Наталия Гилярова - Неигра

Запах кофе наполнил Джунгли. Он удачно сочетался с резким запахом орхидей. Подружки-эстетки, ценительницы кактуса, сидели рядком на низкой скамейке, и, обхватив руками колени, болтали.

– Как себя чувствует бабушка? – первым делом поинтересовалась старшая.

– Скрипит понемножку, – отвечала Полинка, – беспокоится за меня всё время.

– За тебя! Почему же? – удивилась учительница.

– Потому что мне не нравится математика и я не знаю, кем буду.

– А ты не знаешь? – Марина Романовна казалась изумленной.

– Я и не хочу знать! – Полина смутилась и замолчала. Но Марина Романовна всем своим видом выражала внимание, даже кофе пить забыла, и Полинка продолжила совсем тихо: – Мне почему-то не интересно об этом думать.

– Ну что ты, это же очень и очень интересно! Бывают такие профессии, что просто ах! Мы придумаем тебе такую классную, что ты будешь мечтать об этом день и ночь!

– Все девчонки мечтают стать моделями и артистками. А мне это не нужно.

– Чудно! Я была такой же. Не мечтала стать моделью, манекенщицей или… ну там какой-нибудь фигуристкой. И очень рада, что теперь у меня совсем другое дело! Без вас, моих подружек, я не могла бы жить. Честное слово! Я так рада помогать вам, думать о вас, общаться с вами! Вы все по-своему замечательные. Ты не хочешь, случайно, стать педагогом, как я?

– Ну, может быть… В каком-то смысле…

– Институт, аспирантура, ерунда! Ты только захоти. Хочешь?

– В общем, да, – прошептала Полинка, проливая кофе на светлые джинсы.

Марина Романовна разгадала Полинкину мечту. Но у неё появилась другая, покруче.

– Прош-Прош, помоги мне! Я не прошу ничего особенного! Только то, что у меня и так уже есть! Пусть так всё и будет, и больше мне ничего не надо! Я бы навсегда осталась, как теперь, училась у Марины Романовны… И все, больше мне ничего не нужно! Ты ведь не растёшь, не изменяешься! Так сделай это и для меня!

– А тебе не наскучит все одно и то же?

– Если уроки эстетики будут каждый день – нет…

– Много эстетики – тоже не очень весело.

– Тебе же не скучно лежать и глядеть по сторонам!

– Я познаю ваш мир, – напомнил куклёныш, – а ты не увидишь ничего, кроме этих Джунглей.

– И пусть, мне ничего не нужно! И потом, если захочу, я тебя попрошу, и ты меня расколдуешь. Тебе ведь не трудно?

– Но я не умею колдовать!

– Ну Прош-Прош! Пожалуйста!

– Ничего я не умею! Учусь, читаю Книгу Жизни, и без толку! Ничего не понимаю! Хуже младенца!

– Неправда! Тебе стоит только подумать, и твои мысли воплощаются.

– А потом распоясываются и ведут себя, как хотят. Ты же знаешь! – впервые Прошка намекнул Полинке, что они всё же связаны общим знанием, что он заметил и помнит, что она сделала.

– Постарайся для меня, будь хорошим племянником!

– Не получится. Я совсем растерян. Я теперь даже рефлексирую!

– Ну и зря ты занимаешься такой ерундой!

Полинка вышла из комнаты, почти совершенно разочарованная в племяннике.

И Августа обращалась к Прошке со своими тревогами.

– Что же это! Уже скоро два месяца нет известий. А вдруг и правда – чума? Как ты думаешь, Анка не заболела?

– Нет. Чумой точно не заболела. – Отвечал Прошка, – в Испании сейчас нет эпидемии.

– Почему ты так уверен?

– Видел!

– Отсюда?

– Нет, по телевизору!

– А… Ну это и я видела. Но что-то же с ней не так!

– Да нет, она в шоколаде.

– Откуда же ты знаешь? Её по телевизору не показывали.

– Это я так видел, своими глазами.

– Прямо отсюда видел Анку?

