Елена Авинова - Пашня. Альманах. Выпуск 2. Том 2

Все. Точно. Как в сериалах про сыщиков. Он сам себя раскрыл.

– Эй, Джек, пошли, поговорим

– Ну, стой, я не имел в виду…

– Да, я хочу узнать побольше об этом щенке, как там, Бэтти или, ну не важно.

– А, ну… Да, хорошо, пошли.

Во мне смешались чувства гнева и… эйфории? Не знаю почему, но я был, как будто рад узнать, то, что это он. Но, это же Джек, мой друг. Больше всего мне хотелось выяснить причину.

Мы вышли во двор. Падал снег, но температура была около нуля, а то и выше, из-за чего на земле образовалась тонкая ледяная корка. Щенок сидел у Джека на руках.

– Поставь на землю. Он еще такой маленький! Что он умеет-то?

– Ну, а что ты хочешь конкретно узнать?

– Что я хочу узнать? О, Джек, ты знаешь, что я хочу узнать! Но самое главное я уже знаю! Вот только зачем?!

–Э-э-э, что? Бен?

– Ну же, Джек! Какой же ты молодец, Джек! Вот это подарок, Джек!

– Объясни мне что, черт возьми, происходит! Тебе не нравится щенок или что? Да, он еще совсем маленький и ничего не умеет, и да, это не Бакли и даже не похож! Понимаешь, Бен, иногда нам приходится начинать заново, начинать новую главу, нужно…

– Что если я не хочу начинать новую главу, а? Зачем же ты отнял у меня старую главу? Почему?!

– Так, стой, Бен, успокойся! Ты что, обвиняешь меня? По твоему я избавился от Бакли, чтобы всучить тебе нового щенка? Это же глупо, прекрати. Я тебе помогал! И этот щенок – не замена Бакли, но это твой новый друг. Ну пойми же меня!

– Близнецы тебя видели.

– О, Бен, ну, кому же ты будешь верить? Им лет по семь, и они меня ненавидят. Конечно, они что угодно сделают, чтобы и тебя настроить против меня!

Как же он искусно врал, обвиняя всех вокруг! Моего терпения не хватило. Я замахнулся, чтобы ударить его и…

Очнулся я в больнице с сотрясением мозга. Щенок, который топтался под моими ногами, тогда решил куда-то побежать, я об него споткнулся и поскользнулся, ударился головой о какой-то заснеженный камень и после – темнота.

Он остался безнаказан. После того вечера, все старались избегать темы Рождества, собак или охоты. Это ведь меня ранит! Не разговоры меня ранят, а предательство единственного нормального человека в городе. И я не позволю ему быть счастливым, бегать, улыбаться, гулять со своими друзьями-идиотами, коим оказался и он. Не позволю.

Я потерял сон. Я все время думаю о том, как он был безжалостен к моему Бакли, как он наслаждался звуком выстрела своего нового охотничья ружья, купленного в столице за огромные деньги, как он даже не посмотрел на то, как мой Бакли жалобно скулит, но все же философски принимает свою несправедливую смерть. Я хочу найти выход. Я знаю выход. Я не могу так.

Уже давным-давно я не выходил из дома, уже несколько месяцев. Мэг и Джек изредка звонили мне по телефону, чтобы выяснить, не умер ли я там еще от припадка или, в конце концов, не наложил ли на себя руки, то есть узнать «как там у меня дела». Вот и в этот раз он позвонил мне, спросил как мои дела, да еще и предложил «развеяться»: пригласил к себе в гости. Я не желал его видеть, но с другой стороны это были идеальные условия для совершения моей вендетты.

Все-таки, я решился. Мне плевать, что будет с моей жизнью, потому что это – не жизнь. Был уже март, я шел по улице в своем старом пальто, я смотрел в лужи, и я не видел того что видел раньше, я не видел там отражения Бакли, который так любил в них плескаться. Он был таким хорошим. Коротколапый, он пачкал все пузо грязью во время наших весенних прогулок. Мне всегда приходилось его мыть, но это мне было в радость. Только он был моим другом. Сейчас мне даже стыдно осознавать, что я мог упомянуть имя Джека и слово «друг» в одном предложении. Но я не видел в лужах еще одного: человека, того человека, которым я был. И которым больше никогда не стану.

Я долго ходил кругами, хотя мы жили в домах напротив. Я готовился к прыжку, к броску, к моменту истины. Я бы еще долго обдумывал все и бродил кругами, если бы Джек не выглянул из окна, и увидев, не позвал бы внутрь.

О, его дом. Все такое деревянное, дорогое, на полу шерстяные ковры, на стенах картины нью-йоркских авангардистов, а по полу бегает эта маленькая скотина, которая, по теории Джека, должна была заменить мне Бакли. Эта штука, кстати, за четыре месяца так и не выросла ни на миллиметрик.

– О, привет, дружище, ты, садись, чаю, может?

– Да, чаю, именно – он посадил меня в гостиной, а сам утопал на кухню.

Я осматривал помещение, высокое и просторное, с большими окнами, шкурами каких-то зверей. Наверное, сейчас, где-нибудь в его спальне на стене шкура моего Бакли. Я посмотрел на стену, где висело его ружье. Действительно, прекрасное: с ручкой из красного дерева и корпусом из какого-то темного металла. Я взял его «посмотреть».

–Тебе класть сахар? – Джек возвращался с чашками.

Выстрел.

Он лежал в очаге, уютно пригревшись в слабых языках пламени. Такого старушка Иви не встречала никогда, а она за свою жизнь повидала всяких существ. В ее камине спал заяц размером с мужской кулак, почти прозрачный и словно мерцающий собственным светом.

– Ты кто? – Иви осторожно задела его кочергой.

– Что? Зачем так тыкать? – сказал он, недовольно поморщившись, и уселся на полене. – Я Незаяц Солнечный. Отменный у вас камин. И вообще дом приятный, хотя простоват.

Иви опешила было от такого нахальства, но потом развеселилась.

– Незаяц, говоришь? Ты видел себя? – старушка рассмеялась, и ее лицо вдруг стало теплым, немного детским.

На все доводы про уши, нос, лапы, он только больше злился:

– Если в родне у меня все типичные зайцы, это еще ничего не значит!

Так в жизни Иви Скоген появился солнечный друг. В Лихограде это никого не удивило. «Ясное дело, Иви опять чудит». Хрупкая, небольшого роста, с короткими седыми волосами, она напоминала скорей седую девочку, чем старушку. У нее всегда в запасе был увлекательный рассказ о своих приключениях и барбариски для маленьких слушателей в карманах длинного пальто.

– Однажды я переплыла море, ухватившись за огромного ската. Рассекала на нем водную толщу, как на ковре-самолете.

Незаяц тоже любил рассказывать истории о своем путешествии с юга на север. Но он так тараторил и возбужденно прыгал, что у детей начинала кружиться голова.

Ему пришлось мигрировать в Лихоград, потому что технический прогресс вытеснил волшебство из большей части мира. Остатки скопились на севере.

– Как же ты будешь здесь без солнца, это же редкость для севера!

– Буду подзаряжаться. Камины, печки, подсвечники, на худой конец ночники. Но от них у меня нервный тик.