Marck Ragnoss - Пролог

Вечерами столица превращалась из крупного торгового города в обитель кутежа и разгула. Торговые лавки закрывались, а жители Стиллграда живой рекой устремлялись по трактирам и постоялым дворам. В одном из таких заведений, Нирия проводила время в компании своих бывших сокурсников. Сначала, они с неподдельным интересом расспрашивали послушницу, почему девушек направили в такую глушь, как Оуквилл. И стоило лишь рассказать, насколько это очаровательная глубинка с добродушными и открытыми жителями, как на лицах многих городских появилось брезгливое пренебрежение: «Что можно найти в захолустье?». Нирия старалась изо всех сил в красках расписать свой опыт жизни в столь уединённом и простом месте, где нет ни спешки, ни нужды кому-то что доказать, и единственное, что требуется в том месте- не отлынивать от работы. Но студенты лишь воротили носом. Для них, если в городе не было большой торговой площади – это место уже считалось отсталым, ну а если там ещё и твой статус несильно важен – это было сродни преступлению! «У этих деревенщин даже градоправители не выделяются?! Они что, застряли во временах до падения?!», – издевательски ехидничал один из послушников. Девушке было противно от подобного высокомерия. Допив свой мёд, она решила удалиться, всё равно изрядно выпившая компания не сильно обращала на неё внимание. Уже у самого выхода чья-то рука обхватила её за талию. Это был один из старших учеников академии:

– Я слышал, ты вернулась из Оуквилла, те недоросли глупости говорят, не обращай на них внимание. Ты уже уходишь? – молодой человек не выглядел враждебно, наоборот, даже держался интеллигентом, не смотря на стойкое хмельное амбре исходившее от него.

– Д-да, если т-т-ты не против… – Нирия убрала руку юноши и продолжила идти к выходу, у неё не было никакого желания оставаться здесь- п-п-прошу меня п-простить…

– Миледи, прекратите – юноша ловко перехватил Нирию под локоть – я лишь слежу, чтобы ты не упала и не натолкнулась ни на кого!

Парень никак не хотел отставать от послушницы, уже покинув трактир, Нирия повторила, чтобы приставала отпустил её: «Ну, не хочешь идти далеко, давай здесь целоваться…», – непринуждённо проговорил юноша. Девушке стало интересно, что он такого выпил, что остатки его приличия растворились только за порогом трактира. Извернувшись, она отвесила любвеобильному парню звонкую пощёчину и поспешила удалиться. Внезапно, её грубо развернули, лицо парня было багровым от злости, а ноздри раздувались, словно у рассерженного быка. Он начал кричать на неё, угрожать, что никто не смеет отказывать сыну какого-то там вельможи, даже если у неё смазливая морда. Не успел он замахнуться, чтобы разбить лицо послушницы, как его руку тут же заломали, а сам он упал на колени. Удар колена по затылку отправил лицо нахалюги прямиком в мостовую. Только он хотел приподняться, как его голову уже вдавливали в кладку почти до хруста в висках. Из трактира вышли зеваки поглазеть на переполох. Все замерли, понимая, кто стоит перед ними. Двухметровая фигура в чёрном кожаном костюме напоминала своей маской огромную птицу. Это был один из воспитанников пути Витария. Их боялись и уважали. А конкретно этот наводил ужас на всех, кто хоть раз слышал его имя- молчаливый Ворон. Немой последователь, который однажды сжёг три города вместе с жителями без малейших колебаний, только чтобы остановить распространение болезни. Парень ещё что-то пытался выкрикивать, но Ворон лишь достал из сумки печать. Раздался щелчок и вот уже по улице разнёсся вопль обидчика. Запах жжённой плоти стал наполнять воздух. Когда на крики прибежали стражники, Ворон уже закончил. На щеке парня красовалось клеймо с надписью на языке прародителей- «недостойный». Стража даже не спрашивала, кто прав, кто виноват, они знали, если ученики Витария ставят эту метку, человек провинился достаточно, чтобы заковать его. Все боялись этой печати, если тебя удостаивали чести стать её обладателем, то ты мог забыть о своей прежней жизни. Твой новый дом- трущобы, имя- отребье, и даже так тебе не будет жизни. И тут встаёт выбор, свести счёты с жизнью самому, или дождаться, когда это сделает кто-то другой. За убийство клеймённых никогда не наказывали, это были живые призраки, бесцельно бродящие по улицам городов. Нирия, ошеломлённая увиденным, оцепенело наблюдала за происходящим. Ворон отряхнул испачканное колено и молча зашагал вниз по улице, словно это была его рутина. Послушница, придя в себя, поспешила вернуться в храм Грэгора как можно скорее. Она решила, что хватит с неё приключений на сегодня.

