Надежда Черпинская - Ворон и радуга. Книга третья

– Да, хорош, нечего сказать!

Эл уставился на неё в изумлении, но Настя избегала смотреть в глаза, хотя наверняка чувствовала взгляд. Она говорила об этом так буднично и спокойно, но Ворон видел, как она напряглась, затаилась.

Ох, нет, милая девочка, не проведёшь – тебя эти воспоминания ранят, и ранят очень больно. Может, отсюда и недоверчивость твоя прорастает, а? Когда предаёт самый близкий, это не забывается. Уж ему ли не знать!

Если хорошенько разобраться, то ведь и Ворона отец в трудный час тоже бросил…

Последняя мысль невольно обратилась в слова:

– Хотя и мой-то недалеко ушёл… Как можно семью свою бросить? Это же родная кровь!

Рыжая пожала плечиками, разделяя его недоумение и возмущение.

Добавила со вздохом:

– Вот бы весточку маме передать, что я жива! Представляю, сколько она теперь слёз пролила, гадая, что со мной случилось. Знаешь, как она нас с братом любит! Считай, одна вырастила, на ноги поставила. А я даже проститься с ней нормально не смогла. Только о себе и думала! Знать бы только, что всё у неё хорошо.

– Да… – Эл с трудом подбирал слова, поражённый тем, что их мысли и чувства настолько совпали. – Это всё миледи Вилирэн. И какая-то особая магия этого замка.

– Причём здесь она? – Дэини, наконец, посмотрела ему в лицо.

– Не знаю… Но она удивительным образом каждому напоминает именно его мать! Разве не так? Я вчера в бреду её «матушкой» звал. Так она сказала. И сегодня утром смотрю на неё и думаю, вот такой бы сейчас была моя, если бы… Хоть они и не похожи вовсе. Так мне помнится. Моя была такая… Как солнце в небе! А здесь – не забалуешь!

– Да! – изумлённо кивнула Настя. – Прав ты. Я тоже вчера думала, вроде совсем миледи Вилирэн другая, строгая такая, сдержанная… Моя-то мама – сама доброта, даже не ругала нас с братом никогда. А вот, кажется, закрой глаза, обними – и будто свою, родную! Отчего так, Эл?

– Оттого, что сердце у неё большое, – улыбнулся Ворон. – Больше этого замка, и всех земель Орсевилона, безграничное, как Спящее море. Может, даже больше, чем у Матери Мира! Мне так думается, это не зелья всякие, а её забота меня на ноги поставила.

– Да, ты у неё на особом счету. Приглянулся! – Настя подмигнула лукаво. – Не зря вчера соловьём заливался. Славный мальчик. Она к тебе как к сыну родному! Далард уже ревнует.

– Зря! – Элу было невесело. Вся мутная горечь, что терзала до рассвета, опять поднималась в душе. И даже «рыжее солнышко» рядом не спасало. – Я завтра уеду, и про меня тотчас забудут. Таким, как я, не найдётся места даже в таком большом сердце, как у миледи Вилирэн.

– Что ты всё наговариваешь на себя? – сердито фыркнула Настя. – Прямо чудовище! Как тебя земля ещё носит!

И что ей не по нраву? Сказал, как есть. Правду. Обычную правду. Без прикрас. Которая редко кому по душе.

– А разве нет? – Ворон вздернул подбородок с вызовом. – Тебе ли сомневаться! Хотя… Что ты там видела, собственно? Даже ты ничего обо мне не знаешь.

Вся бравада плавилась как воск под её изумрудным взглядом, Эл опустил взгляд, сгорбился.

– Всё хочешь во мне что-то светлое найти… Глупая девочка, нет во мне ничего хорошего – ни совести, ни милосердия, ни сострадания. Одна грязь и кровь!

– Ах, конечно! Прости, забыла! – рассердилась она. – Ты же у нас злой мальчишка, на весь белый свет разобиженный. И тебе самому это дико нравится. Даже слушать тебя смешно! Как дитятко малое! Жаль мне тебя, Эливерт, жаль до слёз!

