Меркат Зиман - Обнаружители Магии. Змеиная гора

– А зачем двум благородным уезжать из Синего Предела?

– Чтобы помочь девушке из Ордена Великой Охоты оттяпать голову рыболюду, – усмехнулась Октавия.

Недоумение на лице лучницы проявлялось все отчетливее. Тифлингша осознала, что ее брошенную мимолетом шутку могли воспринять чересчур серьезно.

– Мы с сэром Августом путешествовали не вместе, – поторопилась сказать она, видя, что измышления охотницы повернули куда-то не туда, – до этой недели. Я уехала из Синего Предела пару месяцев назад, а сэр Август достаточно давно… вроде бы.

– А почему ты не носишь цвета своего дома, как сэр Август? Или у благородных это по-другому работает?

– Это… – затруднилась с ответом Октавия, – …это не то чтобы обязательно. К тому же, символика на одежде и оружии сэра Августа не родовая, а орденская. Символы и цвета ордена, о котором он никому ничего не рассказывает, что для меня довольно подозрительно.

– Сэр Август, что у вас за орден? – Агарвейн развернула голову к рыцарю.

– Я никому ничего не рассказываю об Ордене Священного Дуба, потому что меня никто и не спрашивает, а если и спрашивает, то заранее имеет грязные домыслы и скверные предположения, – хмыкнул рыцарь, еще сильнее выпрямив спину, – но коли в этой компании наконец-то появился хоть сколько-то любознательный и открытый к новому человек, то я, так и быть, поведаю о своем вероисповедании.

Извозчик на едущей навстречу повозке приподнял шляпу, приветствуя путешественников. Те помахали ему рукой – все, кроме Августа, словно настраивавшегося на длительную речь.

– Этот мир находится в серьезном заблуждении, – торжественно начал Август на фоне долины, где коровы задумчиво оставляли коричневые следы в зеленой траве, а пастух так же задумчиво ковырялся в носу, – год за годом смертные гонятся за бессмысленным прогрессом ради прогресса. Из лесов, где были свобода и единство, они ушли в города и деревни, чтобы жить там в грязи и вони, питаясь не чем природа пошлет, а что они вырастят на искусственно вспаханных полях и кого жестоко забьют на своих фермах. Вместо того, чтобы жить с природой в гармонии, они вырубают деревья, истончают рудные жилы и добывают столько дичи, птицы и рыбы, сколько сами не съедают…

– Звучит очень воинственно. Как будто у вас есть виновники на примете, – поморщилась Октавия.

– Виновник есть, и он один, – рыцарь окинул взглядом дорогу и знак на развилке, указывающий на просеки к трем деревням, – это ци-ви-ли-за-ци-я. Все мною перечисленное сделано для развития цивилизации. Население нашей планеты слишком слепо, чтобы уразуметь коварную натуру цивилизации. Свое время, усилия и жизни жители городов и деревень скармливают ненасытному монстру…

– Вы поклоняетесь Мелоре? – закивала Агарвейн.

Ощущение понимания было ложным. Перебитый на середине пафосной фразы Август гневно воззрился на лучницу и сплюнул в сторону, показывая максимальное презрение к произнесенному имени богини природы.

– Прощу вам ваше невежество, – сквозь зубы промолвил рыцарь, – даже не все образованные люди знают об Ордене Священного Дуба. Чего уж ожидать от охотников, имеющих в собеседниках одних неотесанных деревенских мужиков.

Агарвейн хотела было возразить, но правильно расценила, что вновь сосредоточившемуся на проповеди Августу будет абсолютно все равно на любые замечания.

– Мелора – продажная девка! Предательница природы, сосуществующая с цивилизацией, а не выражающая открытый протест против ее засилья! Священный Дуб – единственная надежда на выигрыш в неравном противостоянии, – рыцарь так сильно разошелся, что хлопнул тяжелой рукавицей по шее коня в припадке нравственного гнева. Конь жеста не оценил и чуть не пустился вперед во всю прыть, но вовремя остановился из-за преградившей путь лошади Октавии, ищущей способы проехать на узкой дороге.

– Что за божество тогда стоит за Дубом? – уважительно поинтересовалась Агарвейн.

– Священный Дуб есть Священный Дуб, – вопросительно изогнул бровь Август, – за ним не стоят божества или полубожества. Дуб своей кроной удерживает мир от падения в темную пропасть.

– То есть это просто дерево? – уточнила Октавия.

Август не удостоил ее ответом, лишь презрительно хмыкнув, но за него ответил Иоахим:

– Чертовски большое дерево! Ты с его листьями только недавно познакомилась, а орденские каждый день на стоянке занимались ритуальной раскуркой.

– Даже такое существует, – задумчиво протянула Агарвейн, – удивительная штука!

– Зачем же сэр Август уехал со стоянки Ордена? – обратилась Октавия к воздуху перед собой, не смотря на рыцаря, как и он на нее.

Волшебник крепко стиснул губы и сощурил глаза. Август, находящийся в конце линии его взгляда, показал пару жестов одной рукой.

– Иоахим, слышал когда-нибудь присказку «больше двух – говорят вслух»? – раздраженно спросила тифлингша.

– Reden ist Silber, Schweigen ist Gold , – пожал плечами Иоахим, – не вижу ничего такого в том, чтобы не трепаться о делах моего друга, пока это никому не угрожает. Не угрожает ведь, Август?

Рыцарь покачал головой, но Октавия заметила, что на мгновение на лице Иоахима мелькнуло сомнение, быстро развеянное удивленным воскликом Агарвейн:

– Sind Sie aus dem Königreich Kramer?

– Ничего себе, у тебя почти нет акцента, – рассмеялся Иоахим, – да, когда-то я жил в Королевстве. Это было много лет назад.

– Не так часто удается поболтать на кренийском, – заулыбалась лучница, – я долго была в крамерской ставке нашего ордена. Да и наставник мой того, родился в Королевстве. Только вот он не крениец…

– Вытащил неудачную карту при рождении. Быть не-кренийцем в Королевстве – это как быть кренийцем где-нибудь в глуши на Эфребисе. Хуже только родиться кренийцем в Протекторате.

– Это точно. Остается только выучить язык и надеяться, что тебя не раскроют.

Иоахим грустно усмехнулся, наблюдая, как вдалеке за оградой маленькая женская фигурка в переднике убирает граблями пожухлую траву, сваливая ее в общий стог.

Волшебник сообщил спутникам об улучшении самочувствия, и всадники вновь ускорились – к облегчению Иоахима, напряжение в спине от непрерывной быстрой езды слегка спало. Для него оставалось неясным, что сыграло большую роль: его нежелание поддерживать разговор о родине или необходимость спешки.

В непосредственном пригороде Лоркона они оказались ближе к вечеру, когда сам город издалека стал похож на огромный праздничный торт с бесконечным числом свечей на краях. Городские магические фонари и факелы освещали не только пространство внутри стен, но и по-дружески делились светом с близлежащими территориями.

Чем ближе путешественники подъезжали, тем более окружение становилось сделанным не для людей, а для неведомых гигантов. Путников встретили многометровые каменные стены и зияющий в них провал въезда в город, чьи металлические «зубы» поднятой решетки угрожающе скалились на приезжих. В проеме виднелись две мелкие движущиеся тени – два стражника бросали ленивые взгляды на проезжающие повозки, которые отвлекали от игры в карты за ящиком, служившим им столом.