Андрей Вейц-Ветер - Пламя в парусах. Книга первая

Я приблизился к массивным двойным дверям из так хорошо знакомого мне алого дуба, приоткрыл створку и ступил вовнутрь. Тяжёлая, затворилась она совсем неслышно.

Тишина, стоявшая в библиотеке, по первости оглушала. Казалось, можно было расслышать, как пляшут огоньки в десятках масляных ламп, как капля топлёного воска скатывается в подсвечник, и как нежный ветерок извне треплет шёлковую гардину напротив единственного отворённого окна. Свечи, как и масло для лампадок, стоили недёшево, но отчего-то здесь их жгли каждую ночь. По-видимому, всё же существовала призрачная возможность того, что господину бургомистру вздумается посреди ночи погрузиться в чтение, но на моей памяти такого не случалось ни разу.

Едва оказавшись внутри, я привалился к дверному косяку и позволил себе перевести дух без лишней на то спешки. У библиотечного порога меня всегда охватывало некое возбуждение, но сегодня даже оно казалось сто крат сильней обычного. Мурашки по спине, приятная дрожь от затылка и до самых пят… Давненько я не ощущал подобного.

Но, к делу! Усилием воли я овладел собственной страстью, отдышался, и, на цыпочках, так тихо, как только позволяли подошвы моих чёботов, двинулся вперёд.

Библиотека в глазах своих визитёров представала обширной залой, первый этаж которой был сплошь заставлен книжными шкафами, высотой с всадника. В чью-то светлую голову пришла идея выставить эти самые шкафы на манер лабиринта. Не слишком замысловатого, к большой радости, но идея всё равно скверная. Здесь правили бал пыль и затхлость, которую даже дыхание ночи не в силах было развеять, а книжные полки ломились от просто-таки невиданного количества древних фолиантов, трактатов и свитков, напиханный туда вне всякой меры. Глупец назвал бы всё это барахлом, но на то он и глупец. На мой же взгляд, здесь, на этих полках, покоилось настоящее сокровище.

Второй же этаж и третий наравне с ним представляли собой антресоли, что вольготно раскинулись по левую руку от входа, и с которых всё здешнее помещение просматривалось с той же лёгкостью, как если бы оно лежало на ладони. Расположились там многочисленные читальные столы и кафедры, под защитой витрин хранились раритетные рукописи и тома, и там же угнездился Архив – царь-книга с описью всего, что поступало в библиотеку, покоилось в ней или изымалось прочь. Туда-то я и направился.

Поднявшись по одной из двух винтовых лесенок, что часовыми встали по обеим сторонам залы, я взял со стола незажжённую лампу, запалил её фитилёк у ближайшей свечи, и подступил к Архиву. Книга эта была закреплена на внушительном постаменте, да и сама, пожалуй, весила целый пуд. Прямо за ней простирался весь первый этаж библиотеки, а на противоположной стене, на уровне второго этажа, красовались витражные окна в человеческий рост. Зашторенные, они сияли копьями лунного света, и только одно из них оставалось отворено, позволяя бродячему ветерку играть с занавесью.

Но мне-то не ко времени было любоваться красотами этой расчудесной ночи.

Я облизнул кончики пальцев и перелистнул несколько страниц. Искал нынче любые упоминания о драконах и о Чаанде: научные и исторические трактаты, легенды, небылицы… Не успел ещё фитиль моей лампы разгореться в полную силу, а я уже выбрал семь приглянувшихся мне трудов по чаандийской народности и четыре – касающихся драконов. И тем единственным, что меня смутило, были неразборчивые пометки напротив «драконьих» книг. Выведенные красными чернилами, будто всамделишной кровью. Как я ни вглядывался, но в пляшущем свете лампадки написанное в них разобрать не удалось.

«Ну и чёрт бы с ними», – подумал я, и пошёл выискивать желаемое. И вот тогда-то и выяснилось, что это были за пометки такие. Все нужные книги по Чаанду я отыскал сразу же; порядок хранения рукописей в библиотеке соблюдался неукоснительно. А вот что касалось драконов… предназначенные этим книгам полки дерзко пустовали.

Удивлённый вне всякой меры, я сложил два выбранных трактата на свободную кафедру и отправился дальше изучать Архив. Выбрал ещё четыре книги «по драконам», – напротив каждой неизменно стояла загадочная пометка. Отправился на их поиски.

Вернулся ни с чем.

Трижды или четырежды я сверялся с Архивом. Каждый раз просматривал помеченную полку от и до. Всё впустую! Драконьи книги оказались изъяты…

Сказать, что тем я был до крайности раздосадован – не сказать вообще ничего. Но разочарование – не мой союзник сегодня! Я закусил губу и принялся штудировать Архив, преисполненный решимостью отыскать хотя бы одну драконью книгу, если таковая ещё хоть где-то оставалась. И вскорести мне повезло. Видать, поверья на этот счёт не врали: Гелиадр в действительности воздаёт за усердие лишь тем, кто презрел всякие сомненья!

Книга нашлась. Некий толстенный фолиант с пометкой «У», выведенной в Архиве венценосным росчерком. «Утерян… – сперва подумал я. – Или, быть может – Уникален ?».

Оказалось – второе. Фолиант этот обнаружился на верхнем этаже антресоли, и, чего уж греха таить, выглядел он воистину уникально.

Книга – нет, скорее настоящая реликвия! – хранилась за закрытой витриной, позволяя только смотреть и воздыхать, но ни в коем случае не трогать. Литое стекло толщиной с палец отделяло меня от заветного приза, а замочная скважина походила на ухмылку шута. Настолько издевательскую, что первой же моей мыслью было: разбить !

Но, разумеется, поступать так я не стал, – в жизни бы не решился на подобное.

Однако и сдаваться я тоже не желал! Поднял повыше лампу и принялся глядеть по сторонам в надежде, что, быть может, заветный ключик окажется где-то неподалёку. Хотя умом-то понимал, что ни в жизнь такой удаче не бывать! Кто́ в здравом рассудке оставит ключ от столь ценного раритета рядом с местом, где тот храниться? Ключу этому лежать бы сейчас в личных покоях самого губернатора, под его подушкой, в руке, а то и вовсе в…

Свет лампы вдруг выхватил из темноты очерки небольшой тумбы, и, скользнув по её краям, сверкнул лучистым отблеском мне прямо в глаза. Я обомлел.

Ключ. И вправду – всамделишный ключ! Медный, или, скорее, из полированной бронзы. Лежал на чуть запылённой поверхности одиноко и сиротливо, словно только и дожидаясь, когда его заметят. И хотя нечего было и надеяться, что этот тот самый ключик, который мне нужен, я, почти неосознанно, тотчас же потянулся к нему.

Однако руку свою остановил на половине пути. Ведь, если я возьму его, – и, если он в действительности подойдёт к этой витрине, – разве не окажется всё это воровством? Наверняка. Ну а народная молва на этот счёт гласила предельно ясно: ни одно подобное злодеяние никогда не остаётся безнаказанным! Вор – худший из преступников…