Фердинанд третий, правитель западного королевства Ратиксании, уже второй день пребывал в тревоге. Пришло очень много пустых посыльных птиц из Штормхолда, и как поступить правильно он пока не знал. Собрав советников в тронном зале, он предложил на обсуждение следующие варианты: отправить разведку с небольшим отрядом воинов и грамотой, чтобы проверить обстановку, если всё в порядке, извиниться и отправиться обратно, а если нет, оказать посильную поддержку; другой вариант предполагал не предпринимать никаких действий до общего созыва земель; самым правильным же ему казалось, оповестить правителей королевств и эльфов о срочном собрании на нейтральной территории, в твердыне Лазурного пути. Также опасения вызывал тот факт, что более месяца не было никаких вестей от гномов. Все делегации и наблюдатели возвращались с одной и той же новостью- Золотые врата закрыты, а снаружи нет ни дозорных, ни кого-либо ещё. Советники высказывали опасения, относительно передвижений войск, ведь, несмотря на крепкий мир, от недопонимания никто не застрахован, к тому же, все согласились, что если не сами правители, то хотя бы их приближённые смогут выразить волю королевств. Единогласно приняв решение, что третий вариант действий самый разумный, Фердинанд отдал распоряжение собирать делегацию во главе с его средним сыном Жераром. Он был достаточно спокойным и рассудительным преемником своего отца, в отличие от его старшего брата Фридриха, который выше всякого слова всегда полагался на грубую силу. Самый младший же сын Людвиг пока ещё и грамоте не был обучен, чтобы хоть как-то участвовать в жизни королевства, поэтому его задачей было оставаться любимцем дворцовой прислуги и послушным сыном короля.

Тем временем, в северном королевстве Моргенрюген старый король Курд Наборро всё больше погружался в хитросплетения интриг и заговоров вокруг страны и престола. У последнего короля не было прямых наследников, поэтому он прекрасно понимал, что все придворные подхалимы только и мечтают, как бы вырваться в фавориты и занять его место. Сама знать севера отлично подходила своему королю – мелкие заговоры, крысиная грызня за спинами друг друга и прочие радости жизни вельмож. Курд не доверял никому, кроме своих самых приближённых советников из избранных семей королевской династии. Но пусть внутри дворца и царила вязкая атмосфера недоверия, знать прекрасно понимала, что благополучие внешней политики должно стоять превыше междоусобных распрей. Именно поэтому всё внимание Моргенрюгена было направлено на молчание гномов. Север невероятно сильно зависел от поставок редких алхимических руд, благодаря которым зимой работали отопительные котельные городов и мануфактур. Конечно, топить их можно было и деревом, но это не было настолько же эффективно. Курд считал, что готовиться тайный переворот или даже открытое нападение на королевство, и что скоро на южных границах появится объединённая армия Штормхолда и Каменного престола! Ведь, только у северян был наиболее близкий и выгодный выход к кристальным землям через северный пролив. Самые дорогие украшения делались с драгоценными камнями, привезенными именно с этих островов. Поэтому экономика Моргенрюгена очень опиралась и зависела от этого преимущества. Так что, настрой Курда могли поправить только донесения послов из вольного города, которые уже вот-вот должны были добиться права на монополию в торговле ювелирными изделиями на рынке столь крупного города.