Игорь Соколов - Метафизика профессора Цикенбаума

И вспыхнули влюбленные глаза,
И Цикенбаум с девой сотворили нежность,
А над ними кто-то плавал в небесах
И создавал в сердцах безумную надежду…

Люди яростно метались на постелях,
Рождая светлым образом восторг
И Цикенбаум в постиженье чудной цели
В себе и в деве ощущал безумный ток…

Нежный стон и вожделенный шепот,
Два слившихся внезапно существа
Обретали сладострастный опыт
С блаженством внеземного существа…

Прошептала дева: Это чудо!
Цикенбаум просто грустно посмотрел,
Он представлял себе внутри ее сосуда
Исчезновенье всех небесных тел…

Цель человека – Жизнь, за Жизнью – Смерть,
За Смертью абсолютное пятно,
Оно без жалости съедает сразу все,
Воронкой странной втягивая твердь…

Так Цикенбаум деве прошептал,
Ощущая ее лоно как огонь,
Еще как будто дьявольский оскал,
В котором исчезает его конь…

Порывистый бегущий звездный мальчик,
Переживший множество погонь,
В деве зажигает свет поярче
За то, что гладила его ее ладонь…

Одним прикосновеньем ткнувши в лоно,
Она сама ему раскрыла нежный вход,
Чтоб он восторженно и сладостно влюбленный
В ней ощутил таинственный полет…

Так Цикенбаум с девой создавали сказку,
Лишь изредка бросал профессор в ночь
Слезу как память о чудесной ласке,
Что вместе с жизнью уносилась быстро прочь…

Цикенбаум плывет с нежной девой
В бескрайний алый закат,
Огнем горит ее тело
И зубы от страсти звенят…

Явилась к нему словно чудо,
Завела неизвестно куда,
Профессор стонет от блуда,
Влюбленных уносит Ока…

Все дальше в безумное море,
В яркие зрелые дни,
В любом неизвестном просторе
Светятся лаской они…

И так до скончания жизни
Вечно ныряя туда,
Цикенбаум осмыслил, —
Пылает в лоне звезда…

Сияющая тьма безумных дев…
И я за спиной Цикенбаума…
Мы оба стоим, ошалев…
И как-то странно без разума…

Я ему говорю, – Арнольд…
Ты, кажется что-то задумал…
Он мне, – Замолчать изволь…
Ты, видишь, какой здесь рисунок…

Тьма дев обнаженных горит…
И светит телами Ока…
И в душе – нежный стыд
Твоя плоть распрямляет слегка…

Ты зверь, говорю я, профессор…
Все звери, – профессор мычит…
И девы гудят с интересом…
Глаза их летят из орбит…

И мы с Цикенбаумом тоже…
В объятия к девам летим…
И кажется, в каждой дух ожил…
Над нами струя звездный дым…

Но где же профессор, реальность?!…
Куда уж она-то ушла?!…
Какая, Боже, сакральность
Соединила тела?!…

Профессор мычит в наслажденьях…
И я тоже следом за ним…
Все девы кричат в миг съеденья…
И мы в сладких лонах спешим…

Урвать свой кусочек Вселенной…
Слепить вмиг подобье свое…
И сбросить с плеч тяжесть бренной…
Жизни – все в то же нутро…

Сияющая тьма безумных дев
Цикенбаума объяла у Оки,
Профессор плакал, в чувствах озверев,
Огонь их страсти шевелил мозги…

И девы змеями роились на волнах,
Одна, другая, третья, – шепот, взмах,
И в каждой очень сладко глубоко
Творилась жизнь необъяснимо и легко…

С одною поднимаясь быстро в свет,
С другою удаляясь в Царство Тьмы,
Цикенбаум божествам бросал привет,
Пораженный нежным отблеском Любви…

Лона дев раскрыли бездну тем,
В сладостном порыве вожделенья
Цикенбаум то кричал, а то был нем,
Изнемогая в чаще ощущений…

Так в гармонию слились сердца людей
И сотни тысяч мигов превратились
В соцветие улыбчивых детей,
Окружающее всех живых на милость…

Ужасным образом владея
Прекрасной девой в своих снах,
Шульц пробудившись, нес идею —
Найти ее в любых краях…

Он сел на поезд, ехал долго
И за Уралом в тьме сойдя,
Едва не съеден был злым волком,
Но дева рыжая шутя,…

В него воткнула свои вилы,
Девчонка, дочка лесника
С лица была не очень милой,
Зато отчаянно смела…

В траву вмиг Шульца завалила
И кувыркалась с ним три дня,
Любя с такой безумной силой,
Что вскоре как его жена…

В Москву его не отпустила,
Зато с ним лес рубить пошла…
А в Шульце страсть уже остыла,
Но ждет ребеночка краса…

И то ли с жару, то ли с пылу
Его изнежила в лесах
И так серьезно полюбила,
Что Шульц безмолвствует в слезах…

И верен ей аж до могилы, —
Вот, что любови творят в снах
И вот как в жизни тянут жилы…

Себя водкой Сидоров лечил,
А вечер у реки был ярко звездный,
Красавица шептала: Не молчи!
И плакала, и умоляла слезно…

Слиться с ней в таинственной ночи,
Но Сидоров шептал, что слишком поздно
Искать от счастья сокровенные ключи,
Да и холодно, если взглянуть серьезно,
То не советуют в сырой траве врачи…

Но красавиц рыдала и рыдала,
А Сидоров все водку пил и пил,
Как вдруг он слился с нежным идеалом,
Творя всю ночь любовь и не жалея сил…

А утром их вдвоем свезли в больницу,
Замёрзли так, что вместе вмиг срослись,
Краснея, Сидоров шептал: Я эту птицу
Полюбил на всю оставшуюся жизнь!…

Тихой ночью прикоснулся к деве Шульц,
Она одна лежала в темном в темном парке,
Он взял ее за руку и пощупал пульс,
Бой сердца отзывался очень ярко…

Тогда губами Шульц коснулся губ
И платье приподнял, но грянул выстрел,
И прошептала дева: Усни холодный труп!
Ты из-за похоти схоронен будешь быстро…

И взяв лопату, стала рыть могилу,
А Шульц очнувшись, скрылся вмиг тайком,
Горела рана на груди с безумной силой,
Но по здоровью Шульц был крепким мужиком…

И ночи не прошло, в больнице он, в палате
Лежит уже без пули, помыт, зашит, побрит,
Вдруг входит медсестра с улыбкой в белом платье
И в постель к нему летит, теряя стыд…

И Шульц остолбенев, враз в деву проникает,
От радости бежит весомая слеза,
И глаза закрыв, она на нем икает,
Вот так и происходят в жизни чудеса…