Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе

– Мой венценосный супруг сейчас на охоте. Приедет только к вечеру. Ах, если бы вы знали, Вивиана, как я счастлива! У меня есть все, о чем может мечтать женщина из благородной семьи: титул и почтение, роскошное поместье, послушные дети и самое главное, любящий и верный муж! Теперь я понимаю, что мои покойные родители не ошиблись, отдав мою руку графу Оксфорду.

Я постаралась улыбнуться, хотя мой разум сразу посетила мысль о судьбе моей матери, пускай и приемной. Да, графиня Кевен была порой слишком строга со мной, даже жестока и несправедлива, но она меня вырастила, сделала из бедной девчушки благородную леди, начитанную и умную. И мне было очень жаль матушку. В браке она была несчастна. Граф постоянно изменял ей, лгал. Чего только стоит роман его светлости с моей няней? Разве настоящий бы мужчина переспал со служанкой, когда в соседних покоях рыдает законная супруга, родившая ему двух дочерей и сына, пускай и ушедшего в мир иной совсем молодым? Но графиня не сломалась, потеряв Женевьеву и Андрео, получая постоянные удары со стороны мужа. Я уже, к сожалению, знала, что значит быть покинутой человеком, ради которого был готов умереть. Я в первый раз после расставания с Лианом почувствовала нестерпимую, мучительную боль в сердце. Все это время я думала лишь об одном: как бы выжить и достичь Оксфордшира невредимой. Теперь же, стоя за этими могущественными стенами, я поняла, что осталась совсем одна. Да, разумеется, были люди, готовые прийти мне на помощь, но тот единственный, который способен проникнуть глубоко в душу, в самые потайные недра и коснуться самых сокровенных нитей, сейчас был далеко.

И радость Джельф приносила мне двойную зависть, когда я думала о матушке и о себе. Что бы хоть как-то ущемить самолюбие графини, я надменно парировала: – Но ведь его светлость уже не молод. Вы не боитесь, что охота в его возрасте очень опасна для здоровья?

Я с плохо-скрываемым восхищением смотрела, как лицо женщины багровеет, а глаза наливаются гневом и обидой: – К вашему сведенью, графу Оксфорду совсем недавно исполнилось пятьдесят три года. Да, многие скажут, что в этом возрасте мужчина теряет всю свою элегантность, привлекательность и силу, но это точно не про моего супруга. Ибо он так хорошо собой, что мне нередко приходиться вытаскивать его из объятий хорошеньких девушек, – засмеялась Джельф, я же лишь усмехнулась, поняв, что и на мою колкость эта женщина нашла достойный ответ. Но я не собиралась уступать: – Знаете, миледи, на вашем месте я бы очень волновалась, если бы мой муж нравился другим женщинам. Ибо мужчины ветрены и любвеобильны. А вы уже не в возрасте юной красавицы, сердце которой замирает от любви, а тело пылает в огне неудержимой и пылкой страсти, – на этот раз графиня отреагировала на мои слова полным безразличием, но которое не было лишено остроумности и парирования:

– А зачем мне волноваться о своем возрасте, если даже молодые девушки, красивые, богатые и знатные порой до дна выпивают чашу измен и предательства? Ах, заболтались мы что-то. Грейс, детка, иди сюда, – из толпы служанок вышла высокая, худая девушка с выразительными, серыми глазами и белокурыми волосами. На молодой женщине было одето светло-зеленое платье, лишенное украшений и вышивок, кроме кожаного пояса с маленьким мешочком. Леди Грейс галантно поклонилась, проговорив ровным и строгим голосом: – Что угодно ее светлости?

– Это леди – дочь графа Понтиприддского и ее…подруга. Проведи девушек в лучшую комнату для гостей, принеси обед, таз для умывания и чистую одежду. Позаботься, чтобы у леди были все удобства, – распорядилась Джельф.

– Не волнуйтесь, госпожа, сделаю все в лучшем качестве. Идемте за мной, – девушка поманила нас рукой, выводя в просторный, светлый коридор.

