Надежда Черпинская - Ворон и радуга. Книга третья

– Так о чём был разговор?

Настя не сразу поняла его неожиданный вопрос.

– С Кайлом тогда, ночью… – пояснил он. – О чём можно было говорить так долго?

Она смущенно передёрнула плечами.

– Он рассказывал про свою жизнь… Про детство, про юность на Севере.

– И это так тебя растрогало, что ты слезу пустила? – проворчал, не поверив, атаман.

– Ох, Эл, там всё так сложно и тяжело… – вздохнула Настя. – Я думала, тебя жизнь побила, но он… Тебя хоть тётка продала, а его – родной отец! И это ещё не самое худшее.

– Ничего себе! А мне он такого не рассказывал, сколько я не выпытывал. Что ещё интересного наш молчаливый друг поведал?

– Думаю, у меня нет права болтать об этом, – виновато улыбнулась Дэини. – Такие вещи… Это ведь личное. О таком не говорят всем подряд. Раз он не рассказывал тебе раньше, значит…

– Личное… Не говорят всем подряд, да? Пожалуй, – скривился Ворон, переполнявшая его злость казалась горькой на вкус, как желчь. – Интересно, почему это он тебе решил рассказать?

– Не знаю, – Настя пожала плечиками так невинно, что он, скрипнув зубами, прикусил язык. – Ты ведь тоже рассказываешь… Про Лахти, про Аллонду, про твою маму. Вот и ответь себе сам – почему именно мне!

«Да потому! – мысленно огрызнулся он. – У меня же никого роднее и ближе нет!»

А вслух сказал:

– Просто… верю тебе.

– Он тоже, – улыбнулась Дэини.

«Это и плохо. Выходит, и у него никого роднее и ближе нет…»

Погода портилась стремительно. Теперь никто уже не сомневался в том, что вот-вот разразится гроза.

Эл, собственно, не сомневался уже пару часов – с тех пор, как об этом всех предупредил Наир. Хотя тогда ещё ничего дождя не предвещало. Но у лэгиарнов с природой связи тонкие, людям до их чутья как до небес – вовек не дотянуться. Поэтому, когда Ушастик заявил, что им нужно срочно найти ночлег, потому что ожидается жуткое ненастье, Ворон, в отличие от всех остальных, поверил в это почти сразу.

Недоверчивых рыцарей тоже понять можно было. Уже который день солнце жарило беспощадно, будто мечтало испепелить одиноких путников.

С тех пор, как они покинули благодатные земли Орсевилона, тепло распрощавшись с их гостеприимной хозяйкой и её дочерью, окрестности сильно изменились.

Дорога завела в какую-то глушь: никаких городов, никаких деревень, никаких встречных путников. Редкие постоялые дворы на обочине, а так… кругом одни леса да холмы. Ночевать приходилось под открытым небом. Благо – тепло и сухо. Но всё-таки после сытой жизни в замке в тайне мечталось о постели и добром ужине.

А стоило привыкать к тому, что скоро о подобных удобствах придётся забыть окончательно. Граница всё ближе, поселений всё меньше. А когда они преодолеют Соланскую переправу и попадут в Чужие Земли, и затем в Герсвальд, останется только лес – к людям выходить будет нельзя.

Словом, ночевки на земле никого теперь не удивляли. И этот вечер ничем не должен был отличаться от остальных. Но Наир напугал всех тем, что скоро начнётся такая буря, какой они не видели уже давно, и лучше бы в это время всем находиться под крышей – неважно чего, но крышей.

– Гроза будет такая… Не позавидую я путнику, которого она в пути застанет! Воздух дрожит, земля дрожит, неужели не чувствуете? – удивлялся лэгиарн.

Они, разумеется, не чувствовали. Однако пекло немилосердно уже второй день, воздух раскалился как в печи, дорожная пыль грозилась вспыхнуть как сухая трава, поэтому всё указывало на то, что Наир прав.

Да вот беда – они бы и рады ночлег найти, а где его взять? Эл в этих краях был редким гостем, но всё-таки припомнил, что где-то недалече деревенька имелась.

Общими усилиями с Кайлом удалось в памяти воскресить и название этого местечка – Заринка, и где она находится. Крюк нужно было сделать порядочный, но выбора не оставалось.

Худшие ожидания себя оправдали.

К тому времени, как первые домишки показались на берегу болотистой речушки, черничные тучи проглотили солнце и скрыли полностью горизонт. Стало сумрачно, словно вечер настал. Утробно рыча, прокатились над головами первые раскаты грома. И хлёсткий яростный ветер ударил в лицо, осыпая колючей жёсткой пылью. Деревья, растущие у дороги, в порывах урагана гнулись к земле как тонкие травинки. Небеса проронили первые крупные капли.

И друзья подстегнули встревоженных лошадок – надо было срочно найти хоть какой-то приют.

Основная часть деревни располагалась на другом берегу реки. Но перебраться туда можно было только по хлипкому мостику в зарослях камыша, а до него ещё ехать и ехать.

И Ворон, миновав небольшой погост у леса, тотчас свернул к ближайшему дому на окраине Заринки – неказистое строение за высоким забором, даже окон на улицу нет. Но не время привередничать и выбирать: ещё мгновение, и ливень обрушится на их головы.

Пёс по ту сторону мощного, выше человеческого роста, забора начал отчаянно лаять, стоило им приблизиться. Когда же Эливерт громко застучал, сотрясая перекошенную калитку, собака и вовсе взбесилась: слышно было, как она с рычанием бросается на забор, рвётся с цепи.

Шум стоял на всю округу, но к гостям выйти никто не спешил. Эл уже подумывал попытать счастья в другом доме. Но до него ещё доехать надо…

Странная, надо заметить, деревенька. Обычно народ как селится – тесным кружком. Да стеной это всё обносит, на случай, если враг пожалует. А эта такая… растянутая, подворья вдоль всего берега узкой речушки. Живут друг от друга далеко, наделы земли обнесены забором из жердей – это от всякого зверя лесного, ясно-понятно.

А вот каждый дом и сам двор частоколом огорожены, словно маленькая крепость. Сразу ясно, что Северо-Восточный Предел, окраина Юга, рядом граница, Чужие Земли – а оттуда может всякое пожаловать. Тут каждый сам за себя.

Даже то, что все окна в доме во двор выходят, а не на улицу, само за себя говорит – как будто домишко к тебе не лицом, а совсем другим местом повернулся.

Чужаков тут вряд ли рады видеть. Хоть бы на порог пустили.

Ворон заколотил в ворота ещё громче – как говорится, последняя попытка: если никто не выйдет, поедут дальше.

Эл уже отчаялся и хотел отойти, но тут калитка заскрипела, приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась голова старухи, покрытая белым платком.

Атаман расцвёл самой душевной из возможных улыбок:

– Вечер добрый, почтенная эрра! Да благословят Светлые Небеса Ваш дом!

Лицо у «почтенной эрры» было жёстче, чем ураганный ветер, хлеставший по глазам. Любезный тон разбойника не изменил его ничуть.

– Кто такие? Тарабанишь чего? – сурово проворчала тётка.

Какая милая старушка!

Эл удержал на губах улыбку и даже не выругался, а наоборот – запел ещё слаще: