Николай Могилевич - Понтификум. Пепел и грех

– Что ж, предположим, что вы самый честный среди лордов и леди, хотя, положа руку на своё чёрное сердце, скажу, что честных лордов не бывает, – усмехнулся Лик. – Такая складная исповедь получается о предательствах развратника-Тираля, но уж если я своей соломенной башкой могу понять, что предавать Понтификум – это как навоза похлебать, то что могло заставить патриарха второго Герба решиться на такое? Тем более что ему могут предложить сраные еретики? Вонючие шкуры и ржавые доспехи времён Ламентарума? Хотя, зная его пристрастия, я бы поставил на ночь со всеми грешками разом, – Лик снова хохотнул и вопросительно посмотрел на лорда. Эшераль ответил ему долгим взглядом, от которого убийца поёжился.

– Силу. Людей, насытившихся богатством, можно привлечь лишь обещаниями силы, – ответил Эшераль, а телохранитель кивнул, уронив на плечо Лика несколько отслоившихся кусков кожи.

– За два легиона святых воинов они обещают вдохнуть в Тираля силу, в сравнении с которой мизерикордия – это нечто незначительное. Как насекомое перед человеком, – Нитус свёл вместе большой и указательный палец, растирая несуществующего муравья.

– Если такая сила и впрямь существовала бы, то еретики давно бегали бы по всему Понтификуму, оскверняя святыни, и вопя на своём мерзком языке, – развёл руками Лик.

– Летописи говорят, что аккурат перед Погребением, которое оставило Ламентарум в руках безумцев, одержимых грехами, еретики спустились в глубины Умбриума и отыскали силу, которая помогла Алой Деве управлять грехами, – Эшераль отпил вина и посмотрел сквозь собеседника на полог. Колокольчики на поясе лорда едва заметно дёрнулись, а Лик уловил отрывистый звук. Через мгновение ткань откинул один из святых воинов, громыхая тяжелыми доспехами.

– Мой лорд, – взгляд солдата скользнул по Лику, и он замолчал.

– Можешь продолжать. В присутствии Фелиция и Стального Лика дозволяется говорить, – Нитус лениво махнул рукой.

– Лорд Тираль у себя в шатре и велел никому не беспокоить его сиятельство до утра, – воин сотворил двуперстие и скрылся в ночи, вновь пустив неуёмный буран внутрь. Эшераль извлёк из внутреннего кармана котты кусок кожи, на котором были выцарапаны тонкие символы.

– Это послание подтверждает мои догадки. Мы нашли его на теле одного из командиров еретиков.

– По мне, так закорючки какие-то на куске свинячьей кожи, – протянул Лик, недоверчиво осматривая доказательство предательства Тираля.

– Это закорючки для того, кто не знает запретного языка еретиков – малефикарума. Покажи я это ординарию-воителю, голова Тираля в мгновение ока слетит с плеч, – Лик почувствовал в лишённом эмоций голосе удовлетворение. Или, быть может, ему просто показалось.

– Тогда к чему все эти хитрости? Сдайте его, и дело с концом. В руках экзекуторов эклессии он хлебнёт горя побольше, чем от обычного клинка, который перережет его лебединую шейку.

– Ах, Лик, мой верный Лик, я пытаюсь избавить святое воинство от маловерных. Убей Тираля без лишнего шума и оставь на его теле этот кусок, как ты выразился, свинячьей кожи. Как только тело обнаружат, в дело вступлю я. Объявлю о предательстве Тираля и раз и навсегда отучу остальных командиров заключать сделки с еретиками, потому что несчастного, заблудшего лорда Тираля прикончил мерзкий убийца-еретик, – Эшераль свернул послание и протянул Лику. Тот хмыкнул.

– Ох, дорогой мой лорд Эшераль, позвольте мне выразиться вульгарно. Вы планируете бочки с застоявшейся ослиной мочой превратить в бочки отменнейшего эля. Клянусь юбкой святой Гиниты, влезли вы в помои по меньшей мере по пояс. Не боитесь испачкать дорогущий наряд? – Лик поднялся и изобразил издевательский поклон.

– Придётся ступить во тьму, чтобы вытащить нечестивцев на свет, – мрачно произнёс Эшераль. – И, Лик, – убийца уже собрался было уходить, но лорд остановил его.

– Да, ваше ступившее во тьму сиятельство?

– Не используй греховные нити. Я знаю, что в окружении Тираля есть опытные круциарии, они быстро тебя найдут. Сам понимаешь, ни я, ни Фелиций тебе помочь не смогут, – Эшераль отпил вина и пристально посмотрел на Лика. Телохранитель покачал головой и паскудно улыбнулся.

– Будьте покойны, я и без них смогу прикончить Тираля. Уже можно идти облачаться в страшного еретика?

– Последнее: ты направил за моей дочерью людей?

– Да чтоб меня Алая Дева трахнула, если я не отправил лучших ребят. Они как раз должны прибыть в Альмадор, а оттуда сразу отправятся на восток. Доставят вашу дочурку из топей, даже платье не замарают.

– Прекрасно, Лик, прекрасно. Можешь идти. «Дай грешнику сразить грешника, дабы праведник восторжествовал», – Эшераль задёрнул за убийцей полог и зашептал молитву.

Менд пробудился с рассветом, приученный открывать глаза с первыми лучами солнца. Руки привычно открыли ставни, прокрутили ворот колодца, зачерпнули воду, разожгли очаг и приступили к приготовлению нехитрого завтрака. Эти простые действия не требовали участия рассудка, и юноша полностью ушёл в мысли о ночных кошмарах, которые стали его частыми спутниками со дня казни отца. Только сев за стол Менд понял, что приготовил завтрак на двоих. Опять. Силы сегодня понадобятся, но аппетита нет. Вчерашняя встреча в катакомбах заброшенной эклессии, имя того, кто обрёк отца на смерть и всё новые и новые вопросы не давали разуму полностью осознать, что начался новый день.

Далёкий звук торопливых шагов отвлёк сына палача от мрачных мыслей. Так могли стучать только деревянные башмаки Ориса. Менд поднялся, чтобы отпереть ворота, и бросил взгляд на глиняные миски. Старик всегда выглядел измождённо, а выбрасывать еду юноша не привык.

Хмыкнув, Менд распахнул створки как раз к моменту, как помощник показался из-за поворота. Орис будто не спал ночью, и это делало его лицо ещё более кислым, чем обычно. Впрочем, сыну палача не впервой было видеть старика таким.

– Есть новости? – спросил Менд, возвращаясь к крыльцу и поднимая взгляд к небу. Серые тучи развеялись, и впервые за несколько недель над Левантией сияло солнце, согревая промёрзший город.

– Архисанктум прислал в узилище братства записку. Требует вас по личному делу, – Орис следовал за молодым человеком по пятам. – Зайдёте к нему?

Если Менд и собирался вновь встретиться с архисанктумом, то помощнику об этом знать не следовало.

– Может быть, – юноша обернулся в тот момент, когда старик поспешно отводил жадный взгляд от мисок с едой. Похоже, голод – постоянный спутник Ориса, а гнусные и кровавые события никак не мешают желудку старика урчать.

– Можешь взять еду со стола, – Менд не глядя махнул рукой. Он был уверен, что правильно истолковал взгляд помощника. Алчный, голодный. Старик только и ждал, чтобы наброситься на еду, но страх перед сыном палача сдерживал его. Брови Менда едва заметно приподнялись, когда вместо благодарности Орис вдруг начал причитать: