Игорь Сагарадзе - Партия в шестиугольные шахматы

Однако дедуля, словно предчувствуя вопрос, быстро-быстро ретировался. Сначала его лицо расплылось в трегубой улыбочке, потом он проворковал: «Мамуля и папуля дома, Рупия? – и получив утвердительный ответ, попятился к двери. – Ну, так я их пойду навещу, а ты пока с Виталием поговори, поговори с Виталием …". Раз, два,… и дверь за ним тихо прикрылась, Виталий успел только подумать: «Надо же, мамуля, папуля и дедуля. А она тогда Рупуля». Рупуля смотрела на него, как вчера, когда черт догадал их встретиться на мосту, но сегодня Виталию это было все равно.

– Значит, ты – Рупуля? – нагло спросил он, усевшись на ближайший стул.

Взгляд Рупии почти не изменился, но она явно была озадачена.

– Про зубки лучше вспомни, – начала она разведку боем.

– Всему свое время. Как успехи в обучении Бонифация?

– Ты же его видел.

– Видел.

– Ну, и чего спрашиваешь? Пока не говорит.

– Да, зато под музыку спит. Ты придумала или…

– «Или», Афоня, «или».

– Виталий. Ты, что, деда своего не слышала?

– Дедулю.

– Ах, извините. Меня зовут Виталий.

– Виталик.

– Виталий.

– Виталий, – согласилась Рупия. – Виталий, а тебя дома не потеряют? Ты ведь в магазин пошел?

Виталий удивился. А это она как узнала? Следила за дедулей, а потом за ним? Рупия насмешливо улыбнулась и показала глазами на стол рядом. На нем высилась синяя хозяйственная сумка. Виталий и забыл про нее совсем, хорошо, что Дедукция напомнила, ну, на то она и Дедукция.

– Ну, так как, не потеряют? – инициатива прочно перешла к Рупии.

Не потеряют. Мама сегодня придет только в восемь, а в магазин он потащился, прочитав ее записку.

– Скажи лучше, почему ты всегда отключаешь экран, когда я пытаюсь в него посмотреть? Мне тоже интересны шестиугольные шахматы.

Рупия снисходительно улыбнулась:

– А ты что, играешь в шахматы? В обычные.

– Ты не поверишь, играю, – съехидничал Виталий. – Ну, давай, е2-е4.

Рупия захихикала. Как и дедуля, хохотать она, видимо, не могла:

– Остап уверенно сходил е2-е4, точно зная, что после первого хода мата не будет.

– Какой Остап?

– Ну, ты даешь! А еще в шахматы играть просишься.

– Нет, ты подожди. Давай, ходи, е2-е4.

– Е5.

– Что е5?

– Пешка на е5. Объявляя ходы, начальное поле не называют. Афоня!

– Виталий. Ну, пусть, f4.

– Так я и думала! Королевский гамбит.

– А что такого?

– Да ничего. Не люблю я его.

«Не любишь? Как можно любить или не любить гамбит? Нет, точно чокнутая. И дедуля такой же. Доверил им Бонифация. Надо будет его как-нибудь незаметно увести. На прогулке подкараулить».

– Когда с Бонифацием гуляешь?

Рупия посмотрела на Виталия с подозрением. Взгляд он выдержал. Но ответа не дождался…

Плетеный, как вы, господа, быть может, догадались, не человек. Но похож, очень похож на человека, живет рядом с людьми и, а может даже, и за их счет.

Плетеный прогуливался. Плетеный просто шел себе по парку, не имея намерения с кем-то что-то обсуждать. Плетеный отдыхал, и раздумывал, что делать дальше, интернет ему становился тесен, реальный мир был незнаком, холоден, но он все больше вытягивал его из мира виртуального, все больше хотелось просто ходить по улицам и глазеть на людей, пока пытаясь угадать, каков у них ник в социальных сетях, и какова фотография на личной страничке, но и это уже становилось неинтересно, а что же интересно, он пока не мог для себя сформулировать.

