Марина Бойкова-Гальяни - Прощание с Аэлитой. Роман

– Что ты, что ты? Парфен хороший, он замуж зовет по-честному. Любит.

– Ходит, посмеивается, гад, думает, завладел девкой. Рога обломать бы ухажеру.

– Я думала, и ты хороший! – Аэлита вскочила с места и почти бегом направилась к сходням.

Семен бросился вдогонку, нагнал уже на набережной, поймал за руку:

– Дожидай! Ах, дурак я! Ну, прости, деревенщину неотесанную. Сам же говорил, забудь прошлое. Ну, хочешь, в речку сигану?

Аэлита остановилась и с любопытством посмотрела на парня:

– Сиганешь?

– Ей Богу!

– А милиция? Я ведь сделаю вид, что вижу тебя в первый раз. Тебя в милицию, а, что, если я без тебя в деревню вернусь?

– Конечно, бляха-муха, зачем тебе впутываться?

– А в деревне Парфенка, что скажешь? – Девушка явно подсмеивалась.

Кровь прилила к лицу парня, он крепко сжал кулаки.

– Ну, передумал сигать?

– Н-не знаю.

– Болтать, все горазды, – Аэлита презрительно (так показалось Семену) усмехнулась.

Он круто развернулся, и не успела девушка даже ахнуть, очутился в черной воде Фонтанки.

Быстрыми саженками Семен подплыл к гранитным ступеням и в мгновение выбрался на сушу, где его поджидала испуганная Аэлита:

– Тикаем!

Они припустили по набережной прочь от многолюдного Невского, свернули в маленький проулок и очутились в уютном сквере, где отдыхали молодые люди, мамаши с детишками, старики. Здесь на них не обращали внимания. Переведя дух, Аэлита посмотрела на спутника и расхохоталась. Тот хотел сделать вид, что сердится, но не выдержал и тоже залился смехом:

– Ну и кавалер! Мокрая курица! – Схватил Аэлиту, крепко прижал к мокрой рубашке и поцеловал в губы.

– Сеня…

– Никому не отдам! Нынче матери позвоню, что свадьба отменяется. Простит, однако.

Он показал на свободную скамеечку, и они присели.

– Мать простит. А кто девушке доложит?

– Ай, думаешь, легко Наталье меня выслушать? Скажу, не успел из дому намылиться, другую встретил? И кто я после? Здесь надо осторожно: не ровен час взаправду бросится с Писаного камня в быстрину.

– Что за фантазии? Хотя.…Скажи, она говорила об этом?

– Да. Забудешь, так и знай, взберусь на камень Писаный и поминай, как звали.

Аэлита задумчиво покачала ногой:

– Не знаю, правда ли, но, в умных книжках пишут, если человек грозит самоубийством, он не покончит с собой.

– Об этом можно говорить сколь угодно пока самого не коснется. Пудовая задача. Но я не собираюсь взваливать груз на плечи матери. Ей там жить, ей смотреть в глаза Наталье и сватье. Придется поехать и честно объясниться, – тяжело вздохнул, – веришь, нету сил оторваться, звездочка моя.

Взял ее руку, поднес к щеке, потерся, как котенок, расправил ладошку и поцеловал в самую серединку:

– Мягонькая лапка! А как Парфену скажем?

– Я могу, – Девушка положила голову на плечо Семена: рубашка высохла. – Мне он ничего не посмеет.

– Подумаешь, ну подеремся. Объясню, что насильно мил не будешь. Мужик перетерпит. Разберусь по-свойски. Моей маме ты понравишься.

– Думаешь? А вдруг знать не захочет?

– Ну, что ты!

– Ты один ребенок в семье?

– Еще сестра, но она с мужем переселилась в Бодайбо. Знаешь, в Сибири? Золотые прииски, может, слышала?

– Золото? Как романтично! Я бы тоже уехала с тобой на край света! Расскажи об Урале! О твоей заимке, о людях.

