Майк Лебедев - Облачно. Но не более

А еще…

А еще тот сезон «Спартак» начал уже последними осколками трижды чемпионского состава, постсоветский призыв 1992-го года разъехался уж почти окончательно, но начали вроде бодро, хотя надолго запала не хватило, и довольно скоро с претензиями на «золото» пришлось распрощаться, и третье место казалось полным провалом, а еще казалось… да много чего еще казалось.

Но об этом обо всем – чуть позже.

– Филимонов, ты в итоге-то – Стругацких купил как обещал? – сладко потянувшись на солнышке, спросил Илья Муромэц, – Или так брякнул, чисто для красного словца и поднятия культурного авторитета?

– Купил, конечно! – живо откликнулся Филимонов, – Я свое слово завсегда держу. Ну, не все десять томов за раз, конечно, но четыре-то взял!

– Загонялся по братьям? – задал вопрос с другой стороны Алеша Беркович.

– Не без этого.

– Ну и что ты в них нашел? – хмыкнул Алеша и, сорвав новую травинку, принялся ее лениво пережевывать, даже не пережевывать, а просто гонять из одного уголка рта в другой. – Неужели рекомендуешь? С чего начать?

– Алексей как всегда верен себе, – прокомментировал Илья, – Не читал, как я понимаю, но осудить успел.

– Что такого? В любом случае к дискуссии надо подходить уже с каким-то предварительным мнением!

– И каково оно?

– Ну, как каково… Инородство, безродный космополитизм, пропаганда чуждых якобы общих ценностей… так, если разбираться…

– На себя посмотри, посконник! – беззлобно посоветовал Алеше Илья.

– Речь не обо мне ведь в данном случае, – важно пояснил Беркович, – Так с чего же начать?

Филимонов приподнялся на одном локте и внимательно посмотрел на Алешу:

– Ты знаешь, Алексей… так сразу и не скажешь. Хотя тот же «Пикник на обочине» и детям не худо было бы в школах преподавать… Но вот тебе лично…

– Да, мне. Лично!

– Тебе лично – уже ни с чего не надо начинать.

– Это почему же? – деланно возмутился Алеша, – Что за интеллектуальная дискриминация?

– Да потому. Поздно уже.

– Этот как же понимать?

– Да вот так и понимай, – тут Филимонов немножко призадумался, – Ну, просто есть книжки, которые в молодости надо прочесть, годков до двадцати пяти максимум. Ремарка вот еще, скажем. Или «Альтиста Данилова», к примеру… а потом – бесполезно. Я, сказать по правде, иной раз и сам перечитаешь – да и призадумаешься, что ж там такого находил тогда…

– Про что же там такого написано-то? Ты уж поясни нам, сиволапым!

– Да про ничего такого. Про мечту в основном. А от нее с годами – одни остаточные явления. Как от продуктов распада алкоголя в крови, – вздохнул Филимонов.

– Студент, ты все-таки растолкуй, – снова вступил Илья Муромэц, – Что за мечта-то? С Алексеем-то все ясно, про мечту ему не понять, не его стиль. Но вот ты вот что, тоже младшим научным сотрудником хотел сделаться, программистом там каким-нибудь великим?

– А хотя бы и младшим! – дерзко воскликнул Филимонов, но тут же погрустнел голосом, – Ну и вот как раз к двадцати пяти и не осталось ничего. Даже раньше. Мы же знаете, пока учились еще, так думалось – может, хоть сколько по окончании отработаем чутка по специальности… А на деле вышло – отработали по формуле «Шесть минус N», где N у нас…

– О-о, студент! – радостно присвистнул Алеша Беркович, – Вот за это мы тебя не только терпим, но и практически любим как ближнего своего! Чуть что – сразу формулу наладил! Шаг в сторону – побег. Ты своим языком, простыми русскими словами – не можешь ситуацию прояснить?

– Да что прояснять, коли все и так очевидно! Когда три года оставалось учиться – прикидывали, что еще три годика по окончании потрудимся согласно приобретенной профессии, а там уж будем осматриваться и разбираться, что к чему, и какая будет текущая обстановка в стране и мире. Оставалось два – думали, что пары лет будет достаточно, чтоб долг перед Родиной искупить, один – один. А как получили диплом на руки – так и все было уже, умножение на ноль, а ноль – он ноль и есть. Ничего…

– А что ж так? – покачав головой, осведомился Илья.

– Ох, Илюша, – в такт ему покачал головой Филимонов, – Вот и старший ребенок иной раз спросит, что к чему, и начнешь объяснять, причем все больше самому себе – и только дальше от ответа уходишь, а уж и младший скоро начнет спрашивать. Время такое было – вот и весь ответ…

– Ну, ты на время-то не кивай, за себя учись отвечать, – веско молвил Илья.

– Мы, на самом-то деле, мне кажется… – тихо продолжил Филимонов, – Мы уж последние были, кто об этом вообще мечтал. За нами подрастающему поколению – не до того стало…

– Все, сменили тему, – хлопнул в ладоши Алеша Беркович, – А то молодой иной раз заведет такой разговор, что прям и не знаешь, куда бежать…

– Я заведу? – изумился Филимонов.

– Ну а кто еще?! Мы что ль с Ильей?

– Ладно, давайте о другом. О литературе не задалось, может, попробуем о музыке?

– Час от часу не легче! – и Алеша Беркович картинно схватился за лицо руками, будто футболист, с трех метров смазавший по пустым воротам, – Да что ты за человек такой нам достался! То ему книжки читать, то песенки слушать – нет бы делом каким полезным занялся! Работать бы пошел, даже если б и не по специальности – а все хоть какая польза обществу. Так ведь нет – лишь бы глаза замылить да уши забить ерундой всякой! Ну, ладно, так и быть – докладывай, что ты в песенках этих находишь. Только коротко.

– Алеш, ну как тут можно коротко, – потупив взор, тихо сказал Филимонов, – Это ведь дело такое, глубоко личное на самом деле…

– Еще короче! – решительно потребовал Алеша. – Сразу в самую суть копай и проникай!

– Ладно, – смиренно произнес Филимонов, – Пусть коротко. Значит, песенки, как ты говоришь – они ведь не сами по себе хороши. Ну, то есть, и сами по себе, но бывает, что и хорошая песенка как-то мимо проходит. А вот иной раз случается так, что вот ляжет прямо на твое душевное состояние какое-нибудь особенное – и потом уже все, не отпустит. И потом сколько раз ни будешь слушать – так и будешь вот что что-нибудь вспоминать, и сердце щемить будет все так же, как и в первый раз, да иной раз и еще сильнее…

– Уже лучше. Слов по-прежнему много, но суть более-менее начинает прорываться! – подбодрил Филимонова Беркович.

– Алеш, ну так ведь она в музыке и суть, чтоб совсем без слов объяснить! – воскликнул Филимонов. – А другой раз и наоборот, вот знаешь… Вот сидишь какой-нибудь, весь такой разобранный и потерянный, а потом услышишь что-нибудь… знаешь, как сказать… будто какой-то небесный диджей точно для тебя пластинку завел… и как-то так отпустит даже потихонечку. Не совсем, но легче станет. Ну и дальше вроде живешь…

– Про небесного диджея хорошо сказал, – неожиданно вновь вступил Илья Муромэц, – Сам придумал или списал у кого?