Алексей Олексюк - А76 (сборник)

И привиделся мне под утро почему-то Лев Николаевич: как положено – бородатый, с косматыми седыми бровями. Босиком, в простой домотканой рубахе и таких же простых, чуть ли не самолично сшитых портах, шёл он за плугом по весенней пашне, отирал рукавом пот с лица и, строго сдвинув косматые брови, говорил назидательно, как непреложную истину:

– Кто не работает, тот не ест!

А следом за ним бежал, спотыкаясь в глубоких бороздах, секретарь и записывал в блокнотик каждое слово…

Нежарким летним вечером к старинному, выложенному красным и белым кирпичом особняку на одной из центральных улиц, – особняку, справедливо считающемуся одним из красивейших и заметнейших зданий города, подкатила дорогая чистенькая иномарка, из которой вышел человек в чёрном добротном костюме.

Человек поднялся на невысокое крыльцо, поискал взглядом кнопку звонка и, не найдя, постучал. На стук никто не отозвался. Постучав ещё разок, уже настойчивее, и вновь не получив ответа, он наклонился к освещённому оконцу полуподвала и коротко, но требовательно ударил согнутым пальцем в стекло. На сей раз в здании послышался какой-то неопределённый звук, затем звякнул замок и дверь, наконец, отперли. На пороге стоял сухощавый высокий мужчина лет сорока.

– Я по объявлению, – сказал тот, что стучал. – Вы хозяин?

– Нет. Я охранник. Хозяева вернутся завтра к обеду.

– Жаль… Меня зовут Иван Сергеевич – вот визитка. Если вы не возражаете, я хотел бы осмотреть здание.

Сухощавый мужичок, небрежно повертев в руках визитку, посторонился:

– Проходите.

Иван Сергеевич вошёл в тёмную прихожую. Охранник добросовестно проводил его по всему дому, обстоятельно, но несколько флегматично (мол, моё дело десятое) отвечая на возникавшие по ходу вопросы. Нужно откровенно признать, помещения Ивану Сергеевичу понравились чрезвычайно, было видно, что хозяева на ремонт не поскупились, превратив столетней постройки особняк в современное, со всеми необходимыми удобствами здание. Когда, закончив осмотр, вышли обратно на улицу, уже стемнело: горели золотистым светом электрические фонари, а в небе всплыла яркая, как начищенный медный таз, луна.

– И не жаль им за такую цену отдавать-то? – спросил Иван Сергеевич сухощавого охранника.

– Жалко, конечно. Только, житья всё одно нет.

– Как это? – насторожился Иван Сергеевич.

– Днём ещё ничего, терпимо. Так, постучат немного, или крупу какую на кухне рассыплют, или ещё что по мелочи… А ночью до того распоясываются, что спать невозможно.

– Кто?

– У вас закурить не найдётся?

– А? Ах да, конечно, – Иван Сергеевич поспешно вынул пачку и протянул собеседнику. Тот взял сигарету, закурил и продолжил всё тем же слегка флегматичным тоном:

– Помнится, недельки через две после ремонта… Да, где-то недельки через две это и началось. Сначала мебель стала пошаливать. Поставишь стул в одном месте, отвернёшься на минуту, глядь – а он уж в другой комнате. Станешь спрашивать: никто не трогал. Потом то же самое началось и с другими предметами: то будильник обнаружится вдруг в холодильнике, то хрустальный сервиз на полке в ванной комнате, то пульт от телевизора в кастрюле с борщом. Дальше – больше. Ни с того, ни с сего вдруг треснуло зеркало в спальне; в гостиной средь ночи рухнула на пол люстра… Короче, мистика полная…

Отправив детей, от греха подальше на дачу, хозяева кинулись ко всяким там экстрасенсам, шаманам, медиумам, магистрам космоэнергетики и так далее. Но это, если честно, мало что изменило. Вернее, изменило только в худшую сторону: возникли какие-то странные не то скрипы, не то стоны, не то шёпоты. Ночью явственно слышались чьи-то шаги. Позвали священника, чтобы он окропил весь дом святой водой. Но едва только поп начал брызгать стены в прихожей, как из гостиной вышла невесть откуда взявшаяся женщина в белом подвенечном платье и молча поднялась по лестнице на второй этаж. А вслед за этим (секунд через пятнадцать) раздался пистолетный выстрел и чей-то столь истошный вопль, что у всех присутствующих волосы зашевелились на головах. Прибывшая на место милиция, понятное дело, ничего не обнаружила: ни трупа, ни вообще каких-либо следов стрельбы. Бледный, как смерть, поп, мелко крестясь трясущейся от страха рукой, наотрез отказался ещё раз переступать порог «бесовского» дома.

Вот бедным хозяевам и пришлось поместить в газете объявление о продаже. Только покупатели вряд ли найдутся: слухи-то уже поползли по городу…

Иван Сергеевич, молча слушавший весь этот рассказ, и сам начал припоминать: кто-то где-то когда-то что-то подобное ему говорил… Однако, дом был, действительно, хорош, а если прибавить к этому местоположение в самом центре города и ту невысокую цену, которую за него просили…

«Насчёт привидений – это, конечно, полная чушь, бабкины сказки. Но дельце определённо не чисто. Может быть, кто-то уже положил глаз на столь ценную недвижимость, заплатив охраннику, чтобы тот своими страшилками конкурентов отпугивал?» – подумал про себя Иван Сергеевич, а вслух спросил:

– И часто оно… это самое… пошаливает?

– Да, почитай, всё время.

– Сам-то не боишься? Всю ночь ведь один.

– А я не верю в привидений, – ответил долговязый охранник, загасив ногой окурок сигареты, и медленно растворился в вечернем воздухе.

А что, если это ко мне? Ненавижу телефон! Чудовищное порождение научно-технической революции: более иезуитского орудия для пыток не могла бы измыслить даже святая инквизиция. Стоит только расслабиться опосля трудовой вахты и перейти в медузообразное агрегатное состояние, как сразу же раздаётся дребезжащий звонок. Не встану! Хоть режьте меня – ни за что не встану. И потом: может быть, это вовсе не ко мне звонят…

– Дани-ил! Тебя к телефону! – крикнула из прихожей сердобольная бабушка и, отложив трубку в сторону, пошла досматривать очередную латиноамериканскую тягомотину. Господи, кому я понадобился в такое время?!

Нужно включить право на одиночество отдельной статьёй в Конституцию. Нет, лучше сразу в уголовный кодекс: десять лет строгого режима без права переписки и телефонных переговоров.

– Да, слушаю, – сказал я, всеми силами стараясь скрыть накипавшее раздражение.

– Простите, что беспокою вас в столь поздний час… Возможно, мне не следовало звонить… Но я подумал, что завтра выходной, и мы могли бы встретиться… поговорить… Впрочем, я не настаиваю… Если вы заняты… Если вам не удобно… В любое другое время… Я…

– У вас ко мне дело?

– Конечно, мне не следовало звонить в столь поздний час, но мне непременно нужно переговорить с вами… Только не подумайте, что я навязываюсь… Если бы не крайняя необходимость…