Надежда Черпинская - Ворон и радуга. Книга четвёртая

Он ещё надеялся вернуться в прежнюю сладкую иллюзию, но она так ничего и не сказала. Только о Наире спросила.

– Мать Мира его спасёт и сбережёт, – успокоил Эл.

– Давно ли ты стал так полагаться на её милость? Раньше ты не очень-то верил в Благословенную, – удивлённо усмехнулась лэгиарни.

Да, у него был повод поверить. Но об этом теперь говорить нет смысла.

– Всё меняется, – в тон ей ответил Ворон. – Раньше я верил в иные вещи – они казались мне неизменными. А теперь они исчезли. Так, моя миледи?

Она только глаза опустила, окончательно разрушив то, что ещё оставалось между ними. Бросила, не глядя, как милостыню, повторяя за своим отцом:

– Ты приходи к нам… потом!

– Конечно, – кивнул Эл. – Я приду.

Кажись, так горько ему было только в тот день, когда она велела ему перебраться в отдельный дом и не мешаться ей под ногами.

– Чему ты улыбаешься? – злость в её голосе удивила.

Значит, всё-таки какие-то чувства ещё доступны этой ледяной красавице.

– Я рад увидеть тебя, – улыбнулся он устало. – Рад увидеть тебя сегодня. Такой. Настоящей.

– Я лишь такая, какая есть! – с вызовом кинула она.

Да, так и есть. Она такая. Он такой. И никто в этом не виноват.

– Знаешь, я сегодня подумал, что самое страшное для человека – это прозрение. Открыть однажды глаза и понять, что мир совсем не такой, как казалось. Что может быть ужаснее этого? – усмехнувшись, бросил Эливерт, уже собираясь уходить.

Миланейя молча ждала, что он скажет дальше.

– Теперь я знаю ответ. Страшнее, так и не открыть своих глаз. Прожить всю жизнь, оставаясь незрячим, а истину так и не увидеть. Я рад, что сумел прозреть. Я уже никогда не буду тем слепым дураком. А однажды… может быть, я даже отыщу мою радугу…

Вокруг красота. А на сердце грустно, муторно.

Нет, Эл не жалел и не сомневался. Он знал, что сделал верный выбор.

Но всё-таки много лет Лэрианор был его домом. А вольница – не просто собратьями по оружию, а чем-то сродни семьи. И вот теперь их больше не будет. Всё, чем он жил, осталось где-то там, в прошлом. И он сам, вполне сознательно, отказался от этого.

Отказался ради неё. Потому что такая девушка как Дэини не может быть рядом с разбойником и проходимцем. Ради неё он готов изменить себя, переделать весь привычный уклад своей жизни.

Да есть ли хоть что-то, чего бы Эливерт ради неё ни сделал?

Наверное, есть. Но это те вещи, о которых она, к счастью, никогда не попросит.

Вспоминалось вот теперь, как собрал свою братву, как сказал, что уезжает…

Погрустнели сразу все, головы повесили. Ждали ведь возвращения Ворона, обрадовались. А он вот так, «с порога» – ухожу.

Но Эливерт понимал, что иного уже не дано. Так что время тянуть?

Разъяснил, что хочет с жизнью вольной завязать, да перебраться в столицу. Ребятки это желание поняли.

Конечно, кроме своих парняш, ещё к тем, кто поглавнее, на поклон надо будет пожаловать. И там тоже всё толком разъяснить. Но с Ферлаадом у него всегда по-доброму договориться выходило, и теперь старик упираться не будет, а там уж, дальше, он поспособствует. От вольницы Эл откупится – это нетрудно.

Другая задачка пред ним стояла, намного сложнее. И тут как раз несколько человек, постарше да поголовастее, его образумить попытались. Дескать, сгинешь этак, атаман – морда у тебя приметная, попадёшь стражам порядка на глаза, начнут выяснять, откуда такой взялся, прознают про прошлое – и всё, петлю-то на шею и накинут.

