Надежда Черпинская - Ворон и радуга. Книга третья

Он вдруг испугался, что Рыжая сейчас уйдёт и оставит его снова в этой жуткой яме одиночества.

– Разумеется! – девчонка присела рядом на лавочку, достаточно близко, но всё-таки не касаясь. – Я, собственно, за этим и шла. Тебя искала.

– Меня искала? – удивился Ворон – причина для него осталась загадкой, ведь сейчас он мало чем мог быть ей полезен. – Правда, что ли? Зачем?

Настала очередь удивляться Дэини. Она даже руками развела и плечами пожала.

– Странный вопрос! Узнать хотела, как ты. Кто-то вчера чуть не преставился у нас на глазах! Я переживала.

Эл смотрел на неё, нахмурившись, недоверчиво. О нём так давно никто не переживал, не заботился. Наверное, с тех пор как Миланейя его выхаживала. Он совершенно забыл, что такое бывает.

А Дэини… Неужели она сейчас правду сказала?

Как сложно её предугадать: то гонит прочь, то сама обнимает, целует так, что, кажется, умрешь немедленно от счастья, а потом говорит, что ты ей не нужен, что другого любит, умоляет не бросать, но близко не подпускает. Невозможно её понять, хоть, кажется, читаешь всю душу по глазам, по лицу. Невозможно ей верить, и не верить невозможно.

Ведь Эл верит своему сердцу, а оно уже выбрало – раз и навсегда.

Но сегодня он был полон сомнений: этот странный сумрак, заполнивший душу, сделал его уязвимым и слабым, таким непохожим на прежнего атамана, подранком, разучившимся летать, потерявшим небо.

– Ты это всерьёз сейчас? – зачем-то уточнил Ворон. – Прям тревожилась?

– Смешной ты! Ещё бы! – она заглянула в глаза, вскинула изумлённо тонкие брови. – Чему тут удивляться? Лучше скажи – как чувствуешь себя?

– Жить буду, – Эл смутился как мальчишка и отвёл взгляд, разглядывая розы и широкий двор. – Видишь, миледи Вилирэн меня даже на свободу выпустила. Сказала, воздух свежий на пользу пойдёт. Я сюда, кстати, сам доплёлся. Если начистоту, то в глазах темнеет временами. Не думал, что докачусь до такого! – признался атаман, снова повернувшись к Рыжей. – Рана вроде пустяковая. Дэини, да не смотри так! Я не жалуюсь вовсе! Обошлось, вроде, и ладно. Я просто… не привык как-то, чтобы за меня беспокоились. Миланейя разве что… Она всегда ворона посылала, если опасалась, что меня пришили где-нибудь. Кроме неё никому никогда до меня дела-то не было.

– Ой, не заливай! – прищурилась Рыжая. – Хочешь, чтобы пожалела тебя? Так куда больше! Я и так всю ночь не спала. Эл, забудь те времена, когда ты был один! Мы все – твои друзья. Неужели ты не видишь, что каждый из нас готов сделать всё, что угодно, чтобы тебе помочь?

Да уж, Настия – как будто в душу ему заглянула!

– Вижу, – покачал он головой. – И не забуду, поверь!

Он улыбнулся, не в силах отвести взгляд от её удивительного лица.

– И ты, стало быть, так по-дружески за меня волновалась, что аж не спала? Верится с трудом – солнышко-то уже как высоко…

– Так вот, до рассвета глаз не могла сомкнуть, – в зелёных омутах сияли озорные искорки, – а потом сон одолел, только теперь проснулась. И сразу побежала друга проведать.

О, Небеса, если бы она сейчас посмотрела на себя со стороны! Все закаты и рассветы, что он видел в жизни, все долины и горные вершины, все города, все женщины Долины Ветров, и даже берега Спящего моря – всё это меркло перед её красотой!

– Ты сегодня чудо как хороша, друг мой!

Она застенчиво опустила длинные ресницы, улыбнулась, польщённая его словами, но так просто принять комплимент Настя, разумеется, не могла.

