Надежда Черпинская - Ворон и радуга. Книга третья

– Далард, отчего ты раньше не звал милорда Элиола к нам в гости? – рассмеялась хозяйка замка.

– Как-то не досуг было! – пожал могучими плечами рыцарь, удивлённый тем, что атаман так легко покорил сердце его строгой и сдержанной матушки.

Подошли знакомиться Наир и Настя.

Всё, что они говорили, долетало до слуха Ворона будто сквозь толщу воды. С каждым мгновением он чувствовал себя всё пакостнее, ноги просто подгибались. Скорее бы уже закончились эти бесконечные церемонии.

Далард словно прочёл мысли разбойника и наконец вспомнил о его ранах:

– Тут вот что ещё, матушка… Милорду Элиолу нужна…

– Братец! – озорной звенящий окрик прокатился по двору.

И по лестнице стремительно пронеслась девчонка лет тринадцати – настоящая сказочная королевна: пышное облако светло-русых кудряшек, кремовые оборочки кружев, и сама будто статуэтка.

Она с разбега запрыгнула на Первого рыцаря, повисла у него на шее, и тот закружил младшую сестрицу, не замечая её воробьиного веса. Бесконечные поцелуи посыпались на рыцаря – милое дитя совершенно никого не смущалось.

– Эрид! Прекрати! Ты же миледи! У нас гости. Где твои манеры? – одёрнула её мать.

– Простите, матушка! Простите, гости! Я рада вас приветствовать в замке Орсевилон, – девчушка соскользнула с шеи брата, продолжая улыбаться счастливо.

В ответ ей сказать Эливерт уже ничего не успел.

Он поймал её изумлённый взгляд, услышал удивлённый возглас:

– Ой, а что это с ним?

И мир погас в одно мгновение.

– Мама!

– Я здесь, здесь, тише, сыночек!

Сумрак. Тускло горит лампада. Она совсем не разгоняет мрак. Он пытается приоткрыть воспалённые веки, но в темноте видит лишь размытый силуэт.

А вот её солнечные волосы сияют ярче свечей и лампад.

– Мама, так горячо… Я умру, да?

– Ну что ты, родненький мой, что ты! – Лаиса, всхлипнув, склонилась над ним, снова отирая лоб холодной тряпицей. – Разве же я позволю Вечной Деве тебя отнять? Ты же у меня… Небесами поцелованный!

– Небесами… Почему? – с трудом шепчет он.

Мать смачивает потрескавшиеся губы, вливает в него какое-то зелье и рассказывает напевно, как сказку:

– Так мне бабка Воллига сказала, когда ты на свет появился. А она врать не станет. Знать, удача всегда с тобой будет! Долго-долго, Воронёнок мой, будешь жить, долго да счастливо. Всё у тебя сладится! Вот вырастишь, женишься. Будет дом у тебя хороший, жена-раскрасавица, детишки. А? Так говорю? Внучат мне сколь подаришь? Хочу двух мальчишек, да двух девчат…

– Трёх…

– Что?

– Двух мальчишек и трёх девчат, – он улыбается весело, хоть язык едва шевелится. – И младшую назову Лаисой. Хочу, чтобы была красивая, как ты! Мама, ты у меня самая…

Невыносимая боль в спине вырвала из этого очередного то ли сна, то ли горячечного бреда. Эл не сдержал стона.

А ещё к мучительной боли примешалась горечь – зачем он проснулся? Там во сне была мама! Была рядом: живая, родная, такая добрая.

Он помнил. В ту зиму он умудрился так сильно застудиться, что едва не отправился за Грань… Но ведь она его выходила. И теперь эти воспоминания казались счастливыми и светлыми. Как и всё, что было до того чёрного дня, когда их деревню обратили в пепел и руины.

Новая острая боль окончательно привела Ворона в сознание.

Сумрак. Тускло горит лампада. Она совсем не разгоняет мрак. Всё, как в его сне. Только комната незнакомая.

– Тише, тише, мальчик мой, всё уже, всё!

