Владимир Савич - Арфио. Все или ничего…

– Но ведь Наталья Сергеевна сказала, что у вас совещание.

– И что из того? Наше дело, Григорий, важней всех моих совещаний, уж вы мне поверьте, вместе взятых!

Вновь была раскрыта потайная дверца и вытащены оттуда лимоны, апельсины, ананасы, шоколад…

– Вот только вместо конька у меня сегодня кубинский ром. Вы как относитесь к рому, мой друг?

– Нормально!

– Вот и отлично, – ректор наполнил рюмки. – Кубинский ром, я вам доложу, отличнейшая вещь. Хотя я уверен, что Кастро со товарищами его скоро угробит. Они уже много чего угробили. Благо, что строят коммунизм! Сигары кубинские уже ни к черту! Так что пейте, пока оно еще того стоит. Пейте и рассказывайте, как вам все это удалось провернуть.

– Да что вы, Дмитрий Алексеевич, очень просто. Так просто, что даже не верится. И Яблонский рассказал Дмитрию Алексеевичу историю своего знакомства,

проникновения в квартиру и похищения книги.

Несколько дней, после разговора с Дмитрием Алексеевичем, Яблонский потратил на, как говорят военные, на рекогносцировку местности, а также на составление графиков ухода и возвращения объекта – «Крокодильши», как он ее окрестил. Не придумав, собственного пути знакомства с объектом, он решил воспользоваться советом Дмитрия Алексеевича.

– Послушай, друг. – Григорий остановил у дверей вино-водочной точки высокого сутулого алкаша, – вижу, что ты хочешь «догнаться», а нечем. Правильно?

– Ну.

– Могу угостить.

– Так угости, – оживился алкаш.

– Но за маленькую услугу.

– Не вопрос!

В вино – водочном отделе Григорий, по совету «длинного», купил бутылку

«мерзавчик», а в продовольственном – 100 г. ливерной и четвертинку черного..

Временные компаньоны пошли в пыльный, захламленный битым стеклом, промасленными газетами, рыбьими головами, огрызками яблок, скверик.

– Садись. – Алкаш похлопал по скамейке. – В ногах правды нет.

Алкаш впился зубами в серебристую пробку. Крутанул головой, и пробка со свистом улетела в кусты.

– Ловко ты! – изумился Яблонский. – Тебя как звать?

– Степа. – представился алкаш.

– Типа милиционер. – улыбнулся Григорий.

– А за мента можно и в рог схлопотать!

– Да я пошутил, успокойся. Стихи такие детские есть… про дядю Степу —

милиционера… Ты, что их в школе не учил?

– Ты че мне экзамен решил устроить или как? – Степа сплюнул желтой табачной слюной на щербатый асфальт. – Ты давай, пей и базарь за свое дело, а про стихи мы с тобой после перетрем.

– Короче, дело такое. Сейчас тут пройдет одна девушка.

– Типа бикса?

– Пусть будет так. Ты к ней должен подойти… ну и там базар – вокзал…

– Вроде как клеюсь?

– Правильно! Но тут выхожу я и даю тебе в торец.

– Ни хера себе дела. – Длинный Степа встал с лавки. – У тебя ж кулаки пудовые! Так не проедет. За пузырь нос ломать? Ищи других лохов, дядя! А мы пошли…

– Почему за пузырь? – остановил Степу Яблонский. – За две бутылки водки! Алкаш остановился. Резко повернулся и быстро сказал:

– Тогда лучше лавьем рассчитайся. Я на него пять огнетушителей гадкого куплю. Лавье пришлешь?

– Гавно вопрос! Получишь деньгами. – Яблонский достал из кармана десятирублевую бумажку.

Степа жадно потянулась к купюре.

– Э нет, голубь, только после дела.

– А ты возьмешь и кинешь!?

– Хорошо, чтобы ты был спокоен, я дам тебе пять рублей сейчас и пять после дела. Идет?

– Заметано.

– А как я ее узнаю?

– Я тебе ее покажу.

Временные компаньоны вышли из сквера и остановились в арке. Минут через пять на другой стороне показалась девушка.

Яблонский сказал:

– Вот она. Вот к ней ты должен привязаться.

Яблонский вбежал во двор и устроился (на спрятанной кустами шиповника)

чугунной лавочке. Вскоре до него донесся громкий Степин голос:

– Слышь, красава, огоньку не найдется?

– Не курю, – ответил Степе женский голос.

– И не пьешь, и здоровенькой помрешь…

– Дурак!

– А за дурака ответишь!

– Отпустите руку, больно!

Как только Григорий услышал эту фразу, он тут же влетел в подворотню, воинственно сжал кулаки и приказал

– А ну-ка быстро отпусти девушку.

– А ты кто, дядя? А ты типа Рубин Гуд… ну я тебе…

– Отпусти девушку, мерзавец.

Григорий бросился на «бандита». Пнул его ногой. Степа вылетел из арки. Яблонский устремился за ним.

– Держи. – Яблонский протянул компаньону вторую «пятерку».

– Эй, слышь, Робин Гуд, – крикнул вдогонку Степа, – а за пендаля надо бы рубчик набросить?

– Обойдешься.

– Ну, лады. Будут еще дела, заходи. Помогу. – Сказал он Яблонскому и побежал к вино – водочной точке.

Григорий пошел к арке, – «А вдруг она ушла, – испуганно подумал он, – пропали мои десять рублей».

К счастью для десяти рублей объект оставался на том же месте, где его оставил

Григорий.

– Вы в порядке? – Участливо поинтересовался, подойдя к девушке, «герой-освободитель».

– Я да, а вы?

– Правая кисть. – Яблонский болезненно скривил рот. – Сильно болит. Кстати у вас бинта не найдется?

– Ой у вас идет кровь? Покажите.

– Да, нет, крови нет, но от удара о его противное лицо моя кисть сильно разболелась. Хорошо бы ее перебинтовать.

– С собой, к сожалению, бинта нет, а вот дома есть. Пойдемте ко мне домой. Я вам сделаю перевязку.

– А вы умеете?

– Конечно. У нас в институте кафедра военная есть. Мы там врачебное дело изучаем. На случай войны. Ну, вы же понимаете. – Девушка улыбнулась.

– Понимаю. Если завтра… – пропел Яблонский и засмеялся. – Меня, кстати, (Григорий решил взять себе ректорское имя) Дмитрием зовут.

– А меня Катя. Ну, так что – пошли ко мне делать перевязку?

– Да неудобно как-то, – заартачился спаситель. – Там ваши родители. Начнутся расспросы, а когда они узнают, как мы познакомились… ну, то есть, что на вас напал хулиган. Они ведь определенно расстроятся. А мне никого не хочется огорчать.

– А бандит прав. – Засмеялась Катя.

– В каком смысле?

– В том, что вы настоящий Робин Гуд! Пошли, Робин Гуд, вы никого не обидите.

– Почему? У вас, что нет родителей?

– Есть, но папа уже давно с нами не живет, а мама возвращается поздно. Пошли!

– Если так, то можно и пойти.

Молодые люди направились к подъезду.

– На какой? – спросил «лжеДмитрий», поднося палец к кнопке лифта.

– Шестой.

Лифт, натужно скрипя тросами, стал медленно нехотя (точно зная, кого он везет)

подниматься вверх. Наконец остановился. Неторопливо, как будто не желая выпускать Григория, раскрыл створки. Катя вышла из кабины и остановилась возле двери с надписью «Профессор Вышнепольская Т. А.».

«Все верно. – Отметил про себя Григорий. – Попал в десятку».