Мария Вилонова - Дети Нитей. Великие Дома

Я вновь был окружен людьми, которым верил и которых любил. Пусть даже теперь они все были для меня в несколько ином статусе, но я упорно игнорировал возможность называть Сэддока просто по имени, и меня передергивало от того, что брат и отец при посторонних продолжают обращаться ко мне согласно титулу. Что, кстати, после, наедине, становилось причиной их бесконечных шуточек. Только, все-таки, они были со мной. Впервые за долгое время я мог просто работать, с трезвым рассудком и холодной головой, которых так хотели от меня и отец, и мастер. Да, мозг вскипал от того количества знаний, которые они вдвоем пытались в меня утрамбовать, и единственное, чего мне на самом деле хотелось – это как следует напиться, но я не мог избавиться от понимания, что будь я сейчас совершенно один, не имей возможности верить этим людям, я бы не справился абсолютно ни с чем из того, что на меня навалилось. Поэтому я просто искренне радовался, что я с ними рядом, делился своими планами и идеями. А еще был счастлив, что мы можем доверять друг другу. Безоговорочно.

Я донимал Сэддока вопросами, известил ли он Великих Мастеров, и как они отреагировали. Еще изначально учитель уверил, что сообщил в Дех-Рааден, а про остальных весело уточнил, как именно я себе представляю процесс написания трех писем одновременно. Он явно что-то замыслил, но я не понимал, что именно, а Сэддок только посмеивался и обещал, что сразу после ответа от Денно и Суина я все узнаю, заявив, что было бы нелепо озвучивать план в тот момент, когда все обстоятельства могут неожиданно стать против его исполнения.

Я терпеливо ждал. И вот однажды, даже почти торжественно, Сэддок вручил мне конверт с гербом Дех-Раадена, подписанный: «Мастеру Алво, Великий Дом Райлед». Я, нервно сглотнув, медленно его открыл под ехидным взглядом учителя. Денно и Суин приветствовали меня в новом статусе, соглашались удовлетворить прошение о границах полностью и выражали надежду на столь же долгое и дружеское общение, как и с моим союзником, Великим Домом Серион.

– Союзником? – Я поднял на Сэддока глаза, полные искреннего удивления. – А они откуда узнали?

Мастер упоминал, что в своем письме не сообщал пока о нашем с ним статусе.

– Алво, тебе не хватило одного урока о том, что ты не умнее других? – Учитель, склонив голову, смотрел с нескрываемой иронией. – Ты, вроде, уверял, что полностью его усвоил?

Я предпочел быстренько сменить тему:

– Интересно, они сильно разозлились? Они же не могли не догадаться, что тогда, после экзамена, я знал информацию, которую требовали мастера?

Сэддок был уже наслышан о произошедшем в Оккаре и обо всем моем плане от меня же лично. Пока я все это рассказывал, он провел немало, надеюсь, счастливых минут, радостно смеясь. В конечном итоге он назвал меня просто невероятным везунчиком, который одним коротким движением головы сумел запудрить мозги всем четырем Великим Домам разом, и еще нашел своему поступку вполне сносное оправдание. После чего со своим вечным ехидством заявил, что у меня есть все задатки Великого Мастера, и он явно не ошибся в выборе союзника. Оценка учителя была мне очень приятна, но я все еще продолжал недоумевать, почему, услышав о том, что произошло, он ни капли не разозлился.

– Скажем так, – Сэддок с улыбкой постучал пальцами по второму конверту из Дех-Раадена, лежащему перед ним, – они получили наслаждение от этой маленькой игры и выразили надежду, что, для блага самого нового Великого Мастера, это все не было просто случайной удачей.

Я тяжело, коротко вздохнул, мрачно ухмыльнувшись.

Учитель, наконец, посвятил меня в подробности своего плана. Получив из Дех-Раадена письмо с подтверждением права на земли, он написал в Хэйлед, подробно все объяснив и мягко намекнув, что просьба мастеров была исполнена ровно так, как озвучена. После чего ненавязчиво уточнил, не желает ли мастер Орлин вспомнить о своем обещании поддержки и не оспаривать границ нового Дома. В Суулед же Сэддок просто написал, наконец, письмо.