Он вначале решил, что совсем рехнулся. Уже не во сне, а наяву мерещится мать.

Но потом Эл вспомнил, где он, и кто эта женщина рядом. Она закончила «колдовать» над его спиной, помогла лечь поудобнее.

Присев на край постели, улыбнулась так, как будто и вправду была его матерью.

– Ну, вот и всё! Молодец. Теперь давай, немного бульона куриного, а то ужинать нынче я тебя не пущу. И отвар вот этот выпей! Надо тебе выспаться хорошенько, а то, посмотри, как замучил себя. Ох, мальчик мой, что же вы себя не бережёте совсем? Ну, глянь только!

Печальный взгляд рассеяно скользил по его груди.

– Будто зверь когти точил! У тебя же шрамов больше, чем тебе лет. И теперь вот новый будет. Я зашила, конечно, но след останется. Хорошо ещё перевязали тебя правильно, милорд Элиол, а то мог ведь и не доехать с такой раной опасной. Отчего только лекарь сразу не зашил?

– Это Дэини лечила меня. Как смогла…

– Ах, вот оно что! – усмехнулась женщина. – То-то она так рвалась сюда к тебе, помогать мне хотела. Лица не было на бедной девочке. Но она умница, всё верно сделала. Надо её похвалить! Ты уж прости, я всех твоих прочь выгнала, чтобы не мешали. Тревожатся они, а я суматоху эту не люблю. Сейчас уснешь, я пойду, проверю, что им там на ужин подали, и расскажу про тебя. А то теперь совсем извелись.

Эливерт смутился от этих её слов: отчего-то простая мысль, что за него волнуются, а Дэини так и вовсе перепугалась, сейчас растрогала до щемящей боли в груди. Может, это зелья так действуют…

– Я очень благодарен Вам, миледи Вилирэн, – произнес Эл тихо, но искренне, от души. – Если когда-нибудь Вам нужна будет моя помощь, Вы можете располагать мною в любом деле. Всё, что будет в моих силах!

– Спасибо, сынок! – улыбнулась хозяйка замка. – Но я тебя об одном попрошу – выздоравливай! И больше не пугай так ни друзей, ни меня! Смотреть, как ты в бреду мечешься, не самое прекрасное зрелище…

– А я долго…

– Мне хватило. Ведь сердце разрывается, когда такое видишь.

– Простите меня, миледи!

– Ах, да разве я том! – всплеснула она руками. – Мне же просто жаль вас, мальчишек! Ведь завтра могут и моего Даларда вот так привезти. Чего я насмотрелась за всю жизнь, не перескажешь! Всё гоняетесь за славой, геройствами, наградами, а про то не думаете, как матери ваши и жёны ждут, когда вернётесь, да и вернётесь ли! Слёзы льют, ночами не спят, Великую Мать о снисхождении молят – уберечь, защитить…

– Не волнуйтесь, миледи, обо мне слёзы лить некому! – вздохнул Ворон. – Мать свою я давно потерял, жену так и не нашёл. Сгину – никто и не заметит.

– Ты что же совсем один? Как же это! – она покачала светлой головой. – Я вот за Даларда каждый день молюсь, верю, что отведу беду. А за тебя, выходит, и слово перед Небесами замолвить некому?

На глазах у миледи Вилирэн навернулись слёзы. И Эл понял, что сейчас это слёзы не только о нём, но и об её собственном горе и тревогах.

Эливерт нашёл теплую ладонь, поцеловал с почтением.

– Вашему сыну невероятно повезло! Как бы я хотел, чтобы и у меня была такая любящая мать…

– Ах, мальчик мой, бедный мальчик! – Вилирэн не сдержала слёз, погладила его по волосам. – Спи! Надо тебе поспать. А я пойду, хоть на Даларда моего погляжу немножко. Потом приду. Я за тобой присмотрю, не бойся! Сегодня будет, кому за тебя Небеса молить. А потому, спи! Никакая беда к тебе не приблизится, пока я рядом буду, обещаю!