Эл и сам понимал: мало одного желания из вора выйти в честные люди. Но на этот счёт у него была своя задумка – не зря же он столько раз головой рисковал за Совет Девяти. Пора и награду стребовать.

Ворон собирался в столице наведаться не только к Рыжей, но и к милорду Данкалнау.

Во-первых, поведать об их с Кайлом приключениях, о беспределе, который в Филофдоре толстяки учинили, о том, что лэдрау мёртв, а королевна Севера мечтает о мире…

Хотя, возможно, полукровка это всё уже сам выложил, если сны Эла были правдивы, и его безрассудные друзья через портал добрались в Кирлиэс.

Во-вторых, Ворон собирался Совет Девяти просить отпустить его с миром – сослаться на полученные в походе увечья. Дескать, какой с меня теперь вояка, после Лидонского ущелья? Чудом выжил, кости срослись, но ловкости нет былой. Мирной, тихой жизни хочу. Посодействуйте, люди добрые!

То, что это во власти Данкалнау, Эл не сомневался. Старый эстииец вполне может ему и бумаги нужные справить, и сделать так, что про Вифрийского Ворона, некогда бесчинствующего вблизи леса Лэрианор, благополучно забудут стражи порядка. А в случае, если кто-то однажды его всё-таки ненароком признает, и укрыть от назойливого внимания.

Да, Данкалнау может. Захочет ли – это другой вопрос. Особенно, когда Эл придёт с известием, что он из их тайного общества намерен сбежать.

Но сейчас об этом было рано думать. Сначала надо попробовать по-хорошему. Вот если заартачится старый милорд, тогда уже придётся искать другие способы.

Предложил он, стало быть, братцам своим выбрать нового атамана на его место. Заспорили все резво, бурно. Каждый хотел своего человека предложить.

Отрадно было Ворону то, что предлагали людей толковых, и никто сам себя назначить не спешил – за друзей больше радели. Хорошую всё-таки вольницу Ворон сколотил. Друг за друга они горой.

Да вот на едином мнении никак сойтись не могли долго. Спорили, спорили. Охрипли уже.

И тут кто-то возьми и брякни:

– А чего это мы токмо за мужиков спорим? У нас и бабы хороши… Даёшь Фрейю в атаманши!

Сначала тишина повисла на миг. И громче всех молчала сама виновница.

Фрейя застыла, растерянно озираясь – ушам своим не поверила.

– И верно! Фрейю хотим! – раздалось откуда-то из угла.

– Фрейю в атаманши! Толковая баба! Фрейя! Фрейя! Фрейя!

Эл, вспоминая это сейчас, улыбался довольно – лучшего выбора лесная вольница и сделать не могла. Пока Лэрианором старая его боевая подруга заправляет, за своих ребят бывший атаман будет спокоен.

Эл отыскал в небесах солнышко – за полдень давно уже перевалило. В животе урчало сердито. Пора бы перекусить.

Ворон с холма огляделся, да приметил постоялый двор неподалёку. Почудилось даже, что ветер принёс манящие запахи жареного мяса и свежего хлеба.

Не раздумывая, Эливерт развернул свою рыжую кобылу, направляясь к желанному крову.

Он купил эту добрую лошадку, Верну, у приятеля в Лэрианоре. Хорошая кобыла – умная и выносливая. Ясно-понятно, до надёжного друга Ворона, сгинувшего в Лидоне, ей никогда не дорасти. Но Эл отчётливо понимал, что второго такого жеребца у него уже никогда не будет, не стоит и искать. А с Верной они подружились быстро.

Вот и теперь, въехав на постоялый двор, в первую очередь Ворон о кобыле велел позаботиться, а потом уже о собственных нуждах вспомнил. Заказал себе рину и цыплёнка, сидел, жевал неспешно, глазел по сторонам.