Марина Бойкова-Гальяни - Прощание с Аэлитой. Роман

– Смейся, смейся, только нечистый по таким болотам, как пить дать, шарится. Парфёнка знает человека, который сам андошку видел.

– С Антошкой водку хлестал, привиделся андошка, еще приврал с четыре короба, у него не заржавеет.

– Ты тоже знаешь этого человека – перед тобой!

– Смеешься? Может, с медведем спутал?

– Не однажды на бурого ходил, как спутать? А папку, еще ребенком, лесной человек из воды вытащил, совсем тонул. Веришь?

– Н-не знаю, чудн о как-то. А вампиры бывают?

– Раньше бывали: только они не были мертвяками, легенды верно назвали «не мертвые». Заболевание крови: человек становится страшным внешне, и обуреваем жаждой крови. Тогда переливание не делали, в итоге больной погибал, и чужая кровушка не спасала. Легенды на былинах строятся. Самые бурные фантазии сбываются: полет в космос, подводная лодка, роботы? Замечала?

Аэлита кивнула.

Семен зачерпнул ложкой варево:

– Готово! – Снял с огня котелок, просунув под самодельную дужку палку, опустил на траву, – айда мыть руки!

Смеясь, припустили к воде. Берег в этом месте надежен, плотен. Аэлита долой босоножки и по щиколотки в воду. Семен не отстает:

– Хочешь искупаться?

– А слаб о ?

– Ну, если любишь холодные макароны…

– Обожаю!

Подхватил девушку на руки, закружил, припевая:

– Любители холодных макарон пошли купаться в озере.

Аэлита крепко обхватила шею молодого человека, и умильно произнесла:

– Уютно на руках, тепло, надежно.

– Но-но, не подлизывайся, напросилась, не жди пощады! – Вода подступила к его талии, и он слегка приподнял на руках драгоценную ношу, – бросаю! – и присел с Аэлитой на руках.

– Что же? Испугался? Я отлично плаваю, к тому же здесь мелко. Отпускай! Все равно одежда мокрая!

– Не отпущу! Своя ноша не тянет. Я буду носить любимую всю жизнь!

– Согласна! Давай хоть нырнем вместе.

– Давай! – Погрузился с головой под воду, окунув Аэлиту. Когда вынырнули, фыркая и смеясь, Семен предложил, – хочешь, подкину?

– Высоко?

– Постараюсь!

– Давай!

Семен аккуратно поставил Аэлиту на песчаное дно, и, согнув ноги в коленках, сцепил руки замком:

– Вставай!

Девушка, придерживая Семена за шею, встала на замок:

– На счет три! Раз, два, три!

Семен подбросил как можно сильнее. Описав дугу в воздухе, та плавно ущла головой в воду, и вынырнула на поверхность метрах в десяти от мужчины.

– Однако! – Восхитился Семен, – ныряешь, как нерпа. Здорово! Ещё?

– Однако, – подражая сибирскому говору, возразила Аэлита, – бежим к макаронам, пока кабан не сожрал.

– Кабан? – Сеня обернулся: к костровищу приближался мощный зверь, потряхивая головой и мелко семеня. – А ну! – что есть силы завопил Семен, – пшёл вон, морда кудлатая! – Размахивая руками, он припустил к стоянке, отчаянно думая о макаронах.

Животное остановилось в паре шагов от котелка, громко сопя, жадно втягивая возбуждающий аромат съестного, и оценивающе посмотрело на человека. От человека не пахло страхом, и всем видом он показывал, что не намерен уступать добычу. Самка человека шла следом, и кабан понял, что оба человеческих существа голодны. Зверь, нехотя потрусил в лес.

– Напугалась? – Семен обернулся, поджидая любимую.

– Еще бы! Огромный кабанище, просто слон. Уфф! До сих пор дрожат поджилки.

– Макароны теплые! Садись есть.

– От страха и голод забыла.

