Николай Удальцов - Бешеный волк (сборник)

– Ну, что же… – Целековская встала. Причастность к коллективу спасала от сомнений совести.

– Товарищи, – она поправила кримпленовый жакет, – Товарищи!

Потом мы еще услышим объяснения самого Хаесова, но пока, предварительно, если так можно выразиться, я хотела бы сказать следующее… – Целековская обманывала коллектив. Она не хотела говорить ничего. Больше того, последние насколько минут, она так усиленно думала о японском зонтике, что забыла, какие грехи числятся за Хаесовым. Но она собрала свои мысли и вспомнила, – Очень плохо, товарищ инженер Хаесов, вы ведете себя в семье. И не очень достойно звания инженера, нашего, советского.

Что за выражения вы употребляете в быту? Дура… Сука… Да ведь перед вами ваша жена. Женщина, любимая, – при этом Целековская вспомнила о том, что Игорь Хаесов провел ночь у любовницы, и поняла, что говорит что-то не то.

– Замахиваешься на жену! – переключилась Целековская, – Сладил, значит? Эх вы, мужики! Моя б воля, я б вас всех… – о том, что бы она сделала, будь у нее воля над всеми мужиками, Вера Целековская благоразумно промолчала. Впрочем, она не задумывалась над тем, что поступает благоразумно.

– У тебя же дочки! Не будь подлецом, Хаесов, слышишь! И лжецом не будь. А пока, ты для нас человек не честный – лжец!

Целековская села.

«В принципе, верно», – отметил про себя Меньшиков.

«Умеешь говорить, стерва, – подумал Смирнов, – А сама, интересно, чем на юге занималась? А Хаюсине – по рогам!..»

«Нет в тебе твердости. Принципиальности, – Медведевой Целековская не нравилась, – Вот, и слова твои, сплошная труха. Хорошо еще, что закончила верно. Хоть какая-никакая черта. Инженер Хаесов – Лжец!»

«Объявили бы, наконец, перерыв. Как курить тянет… – дизайнер Сергеев покусывал губы, – А тебе загар идет, Верочка Целековская.

Не можешь ты не быть лицемеркой.

Впрочем, без лицемерия может обойтись каждый.

Остается только выяснить – каким образом?…»

«Разумеется, все это верно, – думал Манушкевич, – Только Хаесовым сейчас не слова нужны, Во всяком случае, не чужие слова…»

«Теперь можно и этого Смирнова выпускать», – решил председатель суда Меньшиков:

– Слово предоставляется мастеру экспериментальных мастерских, – Меньшиков, видя, как оторопело завертел глазами Смирнов, нарочно медленно называл должность, чтобы дать тому придти в себя и сосредоточиться, – Товарищу Смирнову.

Смирнов говорил вначале тихо, жевал слова, но постепенно разошелся.

Как бы не был человек глуп – ума учить других, у него хватит:

– …Что тут можно сказать… Это, знаете, не того… – Смирнов оратором не был, и давно понял это сам. Оттого, он старался говорить прямо, без околичностей.

Как ему казалось.

– И что замах был произведен на товарища… да, товарища жену… Это тоже, не то, что нам требуется. А требуется нам, товарищи, железная дисциплина! – зал притих, – А то, ведь, что у нас бывает! Придет такой вот Хаесов с похмелья и напортачит… А бригада отдувайся! А если он еще руки распускать начнет… Станет такой вот Хаесов – руки в брюки… А еще, инженер называется… Срам один… И денег ему, видите ли, не хватает… А за что такому вот Хаесову платить, если он и у станка норму сделать не может…

Зал слушал, затаив дыхание. Все привыкли к тому, что Смирнов не семи пядей, но такую околесицу слышать давно не приходилось.

Появились смешки.

– По существу, пожалуйста, товарищ Смирнов, – проговорил Меньшиков постукивая авторучкой по графину на столе.

– А я, что, не по существу? Может и дисциплина нам не нужна? А?

– Нужна. Нужна, – заверил его Меньшиков, – Но у нас – суд. Так, что по существу.

– Так я и предлагаю – присудить Хаесову перевоспитаться. И еще, пусть он эти шашни со своей дамочкой бросит. А-то, что получится, каждый себе дамочку заведет. Да еще и не одну, – Смирнов сел, но тут же вскочил вновь, – По существу, я против того, чтобы дома не ночевать. Это главное – по существу!

«Ну, началось! Откуда только такие мужики-болваны берутся? – Целековская вспомнила полярного летчика, – Как такого кретина жена дома терпит?..»

«Вот, идиот… Заставь дурака богу молиться… – Медведевой Смирнов не нравился и тем, что постоянно был то с похмелья, то смурной, и тем, что всякую работу затягивал неимоверно, – Зачем только в суд выбирали?..»

«Давай. Давай, бродяга, – улыбнулся Сергеев. Он относился к мастеру беззлобно-презрительно, как к низшему организму, – Тебе бы сейчас стаканчик принять, такое красноречие открылось бы…»

«Ну, это ужее неизвестно что. Я Хаесова ни разу не видел выпившим, а от тебя, каждый день, как от винной бочки несет… Вот, сейчас встану и скажу… Хотя, пошло оно все…» – и Манушкевич не встал, понимая, что это все равно ни к чему не приведет.

– …Слово предоставляется… – «Вот теперь можно выпускать Медведиху, – решил Меньшиков, – Да, пожалуй, не то, что можно – нужно. А-то, это Смирнов такого наплел…» – …Товарищу Медведевой. Опытнейшему члену нашего товарищеского суда, являющегося его членом уже двадцать четвертый год.

«Хам», – подумала Медведева, но тут же забыла о Меньшикове.

Перед ней был инженер Хаесов.

– Товарищи! – начала Медведева громко. При этом, она окинула зал взглядом, который, в ее понимании, не нуждался в комментариях. Волевым взглядом, – Товарищи! Сегодня, в этот печальный для нашего трудового коллектива, день, мы собрались для того, чтобы дать суровую, но справедливую оценку поступкам человека, которого язык не поворачивается назвать человеком.

Морально разложившегося типа.

Полностью доказавшего своим поведением в быту свою жизненную несостоятельность. Но от морального разложения, прямой путь к разложению физическому. И я уже вижу бывшего сотрудника нашего института, бывшего инженера, бывшего мужа больным печенью от постоянного злоупотребления спиртными напитками, разыскиваемого милицией за совершения тяжких преступлений, бросившего работу и семью.

Отвергнутого обществом.

Вот такой конец ждет, с позволения сказать, инженера Хаесова. Вот на какой путь он вступил.

И еще, что не менее важно.

От измены жене один шаг до измены Родине.

Ну, а от человека, способного изменить родине, сами понимаете, ничего хорошего ждать не приходится.

Мне могут возразить, что я прибегаю к слишком крутым сравнениям. Но посмотрите, уже сейчас перед нами человек, который вынужден хитрить и обманывать, изворачиваться и лгать, – Медведева не обратила внимания на то, что инженер Игорь Хаесов пока не сказал ни слова. Но ей так хотелось, чтобы он хитрил и обманывал, изворачивался и лгал, что уже казалось, что так оно и было.

– Пожалуйста, пожалуйста, – Меньшикову был не совсем понятен ход мысли Медведевой, но общий настрой ее речи он одобрял. Тем более, что заметил на лице директора Маркова тень улыбки. Во всяком случае, с тех пор, как Медведева получила слово, тот не поморщился ни разу.