Алексей Лужков - В шаге от бездны. Том 1

– Но почему?! – возмутился юноша. – Это почетное звание, уважение общества, лен, в конце концов. Неужели Вы не хотите его получить?

– Нет.

– Я поясню, – вмешался Мартин, – у нашего Дирка есть некоторые предубеждения против рыцарства. Он мог им стать не менее десятка раз, но всегда отказывался. Можете называть это прихотью.

Фон Венцзлаф недоуменно воззрился на Дирка:

– То есть получается, Дирк, э-э-э, как бы это сказать…

– Неблагородного сословия, – подсказал Мартин. – Сиволапая деревенщина.

Самозваный капитан поперхнулся дымом:

– Вот уж позвольте! Я не какой-то там серв или шкуродер, а вполне себе голубой крови.

Мартин с кривой улыбкой наблюдал за реакцией фон Венцзлафа.

– Тогда кто же Вы? – допытывался юноша.

Гордо выпятив грудь, Дирк закончил:

– Сын шлюхи!

Эберлинг громко захохотал, прикрывая рот платком. Дитмар выглядел обиженным:

– Не смешная шутка, – осуждающе сказал он.

– Это не шутка, – уже серьезно ответил Дирк, выпуская кольца дыма. – Я в самом деле сын трактирной потаскухи. Но могу Вас уверить, отец мой был рыцарем. Так что толика дворянской крови во мне есть.

Фон Венцзлаф промолчал, тупо уставившись в стакан. Мартин хлопнул его по плечу:

– Не печальтесь, барон. Если попривыкнуть к хамским манерам моего друга, он окажется вполне сносным малым. И, коли мы выяснили тайну его происхождения, позвольте мне задать вопрос Вам.

– Всегда буду рад ответить, – просиял юноша.

– Он немного бестактный.

– Спрашивайте.

– Сколько вам лет, Дитмар?

Юноша, и без того красный от выпитого, запунцовел еще сильней.

– Шестнадцать.

– Тогда я все-таки скажу тост, – Мартин поднял стакан. – За Дитмара фон Венцзлафа, самого благородного и разумного юношу среди тех, которых я знаю.

– Перестаньте, граф. Право, это лишнее.

– Почему? Посмотрите на наших соседей. Вы не опустились до их уровня, напиваясь в трактирах и крича здравницу интриганам. Это явно говорит о Вашем разуме. Что до благородства, Вы, зная о низком происхождении моего друга, не стали фырчать и выражать недовольство. Разве это не благородно и тактично? Мне, в самом деле, очень приятно выпить за Вас.

– Вы очень добры! Тогда ответ, – Дитмар расплылся в улыбке. – За Мартина Эберлинга, благородного графа Вестриджа. И его храброго друга Дирка.

Дирк шумно закряхтел:

– Первый раз за меня пьет настоящий барон. Аж всплакнуть захотелось.

Конюший вытер воображаемую слезу.

– Полно вам язвить, Дирк, – усовестил его фон Венцзлаф. – Я от всей души.

Официантка расставила тарелки со снедью. Благоуханные ароматы заполнили носы оголодавших путников. Дальнейшее застолье проходило в тишине, нарушаемой только звуком пережевываемой пищи и звоном стаканов. Жаркое исчезало с поразительной быстротой. Наплевав на этикет, Дирк макал хлеб в плошку, подчищая остатки густой подливы. Сытно рыгнув, он тут же принялся за колбасу, то и дело поглядывая в сторону кухни в ожидании цыпленка.

– Прошу меня извинить, – чуть пошатываясь, Дитмар встал, – мне надо отлучиться.

Он направился к выходу.

– Уссался, его светлость, – прокомментировал Дирк, пережевывая крепкими, желтыми зубами кусок колбасы.

– Хватит скалиться, – одернул его Мартин, – он неплохой парнишка.

– Только вот он – сын Готфрида. Ума не приложу, как у Быка мог такой сынок уродиться.

Мартин устало посмотрел на капитана:

– Это как раз не удивительно. Бык всю жизнь либо в походах пропадал, либо на Ассамблее воду мутил. Ему было не до парня. Кровь сильная штука, но воспитание отнюдь не маловажно.

Дирк в который раз разлил водку по стаканам:

– Одного не пойму, зачем тебе все это понадобилось. Трактир, пьянка, расспросы. Ведь ты и так все прекрасно знаешь. Решил прикинуться дурачком?

Эберлинг вытер губы застиранной салфеткой:

– Отчасти, Дирк, отчасти. Подумай сам: стоило мне сегодня прибыть в поместье, и тут как тут появились бы деятельные любители развести грязь. В первую очередь, отец юного Дитмара. Устроив этот незапланированный банкет, я узнал немало интересного. Пусть не нового, но все же весьма полезного, особенно когда тебе вещает пьяный и восторженный молодой человек. Во-вторых, посещение подобного заведения дало мне неплохой срез настроений среди молодого поколения. Юноши часто повторяют слова отцов, так что теперь мне более-менее понятна расстановка сил на Ассамблее. И последнее. Все, о чем мы сегодня говорили, почти в точности предсказал Виндельбрандт еще месяц назад, а, значит, дела идут нужным курсом.

– Все, кроме чумы, – поправил Дирк.

– Да, но предсказывать моровое поветрие задача оракула, никак не политика.

– Что будем делать дальше?

– Выпьем еще.

Дирк закатил глаза:

– Я вообще.

– Приедем в город. Встретимся с местными интриганами и заговорщиками. Прочувствуем, куда дует ветер. Власть совета пошатнулась, бароны, не смотря на эпидемию, как стервятники слетелись на добычу. Ребенку понятно, что на Ассамблее теперь несколько фракций. Одну из них возглавляет или, по крайней мере, в ней состоит Вильгельм Ревенфорд. Не зря же он так развыступался. Во втором сборище, безусловно, главенствует Бык. Он всегда лезет в любые конфликты, неважно, политические или военные. В конце концов, не просто так он послал своего сына встречать нас. Меня считают ненормальным чудиком, но голосами Эберлингов так просто не раскидываются. Думаю, есть кто-то еще, но это не так важно. Главное, как я уже упоминал, все идет по плану. Виндельбрандт снова оказался прав.

Дирк побарабанил пальцами по столу:

– Ты уверен, что тебе нужно ворошить этот гадючник?

– Решение принято.

Вернулся Дитмар, растрепанный и потный. Его изрядно заносило:

– Эдели, выпьем?

– Конечно, – конюший подвинул к парню его стакан.

Юноша выпил. Мартин и капитан последовали примеру барона.

– Вы знаете, – Дитмар порывисто ухватил себя за мокрую челку. – Знаете, мне так все надоело. Неделя прошла, а я уже ненавижу столицу. Отец всегда держал меня подальше от двора…

– Как и мой, меня, – вставил Мартин.

– …и был прав. Выгребная яма. Людская помойка. Ненавижу. Стоило мне приехать, как куча народа попыталась запихать язык мне в задницу. Лизоблюды. И все ради того, чтобы заслужить доверие моего папаши… Мартин, Вы первый человек с кем я откровенно разговариваю. Возможно, я ошибаюсь, но Вы хороший человек. Простите меня, – речь фон Венцзлафа становилась все бессвязней.

– Не переживайте, Дитмар. Столкновения с грязными реалиями окружающего мира всегда болезненны. Поверьте моему опыту. Вы привыкнете.

– И стану таким же подонком как остальные?

– Как говорил мой старый учитель: в политике невозможно остаться чистым, но не обязательно превращаться в законченную сволочь.