Виктория Волгина - В чужом пиру

Несколько дней спустя Леру настигла ужасная весть. Позвонила одна из «жопомоек». «Лера, – кричала она в трубку, – Эмка погибла!» «Эмка?» – не сразу дошло до Леры. «Ты что, не помнишь Эмку?» Лера-то как раз помнила Эмку очень хорошо, знала всю её бурную жизнь – они были однокурсницами.

Эмка не так давно приехала в Москву и работала сиделкой. Лера успела побывать у неё. «Как, как она могла погибнуть?!» – тоже кричала в трубку. «Сгорела! Её бабка курила ночью, уронила сигарету, начался пожар. Эмка спросонья кое-как вытащила бабку на площадку, потом кинулась за документами и деньгами. А пожар охватил уже всю комнату, выбраться она не смогла!» У Леры трубка выпала из рук.

Она вспомнила их последнюю встречу.

Эмка через сарафанное энское радио узнала Лерин телефон и пригласила её к себе.

Позвонив у двери, Лера услышала сиплый бас: «Открыто!» Она вошла и увидела Эмку на кухне. Та сидела, склонившись, подперев щёку рукой. В другой руке – сигарета.

Седые кудри вместе с дымом клубились вокруг лица. Лера стояла и смотрела на Эмку.

Она ли это, франтиха и щеголиха, всё с иголочки и белоснежное, маникюр-педикюр?

Она ли это, аккуратистка и чистюля, склонилась, неухоженная, за неприбранным столом?

Она ли это, всегда в окружении, всегда в гуще и в центре, сидит сейчас так одиноко?

Эмкино лицо, серое и одутловатое, вытянутой формы, с толстыми обвисшими губами и выпирающими зубами сильно напоминает морду старой лошади, отскакавшей своё. А ведь как когда-то била копытом эта кобылка, какие искры высекала вокруг себя!

Множество печатей слишком явно просматриваются на Эмкином лице: и печать зелёного змия, и печать разгула, и печать самого мощного из дурманов, от которого нет спасенья… Многоголовой была гидра, некогда возобладавшая над Эмкой и приведшая её к сегодняшнему дню.

Сейчас, на кухне, позу роденовского шедевра Эмка приняла случайно. Она не думает. Она не умеет думать.

Не мысли, а импульсы всегда правили ею: импульс – действие, импульс – действие. И ещё в голове щёлкало: выгодно-невыгодно, дорого-недорого, сексуально-несексуально.

Девочку назвала Эммой мама-продавщица. Красивое заграничное имя должно было всем говорить, что девочка особенная, из интеллигентной семьи и жизнь её будет особенная, праздничная.

И хотя природа, невзирая на имя, пожалела для Эмки серого вещества и красоты, она же от щедрот своих наделила её другими, не менее ценными качествами. Она дала ей железную хватку, необычайную увёртливость и пронырливость, умение убедительно врать и блефовать. Да ещё подкинула способность заводить нужные знакомства, находить полезных людей. Здесь Эмке не было равных.

Все эти качества, соединившись, со временем трансформировались в один, но яркий криминальный талант.

Одарила природа Эмку и ещё двумя фишками, которые проявятся позже в Эмке-женщине.

Лера впервые увидела Эмку на первом курсе. Эмка в буквальном смысле блистала: золотые зубы, золотые серёжки, цепочки. В те времена это было в диковинку – сверстницы золото не носили, выглядели скромно. На длинной нескладной фигуре Эмки модное платьице, открывающее кривые худые ноги. Но счастливой Эмке неведомы комплексы. Ноги-то её в дорогих туфельках на шпильке, поди, купи такие! Мамой уже намечен перспективный жених, а пока она гуляет, меняя любовников. Вот сейчас-то и проявились две фишки, два подарка судьбы бестолковой дурнушке Эмке. Каким-то чудом на её толстых губах стала расцветать прелестная, кроткая и одновременно лукавая улыбка. Оловянные глаза тут же вспыхивали и становились ярко-зелёными крыжовинами. Эффект получался поразительный. Однажды подсмотрев это удивительное явление, Лера, зная, что Эмка по знаку зодиака Рыба, написала ей в день рождения:

Вторым даром судьбы был обнаружившийся в Эмке-женщине редкий, прямо-таки африканский темперамент, невесть каким знойным восточным ветром надутый. Даже кавказцы прищёлкивали языками и качали головами – вот это женщина!

В отношениях с мужчинами для Эмки не было табу. «Знаешь, какая я хулиганка, – говорила она Лере, – и что я могу вытворять!»

Но вот на втором курсе мать сказала: «Эмма, ты должна выйти замуж за Вадима».

Эмкина мать и Вадимова дружили, поэтому Эмка хорошо знала Вадима. Для неё он был слишком пресным, слишком правильным и сексуально непривлекательным. Вадим учился на последнем курсе. Комсорг, серьёзный, педантичный, красивый – готовый партийный лидер. Эмка пробовала роптать. Мать прикинула: «Выйдешь за Вадима – получишь квартиру и морской круиз в подарок. А не выйдешь – лишу наследства». Поскольку у Эмки имелся ещё старший брат, в её голове защёлкало: выгодно-невыгодно. Решила – выгодно – и согласилась на брак с Вадимом.

Опасалась Эмка не зря, любовником Вадим оказался никудышным. «Засыпает во время секса», – жаловалась она подружкам. И уже по курсу стелился шёпот: «Эмка идёт на первое в замужестве свидание».

Родился Славик, и впервые женские инстинкты на какое-то время побеждены в Эмке материнскими. Славик у неё самый чистый, самый толстощёкий, самый нарядный. Его тоже ждёт прекрасное будущее. Вадим, с его задатками лидера и связями Эмкиной матери, стал быстро делать партийную карьеру.

«Купился Эмкин муж на жизненные блага», – сплетничали однокурсницы. Но Лера думала: «А может, Вадим, увидев ту самую улыбку, потерял голову?» Улыбкой же Эмка умела пользоваться виртуозно. Когда она впервые пришла к Вадиму на работу, его обсмеяли коллеги: «Где ты себе такую жену откопал?» Эмка плевала на любые мнения относительно себя. «Вадим любит меня», – сказала она самой себе и окружающим и снова пустилась в любовные приключения. Тихая семейная жизнь – не её стихия. Как всё-таки правильно она выбрала мужа! Вадим таскал Славика в зубах и ухаживал за ним не хуже любой женщины. Эмкины руки были развязаны…

В свадебном круизе, устроенном всемогущей матерью, Эмка сразу же завязала полезные знакомства. Оказался там один видный москвич, которому Эмка не уставала улыбаться кротко-лукаво и сиять глазами-ягодами. Не раз потом она, лёгкая и беспечная, летала к нему в Москву. Тогда этот город был её праздником. Новый любовник обладал широкими связями и позже частенько выручал и даже спасал Эмку. Через него Эмка впервые уехала за границу.