Игорь Соколов - Метафизика профессора Цикенбаума

Везде безумно стонет Цикенбаум,
Словно в беспамятстве на помощь всех зовет
И снова дев к нему бежит орава,
Создавать и наслажденье, и народ…

Святому робкому и кроткому созданью
Цикенбаум на холме читал стихи,
Ока внизу несла сиянье Мирозданья
И были двое сладостно близки…

Своей внезапной жаждою познанья
С исходящим светом от ночной реки,
Профессор плавал рыбой в обладанье
И дева тоже, схватив две его руки…

Они лишь чудом ощутили проницанье
И были тени их прозрачны и легки, —
От одного безумного касанья
Кричат все девы и рыдают мужики…

К Цикенбауму на берегу Оки
Подкралась дева в черной маске,
Он спал один в тени ольхи
И неожиданно во сне почуял ласки…

Как будто волны сказочного света
Его насквозь всего прожгли,
Так дева в маске и уже раздета
Его вводила в мир пленительной любви…

Взлетал профессор тронутый лучами
И вдруг раскрыл свои глаза,
Дева в маске с тайными речами,
Обладала им, по небесам скользя…

Вот, он, ангел, – прошептал профессор,
И дева в маске вмиг растаяла во тьме,
А Цикенбаум искал тень в небесный бездне
Шатаясь, словно пьяный по земле…

Когда луч солнца золотой
Поймал на деве Цикенбаум,
И весь охвачен красотой,
В беспамятстве шепнул ей: Мяу!

То она, явившаяся сном,
Взвилась птичкою отрадной,
И завертелась так отчаянно на нем,
Что профессор закричал: Не надо!

Но птичка все вертелась и вертелась,
А Цикенбаум все сильней кричал,
Вот так в крике и любовь, и смелость
Проявила чудной сказочки оскал…

Гулял Муха под обрывом
И пил водку у реки,
Видит, – ветер вдруг порывом
Свалил деву на кусты…

Те кусты на самом крае
Распустились над рекой,
Дева плачет и рыдает,
Упаду я, Боже мой!…

Еле держится за ветки,
Платье длинное до пят,
И глаза красою редкой
На лице ее блестят…

Повисает будто птичка,
От волнения дрожит
И качаясь с грушей – дичкой,
Дева сладостно пищит…

Еще чуть, и упадет,
Мухотренькин хвать за платье
И с ней скрылся во тьме вод,
Слившись в страстное объятье…

А потом на берегу
Прозвенела громко свадьба,
Так вот Муха на бегу
Мужем стал спасенья ради…

Цикенбаум вдруг увидел деву в море,
Купалась голой пьяная русалка,
Он сразу потонул в безумном взоре
И слился с нею за скалою сладко…

Но вдруг взлетела дева звонким криком,
Будоража всех купавшихся людей,
Цикенбаум с ней в пещере скрылся мигом
И больше суток ее тешил, вот, злодей…

ночью, когда вышел он из моря,
Окружила его тьма прелестных дев
И Цикенбаум снова сгинул в нежном взоре,
С русалками от счастья ошалев…

Летела к пропасти отчаянная буря
И чайки долго пели над волной,
А Цикенбаум дев пленительно волнуя,
Через день пил водку у Оки со мной…

– Все ерунда! – сказал чуть пьяный Шульц,
Карабкаясь за девою по скалам,
– Я чую в ее теле жаркий пульс
И желаю, чтоб она меня ласкала!

Так по горе у моря полз за альпинисткой
Шульц, наглотавшись брома с йодом и вина,
Вот отчего он не осмыслил даже риска,
Когда забрался на вершину как она…

И там его девица сладостно любила,
Доводя своею нежностью до слез,
А насытившись, поцеловала мило
И скрылась в море как царица грез…

Глянул Шульц, а море бездной блещет,
И не сползти с горы, и не нырнуть, —
С тех пор в горах завелся призрак вещий,
Всех пылких странников зовет он криком в путь…

Шальные деньги не приносят счастья,
Мы входим в мир, в котором есть Любовь,
И теряясь вмиг в причудах жгучей страсти,
К ошибкам прежних лет приходим вновь…

В толще лет застыло изумленье,
Кого б не полюбили, – все пройдет,
Жизнь не дает осмыслить тьма исчезновенья,
Переносящая людей из рода в род…

Соединение конца с началом мысли,
Свет побуждающий творить мир сам себя,
Вечной Тайны зажигающийся призрак,
Единство духа, где всегда идет борьба…

Размножение с делением всех тварей,
Реакция пленительных страстей,
Собирание живущих в одну стаю,
Цель обретающая связанность идей…

Все это ставшее первоначальной тканью,
С заостренной точностью углов,
Обрисовало круг тончайшей гранью,
Ярко высветив его ядром Любовь…

Так Цикенбаум деве прошептал,
Когда она в Оке струила ласки,
Когда луны магический кристалл
Отражал собой земные сказки…

И дева, вздрогнув, прошептала вдруг:
Профессор, вы осмыслили оргазм!
Оргазм?! – вздохнул профессор, – нет, мой друг,
Я просто в Вечности ищу секретный лаз!…

Он где-то скрыт и что-то в нем таится,
Слова бессильны описать его удел,
И мертвецов исчезнувшие лица
Бросают нам лишь оболочку тел…

Как страшно, Цикенбаум, я дрожу,
Мне кажется, ты хочешь вынуть душу!
Не бойся, глупая, я в глубь твою вхожу
И чую, часть себя я в ней сейчас обрушу!…

Чтоб из обломков вырос новый человек,
Такой же страстный и задумчивый повеса,
Который также проживет бездарный век,
Давясь плодами жуткого прогресса…

Но что же делать, Цикенбаум?! – Надо петь,
Лететь, гореть, иметь друг друга,
Быть может, мы разрушим нашу клеть
И сами нарисуем сферу круга…

Зачем?! – Чтобы собой повелевать,
А за собой природой и стихией!
А как же Бог?! – Мой Бог – Ядрена мать,
И твое лоно с водкой, вся Россия!…

Профессор с вами кружится Ока,
Едва храня свое былое устье…
И мы внутри нее как прошлые века
Всей жизнью делимся и размножаем чувства!

А в каждом чувстве нежный человек,
Он – гость и он же наш подарок!
Цикенбаум шепчет: Я устал от нег
И боюсь, что счастье было жутким даром!…

То есть ничьим и никаким,
Мы только лишь обрисовали чащу
И разведя костер, отправили весь мир
К нашим предкам, говорят, там слаще!…

Цикенбаум, что же делать нам?!
Любить и верить, и надеяться на чудо,
И доверяться в сладкой чаще снам,
Не унесло во тьму еще покуда!…