Алексей Лужков - В шаге от бездны. Том 1

Дитмар поморщился:

– Недобрые у Вас мысли, граф.

– Зато правдивые.

Гвингаэльская гавань кипела жизнью. Пробираясь сквозь беспокойное столпотворение, отряд двинулся в сторону столицы. Их сопровождали резкие выкрики чаек и людской гвалт. Сумерки накинули темный саван на небесную твердь. Портовые улочки, узкие и кривые, запылали фонарями, а вдали, на мысе Айзенстранд, смотритель возжег пламя маяка. Но сгустившийся мрак не был помехой портовой кутерьме. Уже слышались из трактиров хмельные, непристойные песни. Распутные девки выстроились у питейных заведений, ожидая сговорчивых клиентов. Мутные личности разбойного вида выползали из своих логовищ, выискивая подгулявшего негоцианта или матроса.

Мартин глубоко вдохнул давно знакомые запахи. Вонь стухшей рыбы, теплой смолы и отсыревшей пеньки смешались с запахами человеческих тел, моря, специй и рома. Аромат, который не понять сухопутному человеку. Разум и тело Эберлинга всегда оставались на твердой земле, но сердце принадлежало морю. Его мерно вздымающимся волнам, соленому воздуху и свищущему в парусах ветру. Маркграф Уильям как-то пошутил, что его сына следовало прозвать Рыбой из Фалькберга. Мартин улыбнулся, вспоминая раскатистый смех отца. Старик пролил на себя стакан вина, потешаясь над собственной незатейливой остротой.

Оставив суматошную гавань, всадники выехали на широкую Портовую дорогу. Вдали темнели бесформенные силуэты рыбацких деревень и дешевых постоялых дворов. Эберлинг пристально всматривался в ночь, но так и не смог разглядеть стен Гвингаэля. Столица будто закрылась от него черной занавеской, не желая выставлять напоказ свои тайны и пороки. От созерцания Мартина отвлек недовольно фыркнувший Пепел – скакуну не нравилась холодная грязь, прилипавшая к копытам.

Дитмар поравнялся с графом. Тревожное выражение его лица не прибавило Эберлингу настроения.

– Граф, – обратился юноша. – Как давно Вы в пути?

– Неделю. Ничего особенного. Я отплыл, как только получил известие от отца.

– Вы слышали о чуме?

Мартин поправил съехавшую на лоб треуголку:

– Конечно. Вестридж та еще дыра, но новости туда доходят регулярно. Луну назад мы получили сообщение, что в столице обнаружены первые очаги заражения. Вскоре я вышел в море, и теперь не знаю, какая тут обстановка. Собственно, насколько все серьезно?

Молодой барон нервно сжал губы:

– Вы не представляете насколько. За месяц погибли тысячи. Эта чума косит людей без разбора. Я в жизни столько мертвецов не видел. С улиц не успевают убирать трупы…

– Погодите, – перебил Мартин. – Неужели все так запущено?! Мы только что были в порту, и я не увидел никаких признаков эпидемии. Я бы сказал, там весьма оживленно.

– В этом и проблема, граф. Чума свирепствует только в самом городе. Ну, еще в Застенье. Она не распространяется дальше.

– Чушь собачья! Эпидемия либо есть везде, либо это не эпидемия. Барон, вы хоть раз видели чуму в действии?

Дитмар помотал головой.

– Я видел. Жуткая хреновина. Когда в Фелиссии завелась такая вот зараза, не было спасения никому. Несколько городов почти вымерло. Люди заражали друг друга в независимости от места проживания и своего положения. Порт закрыли, целые кварталы стояли огороженными, чтобы избежать дальнейшего распространения заразы. А Вы говорите мне, что чума не выходит за границы городских стен?

– Именно. И люди не заражают друг друга за пределами столицы.

Эберлинг промолчал. В словах парня не было ни грана логики. Или Мартин сам ничего не смыслит в заболеваниях.

– И как это определили?

Дитмар виновато повел плечами.

– По совету мэтра Лаферта провели экс… эск… – юноша смущенно улыбнулся, не выговорив мудреное слово.

– Эксперимент, – подсказал Мартин.

– Да. Медики вывезли одного зараженного в соседнюю деревню на востоке.

– И?

– Ничего. Местных крестьян заставляли чуть ли не целоваться с хворым, но никто не заболел.

– И не одного завалящего бубона?

– Нет. Больной вскоре умер, но в деревне все остались здоровы.

– Это ничего не доказывает, – попытался возразить Эберлинг из чистой вредности, – всякое бывает.

– Эксперимент провели несколько раз, в разных местах. Как Вы понимаете, все то же самое. Больной умирает, остальные вполне здоровы.

Мартин недоверчиво хмыкнул:

– Что предпринимает Орден и Академия Белой Руки?

Дитмар вздрогнул. С тех пор, как зашло солнце, резко похолодало. А может, юноша просто боялся говорить на скользкие темы?

– Работают. Как и экзекуторы, – невесело улыбнулся фон Венцзлаф.

Мартин понимающе кивнул:

– Они уже наверняка кого-то обвинили и разжигают костры. Кто на этот раз? Алые колпаки? «Искаженные», заклинатели тени или коварные праудландцы?

Барон сгорбился в седле:

– Послушать, так виноваты все. Орден и Церковь Вознесения объявили чуму делом рук Тени. Всех злонамеренных пособников скверны тащат на костер. Неважно, тихий ты травник, дитя, родившееся с хвостом или заграничный купец с недозволенной книгой, все едино. Огонь. Гранд-клирик призвал корчевать зло во всех его проявлениях.

– А регент и Совет? Неужели они допустили эту резню?

– Им некуда деваться. Народ требует найти виновных. Адепты Белой Руки пообещали скорое исцеление, так что теперь главное найти ответственного за эпидемию. В городе уже были выступления против власти регента и Верховного Совета. Спрашивают, как допустили и куда смотрели, когда коварные чернокнижники накладывали проклятье на великий город… Безумие, одним словом.

Парень был прав. Чистое безумие. Не зря Эберлинг держался подальше от столицы. Мартин окликнул Дирка:

– У тебя остался ром?

– А то!

Конюший отстегнул от пояса флягу и перекинул ее Эберлингу. Сделав несколько больших глотков и удовлетворенно крякнув, Мартин протянул флягу Дитмару.

– Угощайтесь.

Фон Венцзлаф с сомнением посмотрел на сосуд.

– Что здесь?

– Согревающее. Или Вы хотите приехать в нашу чумную столицу в обмороженном виде?

Юноша принял флягу и неуверенно отхлебнул из узкого горлышка. Поперхнувшись с непривычки, он дикими глазами уставился на Эберлинга.

– Благодать, – осипшим голосом протянул он, – огонь, а не напиток.

– Дирк, ром остается у нас, – заявил Мартин телохранителю.

– А мне?

– Тебя, мой друг, согреет вера. В этом городе она снова в моде.

Мартин принюхался. В воздухе ясно ощущался запах мертвечины и горелой плоти. Тяжеловесные стены Гвингаэля вынырнули из тьмы, сверкнув дозорными огнями. Еще более черные, чем окружающая ночь, они казались гребнем какого-то неизвестного чудовища. Надеясь попасть в город до закрытия ворот, к стенам устремились вереницы медлительных купеческих обозов и компании запоздалых путников. По обеим сторонам дороги выросли первые дома. Бесчисленные деревушки и села срослись в единый пригород, для простоты названный Застеньем. Здесь уже ощущалось присутствие чумы. Попадались забитые двери и окна, встреченные на пути жители не выказывали той бесшабашной веселости, царившей в порту, хотя острый слух Мартина уловил звуки лютни и свирели из придорожного трактира.