озоном. Затем шарик стал расти. Лукин резко отодвинулся. Шарик исчез. Мужчины синхронным движением вытерли со лбов обильный холодный пот.

– Что ж, Николай Дмитрич, я её забираю к себе. Спасибо, уважил! – протянул руку Лукин после краткой заминки.

– З-забирай… – пожал протянутую руку Минеев, чувствуя огромное облегчение и, одновременно грусть.

Жаль, что больше не увидит эту красоту, но работать с ней… б-рр! Страшно! Как только Лукин не боится?

– Куда… забираете? – пролепетала Тоня, представив, что её сейчас посадят в тюрьму.

– Вы, Тонечка, представляете огромный интерес для науки и безопасности государства. Мы будем исследовать Ваш феномен. Жить вы будете, по крайней мере, некоторое время в… санатории. Мы все устроим на работе и объясним бабушке. Вы ни в чем не будете нуждаться, наденете погоны: лейтенант госбезопасности, звучит, а? Офицерский паёк, длинный отпуск, бесплатные санатории, большая зарплата! Ну, согласны?

– Н-нет…

– Но почему? Что не так? Разве лучше пахать медсестрой за копейки?

– Лучше… А к вам я не хочу!

– Ну, мы ведь можем и власть употребить! Посидишь, подумаешь… И не таких уговаривали! – рассмеялся Лукин.

Он уже представлял, чего можно достичь с помощью этой красотки, сколько статей написать, да что статей – монографий! А использовать её для выполнения спецзаданий! Тут вообще внеочередным повышением пахнет! Не понимает, дурёха, своего счастья.

Он встал, кивком головы показывая Тоне на дверь.

И тут ей сильно-сильно захотелось, чтобы они всё о ней забыли и не беспокоили больше.

Голубой туман возник из ладоней девушки и начал распространяться, заполняя кабинет. Лукин и Минеев оцепенели, побледнев, как мертвецы, до фиолетового оттенка. Это выглядело, как смерть, непонятная, и оттого ещё более страшная. Они ошиблись. Туман вспыхнул искрами, стирая им часть памяти и магнитную ленту в диктофоне.

Тоня продолжала сидеть, ожидая, что будет дальше.

– Вам что, девушка? – поморщился Минеев. У него было чувство, что посетительница прервала важный разговор с Лукиным.

– Так это… Пропуск подпишите! – нашлась Тоня.

Минеев размашисто расписался. Ему хотелось, чтобы красавица поскорее ушла, а то Глафира ещё доложит тестю. Хорошо, что он не один в кабинете! Но зачем пришел Лукин?

– До свидания! – попрощалась девушка и вышла.

Комитетчики тупо пялились друг на друга.

– Так о чем мы говорили? – прервал молчание хозяин кабинета.

– Ты мне обещал что-то интересное показать… – потер лоб Лукин.

– Показать… показать… – зашарил глазами по сторонам Минеев.

О, вот же!

– Ты такую раньше видел? – показал он коллеге новейшую импортную газовую турбозажигалку на пьезокристалле, искусно выполненную в форме пистолета «Люгер» в натуральную величину, – Попробуй, задуй!

– Вещь, слушай! Откуда?

– Оттуда, брат! – полковник, уже совсем придя в себя, махнул рукой куда-то в сторону заката, – Привезли!

…Милль пардон, Мадам! Я не нарочно, это все гороховый суп, вот и месье Портос подтвердит, он тоже ел… Портос! Портос! Я не имел ввиду такого графичного подтверждения… Уф-ф… Человек, противогаз!…

Итак, продолжаю:

– Сержант Ужас!

Заминка. Замполит наклоняется к генералу, и на ушко, шепотом:

– Его фамилия Чжао, товарищ генерал-майор.

– Что, нерусский, что ли?

– Китаец, товарищ генерал-майор.

– Г-м, добро… А то тут неразборчиво… Сержант Чжао!

– Я!

– Выйти из строя!

– Есть!

– За мужество и героизм, проявленный во время исполнения ответственного специального задания командования, приказом министра обороны СССР Вы награждаетесь Орденом Красной Звезды. Поздравляю!

– Служу Советскому Союзу! – рука пружинно метнулась к панаме.

Вэнь Чжао Ли, а по русски – Веня, сидел в казарме, наводя последний лоск на дембельский комплект. Оставалось только прибить к укороченным сапогам высокие каблуки на манер ковбойских. Его дембель задержался на полгода, но завтра, по утрянке – домой, в Москву! Паровоз уже разводит пары! Ту-ту-у! Чух-чух-чух!

Вошел Лёнька Фролов, земляк. Вместе завтра в поезде загудим! От Ташкента трое суток до Белокаменной, будет время оттянуться! Он подмигнул другану и негромко запел:

В кабаке перегар стоит винный,

Звук гармошки душевно плывет.

За столом распояской детина,

Водку пьёт и тихонько поет:

Отслужил! Целый, не убитый,

Отслужил! Целый, не убитый,

Отслужил! Еду я домой…

Лёнька присел на койку, потрогал толстенным пальцем Красную Звезду.

– А знаешь ли ты, что раньше Звезда была высшей наградой Родины?

– Это когда же?

– В двадцатых.

– Не, Лёнь, не знал.

Помолчали.

– Ты сегодня вечером где, Веня?

– Здесь, где же ещё?

– А с Динкой, не пойдешь прощаться, разве?

– Простился уже, и бегунок подписал.

Оба захохотали. Это была старая хохма.

Татарка Динка была бесплодная вольнонаемная повариха, щедро дарящая свои ласки всем желающим. Все солдатики проходили через её опытные руки… и другие органы. И однажды, когда некто по имени Опанас, а по фамилии Подперигора, солдат-первогодок, переводился, по высшей мудрости начальства, в другую часть, и ходил везде с обходным листом, замкомвзвода с серьезной рожей спросил его:

– У Динки подписал?

– Ни. А шо, трэба?

– Ну, она тебе давала?

– Так, давала…

– Значит, должен вернуть, и пусть в бегунке распишется, что ничего не должен!

Простодушный Опанас крепко задумался: как вернуть то, что давала ему Динка? Придумал отдать присланным из дому салом, пошел к ней и попросил подписать обходной! Все бойцы чуть не треснули пополам со смеху, когда оскорбленная в лучших своих чувствах повариха-мусульманка гонялась за Опанасом с поленом, вопя:

– Я те покажу, «обходняк подпиши»! Сало поганое сувать вздумал! Я не переститутка, а честная давалка!

Принимая всех желающих, она отчаянно надеялась забеременеть. В результате пяти лет таких титанических усилий у неё, к моменту возвращения ребят, вот уже три недели подрастал рыженький и лопоухий сын полка, похожий точь-в-точь, как все утверждали, на прапорщика Гуреева, завскладом ГСМ. Жена прапора, Алевтина, прознав об этом, отлупила мужа скалкой так, что он неделю прятался в казарме, залечивая свинцовой примочкой и йодом шишки и ссадины, и задумчиво что-то высчитывая на пальцах. Алевтина устроила скандал и Динке – в виде бабьей драки с тасканием за волосы. После битвы, закончившейся боевой ничьей, тетки остыли и, неожиданно, помирились. Рожденного пацана обратно не засунешь, чего ж теперь ссориться! Посидели за чаем, поговорили душевно, придя к трём выводам. Первый: все мужики – козлы! Второй: выйти на улицу положительно не в чем. Третий: дети всякие нужны, дети всякие важны!