Плетеный проходил мимо компании из трех мужчин. Мельком он взглянул на них, и зафиксировал для себя, что мужчины сильно пожилые и уставшие .

«Прошу прощения, товарищи, – услышал Плетеный, проходя. – Вот идет странный молодой человек, который, может быть, даже не знает, что Вторая мировая война началась первого сентября тридцать девятого года, но ведь он от этого незнания нисколько не страдает». «А и правда, – подумал Плетеный, – я ничего не знаю про Вторую мировую войну, и не страдаю от этого. А почему? А потому что нет запроса. Будет запрос, и я все, что спросят, узнаю».

Плетеный подошел к собеседникам. Те слегка напряглись. Но он спокойно сказал им, что ничего не знает про войну, потому что нет запроса.

– И как же сделать этот запрос, – расслабившись, насмешливо спросил один из мужчин.

– Зайдите на мой блог pletenyi.livejournal.com, задайте вопрос в форуме, и я вам отвечу. А точнее, ответит кто-нибудь, кому я переадресую ваш запрос.

– Прошу прощения, товарищи, а если я хочу узнать, почему, живя здесь, в настоящем, я остаюсь там, в прошлом, такой запрос вы тоже кому-нибудь переадресуете?

– О, вот с таким запросом не будет ничего сложного. Я сдам вас куче психологов, и они с превеликим удовольствием, разделают вас на порционные кусочки, и каждый приготовит свое блюдо, это будет пиршество для десятка гурманов, как минимум.

– Ну, хорошо. А если моим запросом будет картина, исполненная маслом на холсте… или ее фотография. А на ней прилавок на рынке, на прилавке гора сочных помидоров, вокруг люди, а за прилавком гордый продавец в роскошном халате и тюбетейке, с приветливым и одновременно хитрым выражением на лице. Хитрым и одновременно приветливым. И я спрошу вас, где это происходит? Кому вы переадресуете этот вопрос, а?

Плетеный покачал головой:

– Я вам отвечу сразу, это происходит у вас во сне.

– С чего это вы взяли?

– Я сам родом из сна. А рыбак рыбака…, знаете ли…

Ну, вот, господа, и снова здравствуйте. Я, признаться, испытываю некоторую неловкость. Я хотел бы представить вам, наверное, одного из главных героев нашей истории или, по крайней мере, такого героя, без которого история была бы невозможна, причем невозможна принципиально. Вы уже ощутили, что в повествовании сильна не то чтобы нота мистическая, а нота заметной необычайности, и далее эта нота будет только нарастать. Соответственно, и главный герой должен не только чисто брать эту ноту, но и солировать в хоре других персонажей. А для этого он должен быть мудрецом, чародеем (или волшебником, кому как нравится), да хотя бы ярким провокатором. Для мудреца у Горыныча слишком беспокойная и событийная жизнь (мы в нашем повествовании затронем только ее малую толику), провокатором Горыныч никогда не являлся принципиально, по идейным соображением, а волшебника я вам, господа, уже представил в образе Ивана Владимировича. Правда, Иван Владимирович волшебник по технической части, однако и Горыныч не прочь покопаться в каком-нибудь механизме. Поэтому моя неловкость обретает реальные очертания: вы, господа, всегда можете мне сказать, что чародеев, дескать, перебор, и не сказки про бабу Ягу и Змея Горыныча мы тут у вас надеялись почитать. Что ж, примите великодушно мои извинения, ибо поделать ничего нельзя. Горыныч ни в коем случае не Змей, но все-таки он волшебник, причем добрый. Другое дело, что далеко не всегда он будет качества волшебника проявлять, как, кстати, и Иван Владимирович, да и качества эти ограничены, так что любителям реализма тоже найдется пища для размышлений. Таким образом, я все-таки решусь вам его представить. И попутно замечу, необычные персонажи уже чувствуют, и еще будут чувствовать себя в нашей истории полностью своими. И ничего страшного в этом нет.