– Подумаешь – всего-то смыла дорожную грязь, да платье надела! Как легко стать красавицей в глазах мужчин, достаточно штаны на юбку сменить.

– Нет, не в этом дело! – Эл просто не мог оторваться от неё. – У тебя сегодня глаза сияют как-то особенно… Что-то произошло?

Она улыбнулась ещё более смущённо, чем до этого, посмотрела в бездонную синеву небес, сказала тихо, с запинкой, будто стесняясь того, что говорит:

– Мне просто очень хорошо здесь! Удивительное место. Как будто здесь всё родное какое-то… – светлое лицо на миг помрачнело. – Рана вот только твоя. Если бы меня не огорчало твоё состояние, я могла бы сказать, что совершенно счастлива.

Она напрасно смущалась. Эл сразу понял, что она пытается донести, и поддержал охотно:

– Здесь даже дышится иначе. Волшебный замок Орсевилон!

– Только знаешь… – продолжила Настя, вдохновлённая его словами, смущаясь ещё больше. – Вчера мне было ещё и горько. И хорошо, и больно. На меня вдруг ностальгия такая нахлынула! Я поэтому тоже уснуть не могла. И про тебя думала, и ещё про дом, про маму. Я ведь больше никогда туда не вернусь. А от этого чудится, всё там было так удивительно, прекрасно и беззаботно…

Она смотрела своими грустными глазами, искала поддержки, а он не смог ответить сразу, и взгляда этого не вынес, отвернулся. Так значит, она скучает по дому, плохо ей здесь… Она бы вернулась, если бы знала, как это сделать. Интересно, если бы он знал, как ей помочь, смог бы это сделать – отпустить её, домой вернуть?

«Никуда я её не отпущу! – ответил он сам себе упрямо и горько. – Я не затем её столько лет ждал, чтобы снова потерять!»

– А ты хочешь? Хочешь вернуться? – с трудом произнёс Ворон.

Он ждал, что она ответит «да», но не смог удержаться от вопроса.

– Не знаю… – Настя погладила тонким пальчиком чуть поникший от жары бутон розы. – Наверное, не хочу. Мне порой кажется, что здесь я больше на своём месте, чем в том мире, в старом. Словно кто-то ошибку исправил – домой меня вернул. Скучаю я просто! По маме скучаю. Полжизни бы отдала, чтобы её хоть разок ещё увидеть и обнять!

Эл глубоко вздохнул, осознав, что ждал её ответа, не дыша. Сердце забилось неистово.

Значит, она всё-таки это чувствует, что место её здесь, здесь! Она вовсе не жаждет возвращения.

А мама… Как тут не скучать? Ведь роднее никого и никогда не будет. И утешить невозможно.

Но всё-таки он кивнул сочувственно, с пониманием:

– Я бы и всей жизни не пожалел, чтобы мать увидеть! Да не судьба!

– А ещё у меня же брат там остался, и племянник, невестка. Подруга была Леся. Мне их всех так не хватает! Но мамы больше всего… – продолжала с грустью вспоминать Настя.

И Эл вдруг понял, что они так мало говорили о её прежней жизни. Нет, порой она рассказывала о чудесах своего мира. Это было интересно и увлекательно.

Но, если по-честному, ему гораздо больше хотелось знать, чем жила именно она, там, в своей прошлой жизни. Что ему до чужого мира, который он всё равно никогда не увидит?

А вот про Рыжую хотелось знать всё. Но она редко рассказывала, а допытывать и лезть в душу Ворону было как-то совестно.

Но сейчас не утерпел. Пока она хоть что-то говорит – надо спрашивать.

– А отец?

– Что?

– Отец жив твой?

– А! Ты про это, – Настя сцепила руки в замок, кивнула, отрешённо глядя вдаль. – Да. У него всё хорошо. Только он нас бросил. Ещё в детстве. Уехал на север, богатства искать, да так и забыл вернуться. Столько лет я его не видела, что уже и не помню почти.