Алексей Лужков - В шаге от бездны. Том 1

Книга Деяний. Воззвание к клирику. Глава 26, стих 13

Жизнь в форте Дитц шла своим чередом. Продрогшее утро зачинало новый суетной день, призывая жителей к своим ежедневным обязанностям. Стоявшие в ночном карауле воины с облегчением покинули стены, уступив дежурство выспавшимся товарищам. Усталые дозорные лениво брели в таверну, чтобы выпить чарку и забыться вскоре тяжелым сном. Купцы в меховых плащах, еще не отошедшие от бурной ночи, столпились у своих повозок, то и дело поглядывая на снулое, подернутое хмарью, небо. Охранники торговцев увлеченно болтали с девками, похмельными и мятыми после гульбы. Над фортом кружили привычные для слуха звуки: стук топора, звон кузнечного молота, мычание скотины и ругань солдат. Аромат свежевыпеченного хлеба заманчиво плыл из пекарни, скрадывая запахи скотины, немытых тел, дыма и дерьма. По жидкой квашне двора бегали взъерошенные куры, за которыми носился жаждущий внимания петух. Возле деревянного колодца, окривевшего от старости и влаги, столпились бабы, на разные голоса, сплетничающие о вчерашних событиях. Их щебет разносился по округе, заставляя морщиться больных головой наемников. Один из них подошел к женщинам и без затей ухватил стоящее рядом ведро. С наслаждением, полупьяный вояка глотал мутную, красноватую воду, то и дело отфыркиваясь. Женщины, как взбалмошные наседки, кудахтали вокруг наглеца, осыпая его упреками. Наемник вылил остатки воды на разгоряченную голову и, послав баб по матери, побрел к своим соратникам.

С рокочущим треском разъехались в стороны шаткие ворота, впуская в форт рыцарей Ордена. Бряцая оружием и доспехами, понурые, грязные «петельщики» спешили заехать внутрь. Словно злобное воронье их сопровождали инквизиторы. Кутаясь в отсыревшие рясы, монахи нахохлились в седлах и злобно посматривали по сторонам. Неудача, постигшая братьев на охоте, заметно пошатнула их боевой дух.

Колонну возглавлял сам командор Лукан Меллендорф. Выглядел он не лучше своих воинов. На кирасе засохли бурые разводы, алый герренмантель вымок и забрызган жирными каплями осенней юшки. Волосы Кота, короткие и жесткие, склеились от сырости и теперь торчали ежиными колючками. В груди Лукана кипящим котлом бурлила ярость. В этот момент он ненавидел все живое, включая себя самого. Его немигающие глаза перебегали с убогих, косых домов на бледные, испуганные лица людей. От тягостного зрелища командору хотелось плюнуть, развернуть коня и навсегда покинуть эти забытые богами земли, ставшие рассадником своеволия и ереси.

Очень давно, будучи несмышлёным мальчишкой, Лукан никак не мог взять в толк, как Орден Наследия и Церковь Вознесения могли терпеть суверенитет отсталых Вольных баронств, где с попустительства властей процветали контрабанда, чернокнижие и схизма? Он не мог поверить, что могущественный Орден и Инквизиция боялись этих карликовых царьков, привольно живущих в подбрюшье Тени. Восторженного мальчика вернул с небес на землю его учитель, взявшийся преподавать недорослю историю. Из книги, выданной ему настоятелем, Лукан узнал, что без малого триста лет назад, Орден затеял масштабную военную кампанию, желая привести к повиновению самопровозглашенные вольные баронства. Войска, возглавляемые лично великим магистром, легко одолели не шибко воинственных князьков, погрязших в мелких дрязгах. Перелистывая страницы объемного фолианта, юный Лукан с восторгом читал пространные описания баталий, что заканчивались неизменной победой гордых рыцарей. Воображение рисовало ему закованных в броню воинов верхом на буланых конях и отважных священников, несущих в руках золотые хоругви, расшитые солнцем с восемью лучами. Над всем этим великолепием реяло знамя Ордена Наследия. Но каково же было разочарование мальчика, когда он добрался до середины увлекательной хроники.

Великий магистр Альфред фон Беленбах, окрыленный успехом кампании, решил продолжить поход, желая искоренить зло, расплодившееся у Грани. Лидер Ордена спал и видел, как его светлые рати сжигают богопротивный Саргос, уничтожают Муравейник и сокрушают стены Красного Двора и Храма Тени Нареченной. Дело воистину достойно истового слуги Вознесенных! К несчастью, мечтам великого магистра не суждено было сбыться. Добравшись до Саргоса, армия церкви столкнулась с дикой ордой тварей Тени. Проклятая язва не желала мириться с нарушением своих владений, и необузданной волной обрушилась на войско Ордена, рассеяв его многочисленные рати. Очевидцам тогда казалось, что наступило новое Бедствие. С ужасом Лукан читал, как демоны ночи опрокинули стройные порядки Ордена, как пали в неравной борьбе могучие мужи, призванные Вознесенными на благое дело. Казалось, сама природа, извращенная магией, разила отважных рыцарей, заманивая их в непроходимые топи, заливая огненными ливнями и сокрушая землетрясениями. Обмерев от страха, будущий командор узнавал о загадочных ведьминых тропах, о жутких заповедных лесах, где сложили головы воины разбитой армии. Но пуще страшили его злобствующие тенепоклонники. Они призывали из черных бездн нечисть и творили столь кровавые бесчинства, что глаза Лукана застили слезы, когда он представил муки святых братьев, которых подвергли бесчисленным пыткам.

Итог кампании был воистину чудовищен: великий магистр, маршал, трапьер и с десяток командоров не вернулись из похода. От них не осталось даже знамен. Потери исчислялись десятками тысяч погибших и пропавших без вести. Столь беспрецедентный разгром надолго отбил у Ордена желание соваться в Край Теней. Вольные бароны с его уходом тотчас объявили о своей независимости, и могущественная, но посрамленная Церковь Вознесения, оставила их в покое. Четверть века спустя, многое вернулось к прежним порядкам. Вновь объявились миссионеры, а рыцари получили какую-никакую поддержку в борьбе с контрабандой священных реликвий. Бароны, понимавшие, что в следующий раз Тень может и не выступить на защиту своих границ, старались не дразнить Орден, в меру сотрудничая с ним. Этот странный и неприятный обеим сторонам союз продолжался почти три сотни лет, но появление в форте Дитц крупного отряда Ордена дало понять, что времена изменились. Давнее поражение изгладилось из памяти рыцарей. Их амбициозный и нетерпимый Капитул вновь обратил свой взгляд на восточный рассадник ереси и вольнодумства. И Лукан, давно уже не слезливый мальчишка, но бесстрашный командор великого братства, считал себя острием копья, нацеленного в гнилое сердце нечестивцев.

Лукан пришпорил коня и направился прямиком к дому коменданта. В кузнице замолк молот. Судачившие у колодца женщины в страхе похватали ведра и отправились по домам, расплескивая на ходу воду. Даже дворовые собаки поспешили скрыться, чувствуя угрозу.