– Моя заимка на берегу реки Вишеры, огромной, мощной реки, быстрой в верховьях, медленной ниже Красноуральска. Вверху, в горах, местность почти пустынна. Алмазная Вишера. Слышала о месторождениях алмазов?

– Только о якутских.

– Сказочная красота! По берегам – скалы, в них пещеры. Поселений мало. Камень Писаный – отвесная восьмидесятиметровая скала обрывается прямо в воду, а под камнем омут: закружит и утянет в подводное царство. В камне том глубокие пещеры, загадочные, древние.

– Почему его назвали Писаным?

– Из-за рисунков древних людей. Охрой, будто кровью, нанесены изображения медведя, человека, геометрические фигуры. Бронзовый век. К писанице только с воды подойдешь. У подножья был когда-то жертвенник.

– И с такого камня хотела броситься твоя невеста?

– Ну, хотела-не-хотела, а грозилась. Поговорим об этом или дальше рассказывать?

– Дальше….

– Камень Притон напротив бывшей деревушки Велгур. Там потопили белогвардейцев, натянув веревку через реку.

– Что-то далековато забрели белые.

– Не зубоскаль! Еще ниже – Говорливый. Звонкое эхо передразнивает рыбаков: крикнешь – Ау-у, в ответ грозное – у-у! Говорят, косматый лесовик пугает любопытных. Рядом с камнем – пещера с ледником. Когда-то возле была деревня Говорливое, ныне толь старинная каменная церковь рушится. Эх! Никому и дела нет. Ее с реки видно.

– Жаль! Спасо-Оскуйская церквушка тоже разрущается. Но до нее очень трудно добираться. Болотина на многие мили.

– Дале огромный камень Ветлан. А по Вишере искусственные островки; ими пользовались заключенные ГУЛага для сплава леса. Интересно тебе?

– Очень!

– Когда-нибудь сама увидишь! Влюбишься!

– Уже влюбилась.

– Поедешь со мной?

– Да.

– Уговор. Вначале один: не к чему тебе выслушивать в мой адрес. Объяснюсь, поставлю перед фактом.

– Пойдем бродить?

– Может, в кино? Смотри, «Дом кино», а? Не голодна?

– Хочу мороженого!

– Какое любишь?

– Сахарную трубочку. А ты?

– Вафельный стаканчик. Крем-брюле или черная смородина.

– На заимку и мороженое привозят?

– У нас магазина нет, в соседнюю деревню на мотоцикле сам езжу или мамка. Коляску затарю, на неделю продуктов: сахар, мука, кр у пы, чай, иногда колбаска. Тебе в диковину, а хлеб дома печем. В русской печке. Киселя захочется, картофеля потрешь на терочке, водички на месиво, смоешь грязь, а на дне тарелки – чистый крахмал!

– Сваришь киселя самопального с теплым хлебцем, и ну, пультом щелкать по спутниковым каналам. А то в интернете шариться по неприличностям! А?

– Смейся, смейся, насмешница моя!

– А что, не глядишь на голых баб?

Семен покраснел:

– Ну, бывает… с приятелем балуемся. Не мой же комп.

– Смотри, я ревнивая!

– Бывало раньше! И совсем не интересно….

– То-то. Куда?

– За мороженым.

– Идем вместе, знаешь? К Дворцовой площади.

Вышли на Невский проспект, мороженого взяли.

Запиликал телефон:

– Парфенка, легок на помине! – Да, слушаю! По Невскому гуляем, а ты? Да, на последней. Нет, не приходи! Потому! Все!

Аэлита нажала кнопку и сунула телефон в сумку.

– К тебе рвется? – спросил Семен, нарочито спокойно, – Не пущу! Хочешь, лягу спать у твоего порога?

– Да-а? – Аэлита усмехнулась, – Разве я не говорила, что сама справлюсь? Хочешь подраться? А Парфен говорил, жизнь тебе спас. Не отличаешься благодарностью.

– И впрямь странная, а я не верил! Не пойму: шутишь или издеваешься.