Mel RedWolf - Ветер Перемен. Волчица

За ней наблюдала Ламэль, находя много интересного для себя в той, что причудливым образом соединила в себе силы крылатых ведьм и нрав под стать дочерям Ретивой.

Однако, сейчас женщину больше привлекала Аэль. В её судьбе толком не удавалось разобраться. Может оттого Анор до сих пор не оповестили? Потому скрыли? Или на это тоже была воля Великих, а не собственное желание теневой жрицы? Ламэль прекрасно понимала, что Верховная не просто разозлится. Её гнев после потери земель возрос, а хватка слабла. Задержка Аэль среди живых сестер уже не на шутку разозлило ту, которая, казалось бы, должна быть и рада.

Царица кланов и её женщина оберегали не только свои земли, но исправно приходили на подмогу. Однако, предательства старой подруги Аэль прощать не желали, пусть та и сама прекрасно знала то, что произошло. Также и Ламэль видела гнетущее душу царицу, порываясь разбередить ее переживания, точно потревожить пчел-работяг. Вылетят из улия, а жрицы и нет. Это доставляло пусть и малое, но удовольствие в серых днях военных действий.

– И тебе утра, Ламэль. Не отдыхается с дороги?

Уточнила Аэль, кивнув в ответ проходящим мимо стражницам. Воительницы вели свой караул, а как показало уже и короткое присутствие на стенах, ветер здесь гулял тот, что больше подходил землям Переменчивой. Только более холодный и настойчивый, словно испытывал дочерей другой богини. Аэль он был скорее в усладу. Темная гряда земель Великой саднила болью утраты. В тот злополучный день, если бы Аэль могла, то привела бы и всех сестер, но на все воля богинь.

Их было недостаточно. Не вовремя. Только удалось увести халра и Цераэль. Кто-то скажет, что и это чудо – спасти от смерти вторую Великую Царицу, но Аэль прекрасно понимала, что Цераэль бы не стояла до смерти. Воинского долга у нее нет в крови. Она ориентируется по внутреннему наставлению и говорит под стать жрицам. Жрица в душе, на деле – женщина той, что принимает решения за весь народ.

Сейчас она пребывала с кланом Воды. Окружённая ведьмами и некоторыми воительницами из земель Великой. Там были и гуты Фаврир. Факир и Саир оставались при Цераэль, словно перст судьбы указал им такую долю, тогда как нахождение Алифеи оставалось загадкой. Аэль молила Великих, чтобы не пришлось хоронить дочь, чтобы Алифее хватило сил выжить в этой жестокой войне… и не измениться.

Последний фактор до сих пор скреб нутро и разливался рокотом, но не прибоя волн. Это был рык зверя, который давно не выходил на свободу, словно заперт в клетке. В темнице самообладания женщины, что каждый раз рисковала быть раскрытой перед народом. А что тогда? Дуэли и опасность для последнего Гута Фаврир и Дорэль. Аэль не могла себе позволить такую роскошь. Лучше жёсткие клещи-хватки, чтобы никто и не подумал ничего странного на царицу и сдерживать вымыслы и слухи с других регионов, о тех, кто обращается в зверя и уходит в ночь со своего поста или отдыха и возвращается утром.

– Отдохнуть ещё успеется. Предпочитаю проводить время в увлекательных путешествиях.

Женщина расплылась в чарующей улыбке. Интересно, каков был её путь, что привел к становлению жрицей? Также, как и многих других со смертью любимой женщины? Или простая прихоть и желание служить Великой? Коварная сама выбирает тех, кто будет возносить к ней молитвы. Осталось гадать, мог ли быть и иной путь, что привел баргустку в касту. Правду знали немногие, включая Анор и её женщину. Взбалмошная. Даже покинув земли Великих оставалась себе верна.

– Как поживает крылатая царица? Кажется, от нее давно не было вестей.

Могло ли быть так, что Дорэль держала обиду на свою женщину? Вполне возможно. Ламэль пренебрегала своими обязанностями по наблюдению, когда Порывистая читала письма от второй царицы. Дурфы слишком чувствительны, мало ли что она там пишет? Анор бы сильно разозлилась, узнай она о подобном. Отчитываться приходилось и за письма, так что изредка жрица интересовалась у Аэль положением дел в тылу, передавая лишь то, что ведала сама царица.

Аэль повела неоднозначно плечом. Царица устроилась, подавшись вперед за зуб, колено согнулось и приняло на себя тяжесть руки, что все еще была «протезом» в глазах дочерей. Баргустка присматривалась в даль. Волосы колыхал ветер, волнами пускал за спину. Новые пряди все больше обретали жара, хотя концы еще несли в себе седину былых времен. Такими пятнами рыжего и белого являлся цвет царицы Огня и Воздуха, что все больше включала в себе обе полярности, преломляя зрение и нравы.

– Думаю, что сердится. Ей хочется свидеться, а свидеться рано. Истину так не утаить, когда она открыта глазу, Ламэль, а она к ней не готова. Да и многие дочери тоже.

Брови нахмурились непроизвольно. Этот вопрос серьезно тревожил Аэль, гораздо больше, чем будущее в войне. Найти источник заразы – это стало целью жизни для царицы. Наследие Фаврир. Великая видела и искала причину бесов на земле, а ее женщине суждено продолжить путь, заменить под шквалом ударов. Но что будет с дочерьми, когда они узнают? Что их сестры все больше меняются. Появляются те, в чьих жилах течет не только бесова, но и звериная кровь? Как тогда быть? И насколько ярко отразится это изменение на гутах?

Рано или поздно изменение всплывет. Пока Аэль видела их и чувствовала, тех, кто обратился. Взгляд царицы всегда был зорким, а чутье зверя оказалось еще хлеще. Вожак должен следить за своей стаей и Аэль следила зорко. Прикрывала и скрывала их уходы, но там, где ее нет лично, уже был ропот, что волки бродят у лагеря по ночам и не нападают. А может это сестры те, что молчаливы, обращаются? Нет. Быть не может. Только Ламэль видела, она знает и молчит, как и царица, на все странные высказывания.

– Если царица до сих пор не заявилась в лагерь, значит её что-то удерживает. Столица без неё проживет день-другой. Но от гнева ли не приходит?

Женщина вздохнула, отмерив шагами путь до противоположной стороны от Аэль.

Изменения. Они коснулись многих, доставив проблем не только изменившимся, но и самой царице, в то время как вторая ничего не знала. Порой информация была куда более важна, чем все прочее. Учитывать приходилось многое, как и вероятность того, что обвинят в недоверии. Обида за отсутствие встреч и сокрытие истины имели разный вес. Вторая всегда перевешивала и не в лучшую сторону. Ламэль не оставалось ничего, как не вмешиваться в дела семейные до тех пор, пока это не затронет дела Анор и её интересы.

Больше жрицу отвлекали вопросы, связанные с сестрами, которым удалось избежать смерти от встречи с вервульфами. Однажды все тайное станет явным. Великими уже был назначен тот день, когда раскроется секрет по крайней мере Порывистой. Время и богини все расставят на свои места, а пока Ламэль лишь наблюдала за судьбами тех, кто окружает её на жизненном пути. В рассказе Анор обо всем произошедшем не было воли Лукавой.