Игорь Соколов - Метафизика профессора Цикенбаума

В больном сознании Вселенной
Есть очень черная дыра,
Но Цикенбаум неизменно
С девчонкой бродит до утра…

Он то на холм ее заводит
И над Окой с ней водку пьет,
То нежным шепотом в природе
Пронзает сладострастный род…

За каплей капелька – народы
В ней возникают из миров,
И звезды водят хороводы,
И закипает в теле кровь…

И крик единственный и честный
Знак добрый чувствам продает,
Соединились в пламя чресла
Из всех немыслимых свобод…

Лишь чуть позднее Цикенбаум
Ей вдруг расскажет про дыру,
Как во Вселенной страшный дьявол
Затеял жуткую игру…

Девчонка только усмехнется,
Объяв профессора как дым,
Здесь на земле одно лишь солнце
С луною светят всем живым…

И вновь забудется профессор,
И будет лоно трепетать,
Сова порхать над темным лесом
И над Окою благодать…

А где-то там во тьме Вселенной
Дыра раскроется как вход
И Цикенбаум обалденный
С девчонкой в глубь ее шагнет…

Там тоже будет греться солнце
И женщины рожать детей,
И там волшебное колодце
Вновь всколыхнется от страстей…

Цикенбаум плавал в речке
И любуясь на луну,
На груди у девы свечки
Зажигал, шепча во тьму…

О, прекрасная студентка,
Юность светлая моя,
Какова твоя отметка?!
Пять! – Пять свечек у тебя…

Видишь, как тебя люблю я,
Философочка – краса,
Твои мысли чудной бурей
Восхитили вмиг меня!…

Ты несешься как кораблик,
Освещая мою ночь,
И луна горящей саблей
Нам пытается помочь…

Разглядеть все мирозданье,
Проплывая сквозь себя,
Сквозь мгновенье обладанья
В беспредельные края…

И там с нежным интересом,
Опускаясь в бездну тьмы,
Я – твой преданный профессор
Таю от большой любви…

Цикенбаум тихо плачет
Огонек свечи дрожит,
И у девы грудь как мячик
Скачет тут же от души…

Свечи звездами на небе,
Луна шепчется с рекой,
Цикенбаум с юной девой
Гладит небеса рукой…

Цикенбаум в деве носится как буря,
Он в ее глубинах чувствует Любовь,
Над Окою поднимаясь в жизнь иную,
Душой касаясь нежных берегов…

Профессор стал студентке милым другом,
А ее лоно близким и родным, —
Окружило вмиг чудесным кругом,
Над головою засветился яркий нимб…

О, как прекрасно сладостное тело, —
Раскрылось обладанием сердцем,
Сама Вселенная в волнах Оки запела,
Переплетая звездами венец…

И на холме в шептаниях природы,
Соединяясь вместе в одну кровь,
Цикенбаум с нею создавал народы,
Срывая с времени таинственный покров…

Девчонка страстною волною всколыхнула
Пылание сплоченных в речке тел,
Ее звезда, – сама волшебница июля,
Собой раскрыла ласковую цель…

Цикенбаум знает сладость мест
Он с безрассудной жалостью ласкает
В Оке своих возлюбленных невест,
В объятьях жарких девы не смолкают…

Выпуская ангельскую трель,
Они на небеса летят стрелою,
Цикенбаум в нежных лонах словно зверь
В плен захвачен огненною игрою…

Как легок и воздушен поцелуй,
Уносящий вмиг его в святое место,
Из нежных грез, из самых чудных струй
С ним оживает юная невеста…

И вот глаза уже повязаны сердцами,
И раскрыта сказочная высь,
Соединенные безумными концами,
Они в одно мгновенье созидают жизнь…

Цикенбаум девой ярко озарен,
Он с ней встречает ласковый рассвет,
Блистают волны и со всех сторон
Шлет им ветер радостный привет…

В безумном лоне сладкая волна
Несет профессора в неведомую даль
И над Окой повисла тишина,
В глазах у девы светлая печаль…

Она с ним ощущает преходящесть
Прекрасных лет таинственной любви,
Весь мир одетый в нежную прозрачность,
Вскипает в чувствах от живой крови…

– Профессор, о, мой сладостный профессор, —
Шепчет ему дева вся в слезах, —
Неужели все пройдет и эта пьеса
В прах уляжется, исчезнув в вечных снах?!…

– Пожалуй, я не знаю, что там будет, —
Цикенбаум тихо прошептал, —
Но я думаю, что всех нас Бог рассудит,
Высветив всю боль через астрал…

Он к нам приставит ангелов и Вечность
Дорога поведет нас, в чудный сон,
Мы всей душою погрузившись в Бесконечность,
Обретем с тобою милый дом…

– О, если б верить, – дева прошептала,
Вострепетав в волненье страстным лоном…
– О, девочка, ты светишься астралом, —
Вздыхал профессор, ощущеньем покоренный…

И плакали они в обнимку оба,
И ярким солнцем ослепляла мир Ока,
И странная волшебная дорога
Несла влюбленных сквозь людей и сквозь века…

Человечество спешит судьбе навстречу,
Я разглядел в движенье повторенье
Все то, что было, – отразилось в речи, —
Одно бессмысленное головокруженье…

Вот он символ всякой странной жизни,
Мы брошены иль ползать, иль летать,
Но ковыряясь в грязи или в выси
Все равно до смысла не достать…

Вот отчего грустит отчаянно священник
И с Цикенбаумом, со мною водку пьет,
Мы над Окой сидим, разглядывая тени
От облаков, плывущих словно наш народ…

Такие ж профили, расплывчатые лица,
Изменчивых уродцев хоровод,
Однако хорошо хоть раз напиться, —
Цикенбаум говорит и водку пьет…

Его целуют сладостные девы,
Священник гладит их исподтишка,
И льются нежные напевы
На небо прямо с детского горшка…

Вот оно, профессора потомство,
Цикенбаумы в пеленках, во плоти,
Однако в детях нет совсем уродства,
Как будто ангелы на землю к нам пришли…

И задержались в наших жалостных объятьях,
И голосами проплывая над Окой,
Поют о том, что все мы сестры, братья,
И уходим все в неведомый покой…

Так шептал сквозь слезы благостный священник,
И девы слезы, молча, проливали,
И Цикенбаум говорил лишь, – понедельник
Раскрылся нам закатом и печалью…

Но все же, что-то здесь прекрасное и было,
В горящих страстью лицах и в словах
Сияла чудная таинственная сила,
Оживляя вновь безумный прах…