Николай Могилевич - Понтификум. Пепел и грех

Валеад снова оглянулся. Со времени последнего разговора утром девушка не проронила ни слова. Она опустила голову и полностью ушла в свои мысли. Когда Валеад снял с пояса колокольчики, мелодичный звук привлек внимание Аристеи. Она встрепенулась и вопросительно взглянула на наставника.

– Ты очнулась, девочка? Хвала Скорбящему, я думал, ты так и будешь считать волоски в лошадиной гриве, – усмехнулся Валеад. Девушка скорчила гримасу и запустила в доминуса сорванным с ветки орехом. Промахнулась.

– Мы приближаемся? Не хочу провести ещё одну ночь без сна в этом ужасном месте, – поёжилась Аристея. В голосе сквозила усталость. Валеад поднял колокольчики и качнул рукой. Зашептал псалом. Нити сигила Клеа устремились сквозь мрачную чащу на поиски жизни. Через мгновение Валеад выдохнул и обернулся к ученице.

– До Падали не более часа пути. Людей не больше пары дюжин, – колокольчики отправились в сумку. Валеад плотно замотал их тряпьём. – Это последний раз, когда я использую мизерикордию до того, как мы отправимся обратно. Мы должны кое с кем встретиться в этой богом забытой деревушке и, признаться, я не уверен в нём.

– Кто нас там ждёт, доминус? Если вы ему не доверяете, может, вообще не стоит с ним встречаться? Пополним запасы и отправимся на восток, в Джарсос. У вас же там есть друзья? – обеспокоенно спросила Аристея. В глазах девушки вновь заметался страх.

– Боюсь, Соркас Святоша и его длинный язык нам нужны. Он втёрся в доверие к эклессии и может сказать, что известно лорду Эшералю, и кого из силентиаров послали за нами, – Валеад снял с пояса кинжал и протянул девушке. Аристея приняла оружие и поспешно спрятала его в широком рукаве. Сталь неприятно холодила кожу. Перед тем как они покинули эклессию, Валеад настоял, чтобы она облачилась в скромное чёрное платье, дабы не обращать на себя лишнего внимания мужским костюмом. – Соркас талантливый лжец, но он всегда был падок на деньги. Не могу ручаться, что эклессия не переманила его на свою сторону. Кинжал может тебе понадобиться, но, повторюсь, не вздумай использовать мизерикордию! – повысил голос Валеад. – Если Соркас продался, то охотник быстро найдёт нас. Он знает, что я его почую, а потому будет осторожен, не покажется до самого конца. Если нам придётся бежать, то будем искать спасения в руинах эклессии. Ты всё поняла, девочка?

– Поняла, доминус. И всё же, может, отправимся в Джарсос, минуя Падаль? Стоит ли эта встреча риска? Если вас схватят, кто нанесёт мне оставшиеся сигилы? Кто поможет? Одна я точно сгину в этих ужасных болотах, – беспокойство охватило Аристею. Она не могла взять себя в руки с тех пор, как они покинули эклессию.

– Без вестей из столицы я не смогу придумать не обречённый на провал план. Если не знать, что от тебя нужно эклессии и силентиарам, мы будем бродить впотьмах, девочка. Как бы мне не хотелось избежать встречи с Соркасом, знания об охотниках важнее. Ты выживала в трущобах Левантии, даже не подозревая о своей силе, Аристея. Без меня. Если я умру, не закончив нанесение сигилов, тебе нужно будет добраться до Джарсоса и отыскать Арвида Тысячу Имён. Он помогает беглецам, – Валеад тепло улыбнулся, попытавшись прогнать мрачное настроение. Аристея лишь сильнее опустила голову.

– Зачем вы мне это говорите, доминус? Если на то будет нужда, мы отправимся в Джарсос вместе. Уж вы-то измыслите что-нибудь хитрое, дабы сбить эклессию со следа, – горячо проговорила девушка. Страх потери учителя уступал место уверенности в силах беглого круциария. Аристея пыталась верить в кого-то, кроме себя. – Сейчас мы мило поболтаем с этим Соркасом, переночуем у одного из сервусов, а утром купим свежих припасов и отправимся обратно, и никакие силентиары за нами не погонятся.

– Я всю дорогу молюсь Скорбящему, чтобы так и было. А теперь помолчи, мы приближаемся, – копыта лошадей хлюпали в болотной грязи. Миазмы топей раскрывались множеством отвратительных запахов. Едва заметные багровые отблески заходящего солнца почти пропали. Ветер налетел на путников с новой силой, развевая полы дорожных плащей и забирая тепло. Из-за стволов деревьев показалось несколько вытянутых измождённых серых силуэтов. За их спинами виднелись корзины со сгнившими колосьями, порчеными овощами и пропавшим мясом. Четыре руки, выраставшие из деформированных туловищ, сжимали ржавые серпы. Лица чудовищ скрывали вытянутые остроконечные капюшоны, из-под которых доносился жуткий вой.

– Проклятье, мы не успели. Грехи голода пробудились. В галоп, Аристея, в галоп! – Валеад оглянулся, но девушка остановила лошадь и завороженно смотрела на всё новые и новые фигуры, выходящие из чащи.

– Там мама! – девушка вскрикнула, когда лошадь поднялась на дыбы, заржала, скидывая её в грязь, и бросилась, не разбирая дороги, вглубь леса. Аристея поднялась и медленно пошла в сторону чащи. Вытащив кинжал, девушка отбросила его в кусты.

– Не бойся, мамочка, я тебя не обижу, – Аристея медленно шла к деревьям. Силуэты неумолимо приближались, хрипя и стеная на все лады.

– Нет! – Валеад развернул коня и бросился обратно. Кровь стучала в висках, сердце бешено колотилось, стук копыт разрывал тишину. Одна из фигур почти коснулась девушки ржавым серпом, но Валеад схватил Аристею и рывком поднял на круп. – Держись! – вспарывая землю, конь нёсся через сумеречный лес, а из-за деревьев выходили всё новые и новые грехи. Безмолвными фантомами следовали они за ними. Впереди замерцали голубоватые огни, а Валеад всё быстрее и быстрее гнал скакуна. «Благословенное пламя! Грехи через него не пройдут!» – мысли рассекали разум доминуса.

Спустя несколько ударов сердца беглецы выскочили на поляну. В глаза ударил яркий свет луны, ослепив Валеада. Он натянул поводья, останавливая коня и оглянулся. Окружавшая поляну чаща затихла. Мелодичную песнь цикад прервал грубый голос:

– Эй, вы там, мужик с девкой! Чёй-та припёрлись к нам в деревеньку? Чёй-та молчишь, будто водицы в рот набрал? Пасть раззявливай, да говори, кто такие! – в грудь Валеаду упёрлось проржавевшее остриё. На другом конце копья находился бородатый оборванец, грозно скаливший остатки чёрных зубов. «Падаль, вот мы и прибыли» – тяжело вздохнул Валеад и приготовился объясниться.

– Послушай, Айрус, хватит строить из себя единственного петуха среди кучи куриц. Не скажешь ты, найду другого из легиона лорда Тираля. Три сотни золотых ведисов ты не получишь и за пять лет здешней службы. Так что прекрати воротить нос, будто от старой шлюхи, и скажи, что замышляет его светлость, – в прохудившейся палатке пахло несвежим сеном, застарелым потом и оружейным маслом. За грубо сколоченным столом сидело двое: невысокий человек в клёпаном доспехе, капюшоне и стальной маске и воин в потрёпанной кирасе.