– Эта фраза снимет с Орлин все обязательства перед Райледом, которые она давала, – мрачно заметил я, провожая взглядом лист бумаги с очень недобрыми предвкушениями относительно будущего.

– Решение о ее обязательствах в любом случае предстоит принимать ей, а не тебе, – насмешливо напомнил учитель.

Через некоторое время мне в руки попал конверт, подписанный мелким убористым подчерком мастера Хэйледа. Это письмо я открывать боялся, в принципе.

– Алво, там нет яда, – посмеиваясь, сообщил Сэддок, – не волнуйся.

– Вы точно проверили? – Невесело поинтересовался я.

Методы борьбы в теми, кто обидел хэддена, мне были известны слишком хорошо.

Сэддок продемонстрировал письмо Орлин лично для него, уверив, что я слишком запуган мрачной славой, сопровождающей мастера Хэйледа, и этот страх не дает мне мыслить трезво.

– Что там написано? – уточнил я, понимая, что у меня нет ни малейшего шанса получить ответ на свой вопрос.

– Попытайся сначала найти ответы самостоятельно, – ехидно предложил учитель, приподнимая бровь, и коротко кивнул на конверт в моих руках.

Я со вздохом открыл письмо. Орлин приветствовала нового игрока на мировой арене и надеялась, что наше соперничество принесет ей не меньше удовольствия, чем его начало. Об оспаривании границ со стороны Хэйледа, речи, как она написала, идти не может.

Почувствовав легкий укол совести за свое подозрение, я улыбнулся, вспомнив самого опасного мастера хэдденов последних столетий. Довольно высокая, но все равно изящная и хрупкая словно фарфоровая статуэтка, она при нашей встрече стояла у окна в своем наполненном светом и воздухом кабинете на вершине башни Кэроса. Стояла ровно так, чтобы этот свет максимально выгодно подчеркнул ее золотую кожу. Она была красива настолько, что при первом взгляде у любого перехватило бы дух. Даже в традиционной форме своей школы – длинной свободной шелковой белой тунике и широких шароварах, под которыми все равно угадывалась точеная фигура, и в светло-голубом тюрбане, полностью скрывающим волосы, но зато прекрасно подчеркивающим аккуратный лоб и идеальную линию бровей. В ее почти прозрачных, серебристо-серых глазах всегда читалась озорная насмешка, вызов, а на губах вечно жила мимолетная тень улыбки. Когда я попал к ней по рекомендации Ани-Ла, все пространство вокруг наполнилось звенящим, счастливым любопытством, словно я был загадкой, которую она непременно должна была решить. Сама Орлин никогда не сомневалась в том, что она красива, как и в реакции на эту красоту окружающих. И всегда очень умело ими пользовалась. Но помимо этого очевидного достоинства, она была потрясающе умна. Больше свитков, древних рукописей и редчайших манускриптов, чем у нее в кабинете, я не видел даже у Сэддока, и одного разговора с Орлин было достаточно, чтобы осознать, что эти книги для нее служат отнюдь не элементом интерьера. Она поглощала знания и информацию с жадностью, выискивая все новые способы их получения, неостановимая в этом стремлении, словно была сууледом, а не хэдденкой. Масштабы развития шпионской сети Хэйледа при Орлин достигли совершенно невиданных ранее высот, и все, что случалось в мире, рано или поздно становилось ей известно. А если вдруг получилось поздно, то она все равно была первым из мастеров, кто это узнавал. Единственным, что оберегало человечество от ее вездесущих тайных агентов и поистине глобальных планов, была исключительно скорость прибытия к ней информации, не могущая превышать бега скаковой лошади. Именно она, уверен, и спасла меня и Райлед от Орлин и позволило нам вообще существовать в мире. Хотя это был еще не конец истории. Я знал, что в голове мастера Хэйледа плетутся такие многогранные и сложные схемы интриг, что ожидать от нее подвоха мне придется теперь очень много лет. А тот веселый, звенящий азарт любопытства и радости от новой интересной задачи вполне еще способен стать аккомпанементом на моих похоронах.