Здесь царила полная тишина, лишь кое-где раздавались шаги служанок и их шепот. Пол, устеленный тростником, напоминал снег, идя по которому, слышишь хруст и приятный треск. А стены, увешанные гобеленами с божественными сценами, освещали множество лампад. Я вздохнула, не скрывая своей улыбки. Это и вправду был замок счастья, замок, где женщины не являются пешками в политических играх. Но я не должна была забывать, ради чего сбежала из дворца, долгое время скиталась и мучилась. Мой долг – разузнать все подробности о смерти фрейлин ее величества. О таких делах я могли говорить лишь с графом и то, что днем его не будет в поместье, радовала меня, ибо за это время я смогу хоть немного отдохнуть. А вечером я уловлю момент, когда смогу наедине изложить его светлости свои подозрения.

Впереди виднелась деревянная дверь с изысканной резьбой. Открыв ее, Грейс пропустила нас вовнутрь. Покои были великолепны. В углу трещат поленья в камине, огромная кровать с шелковыми простынями и бархатным балдахином располагается на возвышении, стол с письменными принадлежностями и диван с грудой подушек создавали атмосферу уюта и домашнего тепла. Скинув плащ, с размаху прыгнула на воздушную перину, чувствуя, как все заботы медленно покидают разум. Сарасвати же стояла у двери, стыдливо опустив глаза.

– Проходите, мисс, – пригласила леди Грейс: – Или вам что-то не нравиться?

Уловив недовольство в голосе девушки, индианка натянуто улыбнулась: – Спасибо. Просто здесь все такое красивое и дорогое… Я даже боюсь к чему-то прикоснуться, чтобы не запачкать и не сломать.

– Чувствуйте себя, как дома. Я сейчас принесу таз для умывания и чистую одежду, а потом вы пообедаете.

– Благодарю, Грейс. Мы и вправду очень голодны, – когда дверь за служанкой захлопнулась, я обернулась к перепуганной Сарасвати: – Ну что опять случилось? Сарасвати, чем ты недовольна? Тебе не понравилась графиня?

– Я не могу привыкнуть к европейским женщинам. Они такие странные, чопорные, блеклые, будто сделаны из-за льда, а вместо сердца у них – дождевая туча.

– Ты преувеличиваешь. Не забывай, что я тоже англичанка, но ко мне ты относишься, как к родной.

– Нет, ты другая. В конце концов, у тебя в жилах ведь течет индийская кровь, пускай ее и мало, – я печально улыбнулась, медленно начав развязывать шнуровку на корсете: – Ах, Сарасвати, если бы все было так просто… Я давно хотела тебя спросить, но не решалась. Прости, но…ты что-то чувствовала к Лиану? – индианка уже открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент дверь открылась и в комнату вошла Грейс, неся полотенца и разные благовония для тела. Сзади нее шли два крупных, высоких мужчин, таща деревянную лохань.

– Благодарю, Грейс.

– Это моя работа, миледи. Я сейчас принесу еду. Вы пока помойтесь, – когда слуги ушли, я, переступив через груду одежды, взобралась в лохань.

Приятная, теплая вода окутала мое тело, нежно скользя по каждому изгибу. Я закрыла глаза, наслаждаясь тем, что могу, наконец, отдохнуть после долгих дней скитания. Сейчас бремя забот свалилось с плеч, но не покинуло разум. Я тщательно обдумывала каждое слово, которое скажу графу при встрече. Я не понимала, как можно поведать его светлости, что его лучший друг замешан в убийствах. А, что будет, если я ошиблась? Может, Ричард Зинг и его племянницы невиновны? А сэр Курио? Замешан ли он в этих грязных делах? Выбравшись из лохани, я одела мягкое домашнее платье, оставленное внимательной рукой на диване. Сарасвати помылась позже меня, ворча и говоря, что мыться в этих «мисках» невозможно. Я понимала, что индийцы никогда не купались в лоханях, но здесь индианка должна была приспосабливаться жить так, как живут европейцы. Принесенный Грейс обед состоял из изысканных лакомств: запеченная в виноградном соусе куропатка, яблочный пудинг, сыр и фрукты. На подносе возвышался серебряный графин с густым, бургундским вином. Поев, я отправилась в постель, заснув долгим сном без сновидений.