– А ты, однако, понюхай. Тушеночка говяжья – красота. Я вот заметил, что в походе самая обычная печеная картошка – деликатес. Без всякого масла. А зверей не бойся, я слово знаю.

– Какое слово?

– Дружеское. Зверь все понимает. Держи плошку и заколдованную ложку. – Протянул девушке крышку от походного котелка и алюминиевую ложку, – мои дружки по Чечне. Не холодно в мокрой одежде?

– Куда там, холодно? Жара, лето на дворе. Футболка почти высохла. Заманчиво пахнет! М-м! – Девушка с аппетитом стала есть.

– А говоришь, расхотелось. Хочешь пива?

– Не люблю алкоголь. И тебе не советую. Лучше чайник на огонь поставь. Скажи, отчего после купания пить охота?

– Черт его знает! Вода водичку любит.

Аэлита засмеялась:

– Ну и мудрец! Эдак и я бы сказала. А почему любит?

– Ешь, знай, и помалкивай.

– Мило, – девушка побледнела, и опустила котелок на землю.

– Тебе нездоровится?

– Всё хорошо. Чуть резануло в боку. – Она подняла котелок и задумчиво приступила к трапезе.

– Это бывает, организм-таки. А насчет вина?

– Я уже все сказала. Папаша крепко закладывал, сорока не было сгорел от водки. Насмотрелась.

– Что ж, такое дело. Я тоже не буду.

– Выкинешь? – В глазах Литы мелькнула озорная искорка.

– Нет, не выкину. Фенька деньги тратит на выпивку, ему и отдам. Кстати, а как Парфёнка к нетерпимости?

– Как? – Аэлита засмеялась, – очень просто: не пьешь – не пей, а я выпью.

– М-да, не знаю, что сказать по этому поводу.

– Ничего. Думаешь о его отношении ко мне?

Семен промолчал.

– Спасибо, очень вкусно, – девушка отставила котелок.

– На здоровье, как говорит моя мама.

Помолчала:

– Скажи, себя любишь?

Сеня отставил пустую миску, встал, поворошил палкой угольки, положил два крупных полена и пожал плечами:

– К чему эти новомодные штучки, психология всякая? Жизнь для того, чтобы быть счастливым, мое счастье рядом, и я хочу сберечь его. Допустим, люблю себя, но тебя люблю больше жизни. Веришь?

– Верю. Странный человечек, тебе не нравится вопрос.

– Ты не такая, как другие, и вопросы пусть отличаются, пусть не будут расхожими фразами, однако.

– Для тебя я не такая, как все, но это неправда. Обычная девушка.

Семен отрицательно покачал головой:

– Особенная!

Аэлита засмеялась:

– Хорошо. Особенная. Значит и ты необыкновенный. Не отрицай! У особенной девушки должен быть особенный любимый.

– Должен быть, но…

Аэлита закрыла ладошкой рот Семена:

– Милый, поцелуй меня! Вот так! Еще!

Семен прильнул к губам девушки, едва сдерживая дрожь желания, боясь показаться искусителем:

– Любимая, Ладушка моя!

Он, тихонько дотронулся до груди, ожидая отказа, но Аэлита была податлива, распахнула свои объятия и приняла его любовь.

– Ты уедешь, останется ночь. – Прошептала девушка.

– Я вернусь! Обязательно, – Семён задыхался от нежности и благодарности. Чувство не было похожим на то, что молодой человек испытывал к Наталке. Семён понял, что полюбил сильно и страстно, как говорят, по-настоящему. Обнимая, держал руки почти на весу, боясь, что хрупкому небесному созданию будет тяжело.

– Сеня, не отдавай меня…, – жалобно сказала Аэлита.

– Что ты?

– Не отдашь?

– Кому?

– Ей. – Аэлита вздрогнула, будто очнувшись, – не обращай внимания на мои бредни.

– Глупенькая, тебе привиделось?