Николай Могилевич - Понтификум. Пепел и грех

– Что нужно доброму человеку в опустевшей обители Скорбящего? Полуночный час предназначен для отдохновения души и тела, – голос его оказался на удивление мягким. Человек поднял факел повыше и высветил цеховой знак на лбу Менда. – Ах, вижу, что ко мне пожаловал отпрыск топора и верёвки. Однако я не вижу уговорённой платы.

– За углом, – отрывисто бросил юноша и приволок мешок. Развязав узел, он продемонстрировал содержимое крепышу.

– За вами никто не следил?

– Когда добрый люд видит палача с большим мешком, они предпочитают опускать глаза и никогда не вспоминать о том, что видели, – глухо проговорил Менд. Незнакомец удовлетворённо кивнул и дал знак следовать за ним. Менд перекинул труп через плечо и, не выпуская топор из руки, прошёл под свод эклессии. Дохнуло пылью, свинцом и разложением. Спутник Менда прошёл между рядами разломанных скамей и свернул в боковой неф. Остановился у арки, где начинался спуск в катакомбы.

– Нет нужды в оружии, мой друг. Я здесь совершенно один. Уберите орудие палаческого промысла и представимся, как и подобает ведущим серьёзные дела людям, – он протянул мускулистую руку. Сладкий привкус на кончике языка говорил, что этот человек не лжёт, но Менд всё равно сомневался. Однако протянутая рука сбила его с толку. – Нихилус Дераль.

– С чего бы лорду Гербов здороваться с заплечных дел мастером? Не боитесь, что на вас падёт проклятие? – усмехнулся Менд, но руку пожал.

– Меня не волнуют предрассудки и суеверия, мастер Менд. Меня волнует результат, которого я достигаю.

– Если уж вы действительно лорд Гербов, где же перчатка благости на вашей правой руке? – спросил юноша прищуриваясь.

– Не пристало сервусам видеть своего господина за неприглядной работой, – ответил Нихилус, и, сверкнув глазом, ступил на первую ступеньку, ведущую вниз.

Менд только хмыкнул. «Любой проходимец может представиться лордом Гербов, да вот только ни колокольчиков, ни перчатки при тебе нет, Нихилус. А ведь белую ткань запрещается носить всем, кроме святых воинов, эклессиаров и аристократов. Сервусы могут помышлять о белом цвете только в праздники» – подумал сын палача, однако вслух спросил лишь:

– Чего же вы хотите достигнуть, лорд Дераль?

– Я продемонстрирую это внизу, в погребальных залах. Идёмте, – Нихилус сделал приглашающий жест и ступил во тьму.

Менд последовал за лордом в тёмный проход. Влажные, покрытые грибком стены, источали гнилостный запах. Эхо шагов заглатывала обитающая здесь тьма. Спустя несколько ударов сердца факел Нихилуса высветил пожелтевшие от времени кости. Крошащиеся черепа глумливо ухмылялись из украшенных святыми символами ниш. Алые отблески падали на равнодушных каменных воинов, которые возлежали поверх крышек саркофагов.

– Прискорбно, что такие благородные мужи обратились в прах. Прискорбно, что души их будут созерцать действо, которое сейчас будет происходить, – лорд указал на саркофаги, что окружали подпирающие потолок колонны.

– Что вы собираетесь делать? Что сейчас будет происходить? – Менд начинал терять терпение. Возможность узнать об отце начинали перевешивать опасения. Проклятый лорд темнил. Был ли он тем, за кого себя выдавал?

– Всему своё время. Уж кому, как не пыточному мастеру важно терпение, – откликнулся Нихилус. – Ещё пара десятков ступенек и окажемся на месте.

– Терпение играет с мастером злую шутку, когда время поджимает, и сейчас именно такой случай, лорд Дераль, – Менд напрягся, рука крепче сжала рукоять топора. В любой момент он ожидал, что из-за тёмных углов на него набросятся люди Нихилуса. Миновав погребальный зал, они спустились ещё ниже, в маленькую молельню. Лорд подошёл к покрытому грязными багровыми пятнами алтарю и провёл рукой по шершавому камню. На спешно сколоченном деревянном столе были разложены наточенные инструменты: пилы, топорики и ножи.

– Кладите тело сюда. Осторожнее, – Нихилус установил факел в проржавевшее кольцо на стене и помог Менду уложить труп на алтарь. – Как хорошо, что ваш отец позаботился о том, чтобы в подвале было холодно. Отличный образец. Крепкий, сбитый. Любопытно, – он провёл толстыми пальцами по бледной коже трупа, и губы тронула слабая улыбка. – Вы же знаете, что грехи человеческие при смерти покидают тело?

– Да уж знаю, на казнях служители Скорбящего об этом соловьями распевают. Что уж там, я это своими глазами видел, – проворчал Менд.

– Далеко не все грехи покидают тело, мастер Менд, лишь особо мерзкие, особо тёмные остаются внутри и медленно разрушают тело, чтобы выбраться наружу и свободно разгуливать по бренной земле в поисках нового, слабого духом человека, дабы продолжать творить злодеяния, подчинив его волю, – стеклянный глаз переливался в огненных отблесках.

– Мне нет дела до эклессиаров и их трёпа. У меня своих грехов довольно.

– Я надеюсь, что мы с вами продолжим сотрудничать, ибо извлечение грехов из тела – весьма непростой процесс, а уважаемые служители Скорбящего, – Нихилус издевательски изобразил двуперстие. – Вряд ли позволят мне откапывать тела.

– Зависит от того, что вы мне расскажете. За что отца приговорили к казни? Кто это сделал? Я слышал голос обвинителя, но не узнал его. Расскажите, что знаете и покончим с этим, – ястребиный взгляд Менда, казалось, нисколько не смутил лорда. Он ответил ему рассеянным взглядом, в котором читалось… Сочувствие?

– Я был в тот день в соборе Погребения. Неудивительно, что вы не узнали голоса обвинителя. Лорд Нитус Эшераль редко посещает столицу, – в глазах Менда загорелся недобрый огонёк. Нихилус вскинул руку, призывая юношу к спокойствию. – Прошу, дослушайте до конца, а выводы будете делать позднее. Большую часть времени он командует одним из святых легионов на плато Заката. Он могущественный круциарий и патриарх своего Герба, которому подвластны двенадцать сигилов, – лорд Дераль взял в руки пилу и примерился к ноге трупа.

– Отец всегда был верен Понтификуму и Мортосу! Что он сделал? – голос Менда заполнял маленькую молельню.

– Помог сбежать одной юной еретичке. Из тех, кто не хотят служить понтификару Мортосу и предпочитают использовать силы мизерикордии ради своего блага.

– Где эта девка?! – взревел Менд и обрушил топор на стену. В воздух взвилась каменная крошка и пыль. Нихилус заслонил собой труп.

– Прошу, обуздайте себя, мастер Менд. Я лично следил за транспортировкой этой юной особы. Её зовут Аристея. Мы с гильдейскими мастерами отправили её в компании ещё одного беглеца прочь из столицы, когда прошлое лето ещё было молодо. Однако хорошенько всё обдумайте, мастер Менд. Не советовал бы вам лишать жизни умелого командира, – покачал головой Нихилус.