Её тон и слова зацепили так, что он снова вскинул глаза, переполненные ледяным гневом.

– А вот этого не надо! Жалость мне твоя не нужна! Да, я всегда сам по себе. Так жить привык, так и сдохну однажды. А по-иному всё равно ничего не выйдет! Пробовал уже. Хватит! Больше не хочу. Не могу я по-человечески!

Да, горько признавать, но ведь, в самом деле, не умеет. Смог бы научиться. Смог. Но только надо знать: ради чего…

Эл впился взглядом в её сверкающие глаза, добавил язвительно:

– Говоришь, мы теперь друзья, как одно? Враньё это! Что-то ты на шею мне не бросаешься от счастья, всё по-своему синеглазому вздыхаешь! Ясно-понятно, рыцарь, даже самый никчёмный, лучше разбойника и душегуба…

Эливерт заставил себя умолкнуть. Нет, он не стал бы забирать обратно свои слова, ведь сказал всё, как есть. Но он не хотел обидеть Настю, не хотел ссор, не хотел невольно причинить ей боль. А этот разговор неминуемо шёл к тому, что он ранит свою рыжую девочку, а потом пожалеет, что не сдержался.

Не её вина, что он оказался на краю. Она его жалеет. Спасибо и на том! Значит, лишь жалости он и достоин.

Провалиться в Бездну, но ведь хочется-то не жалости, а любви! Но любовь тебе не светит, Ворон, и это не её вина, не её…

В ворота замка въехал всадник, на мгновение отвлекая атамана от этого странного разговора. Пожалуй, пора заканчивать беседу, пока он не сломался окончательно.

– Мороки всё это, Рыжая, – не сдержал вздоха Эливерт, – бред горячечный, наваждение! И замок этот уютный, и матушка Даларда, и всё остальное. Померещилось! Нет у меня ни дома, ни матери, ни друзей, ни любви. И не будет никогда…

Дэини остыла сразу, с тревогой заглянула в глаза, сжала тонкими пальчиками его ладонь:

– Эл, да что с тобой? А где весёлый циничный повеса? Где мой неунывающий друг? Не верю, что это болезнь тебя так скрутила! Ты же сильнее всего этого, Ворон! Что за хандра? Ну, улыбнись же!

Элу казалось, ещё мгновение, и она шепнёт так привычно и знакомо: «Держись, родной мой, держись! Я с тобой…»

Но Настя, вместо этого, прижавшись к его плечу, скорчила смешную рожицу, изображая мольбу:

– Или хотя бы ухмыльнись!

Она такая забавная была и милая, что он растаял мгновенно. Снова всю эту болотную грязь в душе будто морской волной смыло. Губы сами собой в улыбке растянулись.

– Да, здесь я, здесь, свет ты мой ясный! – Эл подмигнул рыжей «лисичке». – Забудь всё, что я сказал! Пустое. Не знаю, что на меня нашло! С утра сам не свой. Как будто… сломалось что-то… здесь, – Эл прижал ладонь к груди. Но тотчас снова улыбнулся: – Забудь! Смотри, кто-то ещё явился! Нынче у миледи Вилирэн от гостей отбоя нет.

– А вот и она сама, – указала Настя глазами на крыльцо.

Хозяйка замка прошествовала мимо, даже не заметив их – сейчас её внимание было сосредоточено на новом госте.

Приехавший неловко слез с лошади. Мужчина в годах, довольно высокий, но какой-то нескладный, сутулый. Лицо его от жары раскраснелось. Видно, с вечера тот изрядно перебрал вина или даже чего-то покрепче. Эл с первого взгляда определил в этом незнакомце любителя приложиться к кубку.

– Добрый день, миледи Вилирэн! – мужчина поклонился, утирая вспотевший лоб, улыбнулся заискивающе. – Как рад я снова видеть Вас! Как Вы, ненаглядная сестрица? Как здоровье нашей маленькой голубки Эрид?