Майк Лебедев - Облачно. Но не более

Ну а на первом этаже располагалась «людская» для лоу-, я извиняюсь, менеджмента, а также базировались прочие вспомогательные службы навроде дизайн-бюро и комнаты отдыха водителей (этаж, кстати, был несколько притоплен относительно уровня земли, то есть не сказать, чтоб прям «полуподвал», но во всяком случае первые три ступеньки после крыльца вели вниз. Но сделано это было не для того, чтоб дополнительно подчеркнуть чье-то место на земле этой грешной, а случилось само собой, с течением времени и под грузом прожитых лет). Кем были дизайнеры до широкого внедрения компьютерной техники в повседневную жизнь – это я сказать не берусь, а вот водители и раньше были водителями. С тружениками художественной части их роднило то, что и тех, и других решительно невозможно было заставить что-то делать, даже имея на руках соответствующее Указующее предписание за подписью кого-либо из небожителей второго уровня, потому как завсегда находилась тысяча гораздо более важных и неотложных дел, только дизайнеры при этом пристально таращились в свои красивые мониторы, а водилы – просто в пустоту. Но взгляды их и смысл происходящего при этом были идентичны.

Вот кстати, опять же о техническом прогрессе, который уже и тогда решительно вторгался, а теперь так и дети младшей ясельной группы увешаны разного рода «гаджетами» как новогодняя елка игрушками, причем управляются они с ними подчас гораздо лучше своих замшелых, непродвинутых предков. Но делает ли этот самый прогресс человечество счастливее? Отвечаю однозначно: решительно нет! Вот глядишь, бывало, на дизайнера либо водителя – фигура согбенная, руки трясущиеся, взгляд потухший, это у него «не грузится», то у него «зависло», на это срочно нужно «обновление и ТО», там не бьется, здесь не стыкуется, пробки, трафик, где-то наоборот стучит, но непонятно что, и так далее. Нету, одним, словом, никаких поводов для выработки гормона радости хотя бы в минимальном объеме. А переведешь взор на курьера Орлова – и сразу праздник на душе! Ни автомобиля у него нет, ни навороченного «макинтоша» последней серии, вообще ничего, один только казенный пейджер, и тот с постоянно якобы севшей батарейкой – а человек постоянно просто светится от радости, как птичка божья, что порхает с ветки на ветку, не ведая ни забот при этом, ни хлопот. И единственное, что может омрачить – это покупка кем-то из соратников новых кроссовых туфлей, но и тут можно быстро справиться с ситуацией и вернуть привычную гармонию. А если что и роднит – так это то, что и его заставить делать что-то и куда-то идти – тоже абсолютно нереально. Ну да и ладно.

Если же заглянуть в помещение для сотрудников нижнего звена, то легко было заметить, какая там шла постоянная борьба за место под солнцем и ареал питания. Выражалась она в степенях свободы, которыми оперировал тот или иной соратник. Так, свеженабранные стажеры не могли себе позволить вообще ничего, разве что робко сдать старшему по званию еженедельный письменный отчет о своих хлипких достижениях и призрачных прогнозах на будущее. Но по мере того, как дебютант продвигался по карьерной лестнице к зачислению «в штат» (пусть и без трудовой книжки, ах-ха-ха), ему начинало негласно дозволяться все больше и больше. Сперва можно было воспользоваться общественной телефонной линией, затем факсом и копировальным устройством, и даже кое-что напечатать на компьютере. Постепенно человек обретал право пользования вешалкой – это символизировало факт наличия у него столь важных дел, что для их решения требовалось длительное личное пребывание в штаб-квартире (например, все-таки поднять в бухгалтерию выписать счет, а потом с замиранием сердце осведомиться, не «упали ли деньги от моих? Ну а вдруг?»), а в момент ожидания можно было присесть на стул и даже в полукресло, пусть еще и не твой персональный, но хотя бы не топтаться в приемной. Можно было даже слегка пофлиртовать с секретаршей отдела, которая изначально тебя в упор не видела, ну, без построения далеко идущих планов, конечно, потому как те, на которых эти планы имело смысл строить – трудились этажом выше и посещали по списку известное жилье на Садовом кольце, а наша-то, ну то есть, хотя ты и сам… ну вы поняли, короче. И наконец, как верный знак скорой инициации – у человека появлялась своя персональная пепельница!

«Смешно, – поморщится здесь притязательный читатель, – Ерунда какая-то. Что, общественной не было?»

Да была, конечно. Но тут, как бы это сказать… Смысл был второй, глубинный, не в голой функциональности предмета. Дескать, я здесь не просто так, мимо пробегал, заскочил на минутку – а я тут уважаемый человек, тружусь здесь, и вообще – в авторитете! Должно же человека и что-то незримое связывать с родной Организацией, корпоративный дух там и прочий тимбилдинг. Да я уже, если хотите знать, на самом-то деле – ну и тому подобное. Строго говоря, с курением в «Символе» периодически боролись и до вступления в силу «Закона об охране здоровья граждан от негативного воздействия окружающей среды», в зависимости от текущего настроения Генеральной богини г-жи Иркутовой Е. П. то выгоняя на улицу, то всемилостивейше разрешая по причине совсем уж прохладной погоды за бортом – короче говоря, курилка была, как раз в загончике подле места для ведер, швабр, веников и прочего клинингового инвентаря.

Был у курилки и еще один сакральный смысл. Расположенная рядом дверь вела в крошечную кухоньку, на которой трудилась такая же крошечная тетушка-повар, но блюда домашней кухни она готовила полноценные как по объему, так и по вкусу. Чисто теоретически воспользоваться забесплатно услугами питательного пункта могли все, начиная уже от стажера второй статьи, и это было крайне гуманно. На практике же, однако, выходило так, что при сугубо ненормированном, рваном рабочем ритме – дождаться своей очереди за один из двух столиков выпадало крайне редко. А затем Руководством, слава ему, было издано Постановление, предписывающее все деньги за неиспользованные обеды в конце месяца выдавать на руки наличными, так что харчиться на глазах у всех сделалось и вовсе нерентабельным. Таким образом, курение окончательно обрело форму своего рода социального протеста: капитаны высшей формы разума с самого утреннего кофе чинно восседали на камбузе, неспешно обсуждая насущные проблемы геополитики и макроэкономики, а матросня урчала животами и злобно дымила поблизости, отравляя трапезничающим роскошь простого человеческого общения.

Всё, всё – линии сошлись, и звезды на небе встали как надо! И в назначенный день и час я занял позицию как раз в курилке, ибо это диктовалось неумолимыми законами геометрии. Только оттуда можно было контролировать вход в особнячок, дабы не пропустить явление художника, который, как и все творческие люди, анонсировал его достаточно туманно, в форме «Постараюсь быть где-то после обеда, но точно обещать не берусь. А может, и до…», что поименованным людям, в общем простительно. И одновременно можно было следить за одним из компьютерных гениев, которого я буквально на коленях умолил произвести все необходимые технические манипуляции, и которого прочие коллеги так и норовили поперек меня загрузить иными сверхважными задачами.