– Ну да!

– И что она там делает? – нетерпеливо спросила Августа.

Прошка подумал.

– Мельтешит.

– Видишь, ты плохо разглядел! Во-первых, издалека. Во-вторых, она мельтешит. А я бы хотела знать наверняка. Ты можешь разглядеть – есть у неё потаённая печаль?

Прошка подумал и смущённо ответил:

– Наверное, не могу. Я не знаю, как это выглядит.

– Вот бы получить письмо… И понадобилась ей эта Испания! Кому она нужна? – досадовала Августа.

А письма всё не было. Августа подолгу простаивала у окна в надежде высмотреть далекую ненужную Испанию. А когда кормила птиц… Была у Августы такая хозяйственная привычка. Когда в доме оставался и попусту черствел хлеб, она специально выходила на улицу и крошила его для птиц. Причём не сидела там, где кумушки, чтобы её не отвлекали посторонними разговорами, а стояла под большим тополем, разглядывала птиц и подбадривала их. Эта привычка была из тех, что дарят ощущение надёжности, из тех, что помогают времени течь, как нужно, а человеку правильно его отмерять. Теперь, видя голубей, она думала о тех из них, что умеют носить письма. А вечерами учила испанский. Она не собиралась в Испанию, но все равно чувствовала себя ближе к Анке. Принялась читать Лорку, Маркеса и Кортасара в подлиннике. Она знала, что внучка не имеет привычки читать, но всё равно она теперь живёт там, как будто внутри этих текстов… Кто-то из них мог бы написать и о ней, если бы вдруг встретил в Мадриде… Да что там, непременно написал бы!

А потом приключилась история с Полинкой. Она вернулась из Новейшего взволнованная. Прошмыгнув мимо бабушки, рванула прямо в комнату подкидыша и вцепилась в ручку его игрушечной повозки.

– Прош-Прош! Сегодня, сейчас, Марина Романовна прошла мимо меня и не узнала! Почему?

Полинка старалась не выдать волнения. Она ведь считала себя сильной.

– Наверное, она куда-нибудь очень спешила и тебя не заметила?

– Но она смотрела прямо на меня!

– Наверное, рассеянно смотрела?

– Нет, она приветливо улыбалась, но меня не узнала. А когда я поздоровалась, сказала: «Привет, Оля! Как поживают твои попугайчики?»

– А ты?

– Я сказала, что с ними всё в ажуре. Чтобы она не волновалась зря. Как она может? Никто не любит ее, как я!

– Вот противная девчонка! – возмутилась Августа. – Вертихвостка! Учительница, называется! Эту эстетку в лицей-то взяли курам на смех – кофе варить и перед зеркалом вертеться. И ведь учиться тебе мешает! Я с ней поговорю!

Эта пустяковая история взволновала Августу. Она сама не знала, почему.

– Бабушка! Спроси ее – может быть, я ее разочаровала?

Августа взглянула на внучку. Полинка тихо, отворачиваясь, стирала слёзы кулаками.

– Небось, она франтит, очки не носит! – заметила Августа. – Вот и не узнаёт никого!

Она перевела взгляд на кукленыша.

– Ничего не понимаю, – бормотал Прошка, смущенно глядя на Августу, – какие попугайчики?

– Ясно какие, – покачала головой Августа. – Хотя и я тоже ничего не понимаю.

– Но я понимаю гораздо меньше, чем ты! – заверил младенец. – Я и про очки не догадался!

Но уже на следующий день Полинка явилась из лицея веселая.

– В воскресенье у нас прогулка! Нужны кеды, куртка, бутерброды и термос! Через парк, который за школой и через лес мы выйдем в поле, пойдем вдоль Москвы-реки, будем наблюдать закат, а потом выйдем к метро. Кто захочет, поедет домой, а кто захочет, отведет Копейку в конюшню. Она понесет наши сумки и одеяла и повезёт тележку с сеном. На привале мы будем сидеть на тележке в сене и пить горячий кофе из термосов.

Читать дальше