Николай Могилевич - Понтификум. Пепел и грех

– Оставьте свои советы при себе, лорд Дераль. Этого разговора не было. Прощайте, – Менд развернулся и исчез в тёмной пасти катакомб. Вслед ему нёсся звук распиливаемой плоти.

Увядающая луна заглядывает сквозь прохудившуюся крышу, роняя бледные серебристые лучи, которые падают на раскрошившийся алтарь. Витражи щерятся разбитыми стёклами, а по колоннам трансепта* вьются лозы, облепленные светлячками. Некогда богатую мозаику на каменном полу теперь скрывает мох. Неясные тени клубятся в углах боковых нефов*, перешёптываясь о делах давно минувших лет. Всё указывает на то, что эта одинокая эклессия давным-давно заброшена, если бы не едва заметные огоньки свечей в дальней капелле. Над полуобнажённой девушкой склонился низкий мужчина в вышитой звериным узором тунике и плаще. В тонких пальцах зажаты узкие стальные иглы. Рядом примостилась медная чаша, в которой дожидался нужного мгновения вязкий кроваво-красный раствор. Незнакомец готовился к нанесению второго символа на спине девы.

– И пойдёт праведник на врага бога. Уста его будут устами Скорбящего. Колокол его погребальным звоном низвергнет врагов веры. Руки его зачерпнут милость из глубины души. Благость превыше греха.

Глубокий голос мужчины уносился к расписанному потолку. Святые со стёртыми лицами безразлично взирали на чужаков. Иглы опустились в чашу, окрасились красным и приступили к ритмичному танцу на спине девушки. Перед каждым новым уколом мужчина делал в воздухе стежок, будто захватывал эфемерную нить. По бледной коже яркими ручейками потекла кровь. Дева стоически терпела, лишь изредка подрагивали светлые кудри. Вскоре рядом с уже нанесённым символом появился другой, а чаша опустела.

– Можешь облачаться, Аристея. Второй сигил нанесён. Мне нужно промыть инструменты, – пробасил мужчина. Нанесение символа отбирало много сил. Слишком ценен был порошок, из которого делался раствор. Всегда необходимо было быть сосредоточенным, иначе вместо благословения он мог обречь девушку на проклятие, зачерпнув чёрные помыслы Алой Девы.

– Да, доминус* Валеад, – кротко произнесла девушка. Валеад отёр выступивший на лбу пот, собрал инструменты в холщовую сумку и удалился. Колокольчики из белоснежного металла мерно покачивались в такт его шагам. Аристея надела рубаху, а поверх неё стёганую куртку. Поморщилась от боли, когда ткань коснулась свежих ран.

– Свечи – свидетельницы многих тайн. Пора засыпать, – девушка задула трепещущие огоньки и осталась наедине с лунным светом и таинственными звуками. Где-то раздался плеск, будто в воду упало что-то тяжёлое, где-то ночь огласил злобный рык, а где-то беспокойная птица выводила тревожные трели. Аристея взглянула на выбитое в камне лицо Латерния-Путника, святого, исходившего все добродетельные пути, и отвела взгляд, не в силах смотреть на статую. Затем развернулась и направилась к алтарю, где были разложены их скудные пожитки.

Очистив небольшой участок пола, она разложила на каменных плитах заготовленный ранее хворост. Мох послужил отличной растопкой. Несколько отточенных движений, и в воздух взвилась тонкая струйка дыма. Искра, и вот пламя уже робко лижет мох, а среди руин эклессии зарождается тепло.

Аристея плотнее запахнула стёганую куртку и уселась ближе к разгорающемуся костру. Весна в этом году не была щедра на тепло, приходилось разводить огонь, каждый раз опасаясь, что их заметят и схватят. Через несколько минут вернулся Валеад и присоединился к ней. Его узкое лицо было бледнее обычного, а руки тряслись.

– Ты хорошо перенесла нанесение сигила, Аристея, – он снял плащ и накинул его на плечи девушки. Та благодарно кивнула. – Гораздо лучше, чем в первый раз.

– Я не знаю почему, доминус, но с каждым новым уколом я чувствовала, будто меня касаются чьи-то пальцы. Тёплые, нежные прикосновения, – она подняла зелёные глаза к далёкой алебастровой луне. Боль понемногу отступала, а костёр, наконец, разгорелся.

– Такова природа мизерикордии, девочка. Скорбящий чувствует твою боль и стремится дать тебе силы справиться с ней. Сигил Хаверум придаст тебе стойкости для предстоящих дел, – Валеад посмотрел на свою подопечную единственным глазом и тепло улыбнулся. – Порошка из фленитита* должно хватить на десять оставшихся сигилов.

– Доминус, но откуда вы знаете дюжину сигилов? Только главам Гербов дозволено наносить их все. Остальные лорды и леди довольствуются одним, – сказала Аристея и пристально посмотрела на своего учителя. Тот хитро улыбнулся и присел рядом.

– Я бы не отказался быть патриархом Герба, Аристея, но, увы, я всего лишь беглый круциарий, как и ты. Таинству сигилов меня научили другие беглецы. Если бы не это знание, я бы не вытащил тебя из Пурпурных покоев.

– Не напоминайте мне про узилище, доминус, – девушка опустила голову. – Вы не сидели там несколько месяцев среди кристаллов, которые причиняют носителям мизерикордии нестерпимую боль. Вас там не было, – голос Аристеи сделался жёстким.

– Прости, девочка. Не хотел бередить старые раны.

– О, муки Пурпурных покоев покажутся сладким сном, если нас найдут силентиары. Даже наших общих сил не хватит, чтобы избавиться хотя бы от одной этой твари. Я слышала, что мизерикордия бессильна против них, – Аристея протянула руки к костру.

– Я не буду тешить тебя пустыми надеждами, что есть способ одолеть их, но в этот проклятый край они сунутся в последнюю очередь. Голодные топи могут поглотить даже силентиара, – Валеад поднялся и снял с пояса один из колокольчиков. – Но хватит о мрачных силах, которые нам противостоят, лучше попробуем узнать, как ты контролируешь плетение мизерикордии.

– Вы выглядите нездоровым, доминус. Отдохните. Я вижу, что отвар забрал большую часть сил, – Аристея обеспокоенно смотрела на своего учителя и внутри зарождались первые ростки страха. Что, если Валеад не доведёт обещанное дело до конца? Она снова останется одна. Снова будет скитаться по землям Понтификума, пока её не отыщут охотники за мизерикордией.

– Я привычен к действию эликсира Греховного Сна. Дело в ней, – Валеад извлёк из сумки иглу. Сталь блеснула в свете костра. – Сигил не берётся из ниоткуда. Даже порошок фленитита не дает возможности управлять мизерикордией. Только верно составив узор, соединив нити плетения с твоей душой, можно напитать сигил силой. Но это… – Валеад поморщился, попытался унять дрожь в руках. – Это пройдёт. Лучше бы тебе обуздать плетение и научиться хорошенько управлять нитями, девочка, чтобы мои старания не пропали даром.

Аристея поднялась и приняла белый колокольчик. Несмотря на небольшой размер, он был довольно тяжел.