Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе

Сломав печать, я развернула лист и стала внимательно читать: «Я – Джон де Вер, шестнадцатый граф Оксфорд, своей властью отдаю провинцию Кентербери и подлежавшие к ней земли сэру Ричарду Зингу, также в его владения переходит район Вейл-оф-Уайт-Хорс и район Черуэлл. Я жалую сэру Зингу место своего главного советника. Надеюсь, что мое решение пойдет на благо государства и Всевышний благословит нового барона Кентербери.

Его светлость граф Оксфорд».

Я не могла поверить написанным речам. Выходит, бедный, не имеющий почти никаких доходов, лишенный чести своего рода, Дик Зинг все-таки смог подняться выше всех предрассудков и добиться далеко не низкого титула. Этому высокомерному выскочке были пожалованы очень плодородные земли и процветающие поместья.

Смяв лист и бросив его в огонь, я вперила разгневанный взгляд в Грейс: – Как такое возможно? Неужели граф совсем потерял голову? Этот Зинг – последний проходимец. Если не ошибаюсь, у него была лишь горстка земли и скудный дом на окраине Оксфордишира. Теперь же у этого наглеца власть, которой может быть наделен лишь человек из благородной и почтенной семьи. Где такое видано, чтобы сын жалкого торговца, как мне говорили, стал бароном и феодалом?

– К сожалению, это решение его светлости. Но здесь не все так чисто, как кажется. Ричард – не просто гнусный человек, он убийца, на его руках кровь невинных людей! – внезапно закричала Грейс. Я передернулась от ее крика, мгновенно зажав ей рот рукой: – Ты с ума сошла! Тише! Не дай Бог услышат!

В глазах горничной блеснули слезы: – А чего мне боятся?! Этот подонок убивал, и будет убивать, если его не остановить!

Я почувствовала, как рука Грейс, лежавшая в моей ладони, моментально похолодела, и я ощутила, как девушку сотрясла дрожь. Вытерев ей слезы краем вышитого платка, я прошептала, пытаясь унять волнение в голосе: – Успокойся и расскажи все по – порядку.

– Я с ранних лет живу в графстве, я всегда была подле графини, она являлась для меня очень близким и родным человеком. Дик стал вхож в наш дом несколько лет назад, после страшного пожара, который сжег почти половину Оксфорда. Тогда мужчина, потерявший кров над головой, обездоленный и одинокий, вселял в мою душу лишь сострадание. Но потом, чем ближе он был к Джону, чем выше задирал нос от всех тех привилегий, что ему жаловал граф, тем больше я видела и понимала, какая у него гнилая и лживая душа, а вместо сердца – очерствевший камень. Я стала ненавидеть, и открыто презирать Зинга. Однажды, когда в замке был очередной семейный ужин, пожаловал Ричард. Он занял место подле графа и стал чуть ли не вторым хозяином. Он приказывал слугам, бранил и отсылал их. Когда пришла моя очередь подавать вино и эль, Дик осмотрел меня с ног до головы и сказала, чтобы я лично налила ему напиток. Это было высшей степенью неприличия, ибо служанки всегда наливают питье только хозяину замка, и в очень редких случаях, хозяйке. Зинг же был посторонним, и я отказалась, после чего на меня посыпались ругань и упреки.

А графиня лишь молча смотрела на все происходящее. Она не заступилась за меня, хотя говорила, что я ей, как родная дочь. Вечером, когда я пришла в ее покои, чтобы пожелать спокойной ночи, Джельф только сказала, что не могла ничего сделать, ибо ее венценосный супруг приказал молчать. После того происшествия я стала избегать Зинга, во время его приездов и пребывания в графстве не выходила из своей комнаты, искала отговорки, чтобы не выносить еду. А несколько дней назад я случайно стала свидетелем очень неприятного и опасного разговора. Ричард был в кабинете вместе с графом. Я проходила мимо покоев и случайно услышала слова: «Я выполнил приказ госпожи. Две испанки уже распрощались с жизнью», «Будь осторожен, Дик. Тебя могут заподозрить. Но не забывай: наша цель – королева. Когда ее величество перестанет дышать, наша миссия будет выполнена», «Еще пока рано, Джон. Смертный час Екатерины еще не пришел. Нужно немного подождать», – я до такой степени испугалась, что, зажав рот рукой, побежала в свою комнату. Лишь спустя несколько минут я пришла в себя и поняла смысл услышанного. Все эти дни я молилась, не зная, что делать. Когда приехала ты, я возблагодарила Господа за это. Теперь мы должны уничтожить Зинга, монарх должен узнать, кто виновен в смерти фрейлин его супруги. Но и жизнь королевы еще в опасности, – я обессилено опустилась на табурет, обхватив голову руками. Сердце бешено колотилось, ладони взмокли. Я не знала, что делать. Стук в дверь вернул меня в реальность.

– Леди Вивиана, вы идете? Вас все ждут, – раздался женский, незнакомый голос за дверью.

– Да… да, иду, – не долго думая, ответила я. Грейс подошла ко мне, взяв мои дрожащие руки в свои: – Мы должны идти. Поговори с графом. Я уверена, он тебя поймет. Джон не жестокий человек, на убийства его подтолкнул Ричард, – я тяжело вздохнула, смахнув с глаз слезы. Сейчас я должна позабыть про чувства, эмоции и переживания. Если я хочу получить хоть какой-то толк от пребывания в Оксфорде, нужно стать холодной и бессердечной.

Расправив складки юбки и вытерев следы слез, я, ощущая внутреннюю дрожь, вышла из комнаты, заперев ее на замок. Даже на втором этаже была четко слышна громкая музыка, смех и веселые разговоры. Запахи лакомств окутывали воздух, щекоча ноздри.

По коридору сновали разодетые служанки, лакеи в смешных шапочках и с подносами в руках, важные гвардейцы в ливреях. Все смеялись и шутили, приплясывали на ходу и лакомились вкусными десертами. Никто не задумывался над чувствами девушки, которую против ее же воли отдают замуж за дикаря-шотландца.

Всю дорогу я продумывала слова, которые должна сказать графу.

Когда огромные, стеклянные двери распахнулись, я ахнула от удивления. Десятки молодых девушек в элегантных платьях, собравшись группками, мило беседовали, дамы постарше восседали на мягких диванах, обмахиваясь веерами и разговаривая с графиней, у ног которой располагались девушки из маловидных семей. Мужчины, с кубками вина, что-то обсуждали с высоким, привлекательным мужчиной в роскошных, бархатных одеждах. Когда я вошла в зал, музыка вмиг умолкла. Графиня, отложив вышивание, подошла ко мне, взяв мои руки в свои.

– Девочка моя, добрый вечер! – я склонилась в реверансе, улыбаясь от всего сердца:

– Вам желаю того же, миледи. Вы осчастливили меня своей добротой и гостеприимством. Пусть Господь вознаградит вас и вашу семью за ту теплоту, что вы дарите людям, – Джельф похлопала меня по руке, проводя в центр зала: – Аминь. На самом деле, это вы осчастливили нас своим внезапным, но прекрасным приездом, – я внезапно и неожиданно для самой себя уловила злобные и завистные взгляды присутствующих дам. Я нередко слышала, что графиня бывает очень строга по отношению к своему окружению и очень редко кому-то говорит дружелюбные речи. Словом, ее светлость была замкнута и настороженна, поскольку подпускала близко к себе лишь тех людей, в которых была целиком и полностью уверена. Чопорной и слишком богобоязненной графиню было трудно назвать. Она любила балы и торжества, обожала верховую езду, охоту, танцы и прочие увеселения. Разумеется, этикет требовал совсем другого. Взрослой женщине не шли озорные танцы, громкие разговоры и, тем более, охота. Жена должна удовлетворять любые прихоти супруга и рожать наследников, хозяйка замка – вести хозяйство, а мать обязана заниматься воспитанием и образованием детей. Поэтому женщина сменила лошадь на ниши окон, а танцы – на вышивание и дела поместья.