Марк Рабинович - Времена

– Возвращайтесь – требовательно сказала ему Веда – Вы уже все видели. Пути дальше вам все равно нет.

Илья согласно наклонил голову и проследил за тем, как наш маленький отряд, подобрав котомки и вооружение, берет курс на запад. Я двинулся в путь следом за Алешей, а Муромец немного подотстал и мне послышались его слова, принесенные ветром:

– Прости меня, Веда!

Ведунья ничего не ответила.

Наш поход назад начинался невесело. Свою задачу мы выполнили, но радости не было и в помине. Угрины казались сильным противником, а их Змеи – мощным оружием. Отряд Соловья тоже нас не порадовал: его бойцы, несмотря на разбойничьи замашки, а может и благодаря им, рвались то ли в бой, то ли за добычей и женщинами. Что происходит в этом мире, спрашивал я себя? Венгры уходят на запад, теснимые печенегами и науськиваемые булгарами, ища страну для выпаса своих стад. Печенеги рвутся к Днепру, постепенно растворяясь среди других народов. Поляне плотоядно поглядывают на соседей и Владимир лелеет грандиозные замыслы объединения славян под знаком креста. Хазары пытаются отсидеться в Крыму ругаясь с караимами по вопросам религии. Византийцы тщатся сохранить свою империю, а молодые духом арабы наступают им на пятки. Происходят неоднократно описанные в умных книгах исторические процессы, объективные и закономерные. А я, родившийся в 20-м и живший в 21-м веке, инженер-программист и пехотный сержант в отставке, ищу свое место в этом средневековье и уже нашел его в жалких деревянных Заворичах, маленьком клочке жизни среди огромных лесных просторов приднепровья, который стремительно становился моей малой родиной. И что бы там не говорила Веда о не том месте и не том времени, мое место было там и мое время было сейчас, и я топтал лаптями мягкую землю и шел туда, чтобы никакие угрины, никакие «соловьи» и никакие Змеи не сожгли бы ту избу в которой я испытал счастье.

Когда мы проходили Карачев, город уже сгорел дотла. На окраине пепелища нас встретил давешний старик.

– Верно ли, люди, что вы самого Соловья положили на Смородине-реке? Или рано я обрадовался?

Илья только злобно сплюнул, Добрыня и Алеша молча прошли мимо, а я сказал:

– Не бойся, отец, добьем мы твоего Соловья.

Я сказал это настолько уверенно, насколько смог, вот только сам я этой уверенности не ощущал, лишь было тревожно за Заворичи и Аню. На первом же привале мы обсудили ситуацию.

– Опять угрины идут через киевские земли – проворчал Алеша.

– Опять? – удивился я.

– Давным-давно, еще в олеговы времена они уже шли через Славутич. Не знаю уж, кто их тогда гнал, но было их немеряно, еле наши деды отбились. Шли они, шли и прошли, осели потом где-то на закате, вдалеке от наших мест. А теперь вот опять идут. И все конные, как и при Олеге.

– Может их теперь меньше, чем тогда? – неуверенно предположил Добрыня.

– Меньше, не меньше, а оборонять Заворичи придется от них – подвел итог Муромец – От них и от их Змеев.

– Что за Змеи-то?

– Пусть вам Арье расскажет – усмехнулся Илья – Это он у нас змееборец, как тот Святой Георгий.

– Змей, как змей – пожал я плечами – Поймай ящерку в степи, да увеличь ее раз в сто, вот и будет тебе змей. Не те крокодилы беда, а конница. А вот умеют ли неждановы ратники в строю биться?

– Крокодилы? – удивился Добрыня – Это ты про что?

– Нет – перебил его Алеша – Не умеют. Они думают за стенами отсидеться. Да разве ж то стены, то смех один.

– Сколько их будет, тех угринов? – спросил Добрыня.

Пришлось пожать плечами: той ночью я слишком увлекся драконоборством, чтобы успеть сосчитать врагов. Но Илью не зря называли «съзоротаем». Он взял палочку и начал писать какие-то значки на песке, бормоча про себя: «три, нет, пожалуй, четыре десятка костров, да по десятку конных на каждое, да еще коневоды…". Это были не буквы, как можно было предположить, а римские цифры и я восхитился разносторонностью образования, которое получали ассасины Горного Старца.

– Помнится мне, что угрины те всегда были конными – задумчиво произнес он – Тогда у меня получилось пять сотен всадников, да еще «соловьи», да еще Змеи. Сколько у них Змеев, мы не знаем.

– У Неждана неполная сотня, да мы четверо – задумчиво протянул Алеша – И вооружены враги получше нашего.

– Верно – подтвердил Добрыня – Большей частью в броне или кольчугах, а у нас всего две куцых кольчужки: у меня и у Неждана.

– Нам не выстоять. Надо будет уводить людей – решил Муромец – Придется поспешить. Пойдем ночью, а дозор выдвигать не будем, некогда.

Путь, который на восток мы проделали за почти две недели, обратно, на запад, занял у нас пять дней. Мы очень спешили, спешили добраться до заставы раньше, чем на нее нападут венгерские всадники, «соловьи» и Змеи. Лес нам помогает, объяснил мне Добрыня на одном из коротких привалов. Это мы идем почти напрямки, насколько позволяет тропа, а конным придется объезжать по мелколесью и давать отдых коням на немногочисленных полянах, где есть трава. Это вам не степь, злорадно шипел Алеша, забывая что он и сам потомок степняков. Муромец вел нас обратно той-же тропой, но старался спрямить путь. Поэтому время от времени под нашими ногами начинало чавкать и в опасной близости показывалась неестественно яркая, зеленая ряска трясины.

На четвертый день, ближе к вечеру, когда мы совершенно валились с ног и я уже с неожиданно теплыми чувствами начал вспоминать изнурительный «курс молодого бойца» в армии, Илья, шедший впереди, остановил нас резким взмахом руки. Пот заливал глаза и я не видел, что там происходит, но заметил как Алеша наложил стрелу на лук, а Добрыня знакомым жестом положил правую руку на затылок. Я тоже сжал ребристую рукоять меча, выдвинул лезвие на два пальца, вытер подолом туники пот со лба и попытался рассмотреть то, что насторожило нашего командира. На небольшую прогалину перед нами выходили пешие ратники. Впереди отряда шел, ведя в поводу солового коня, их предводитель. На животное, заметно меньшее, чем крупные кони мадьяр, было навьючено разнообразное оружие: пара алебард разной длины, боевые топоры, круглый щит, притороченный рогатый шлем и даже арбалет. Ратники были вооружены неплохо, много лучше неждановских: в длинных кольчугах, круглых шлемах, с длинными копьями, короткими мечами или боевыми топорами и щитами за спиной.

Идущий первым внезапно остановился, насторожившись и потянул меч из ножен. Наш командир, прикрытый подлеском и густыми ветвями орешника, насмешливо выкрикнул:

– Эй ты, храбрец, ты бы определился, что-ли. Либо ярилов щит отбрось, либо крест сними!

Предводитель, действительно, уже выхватил из упряжи круглый щит и обнажил меч. На буро-красной коже щита был нанесен белый символ, напоминающий обратную свастику с закругленными концами, как бы вписанную в невидимый круг. Если верить Муромцу, то это и был знак Ярилы, вроде бы, как мне смутно припомнилось, одного из славянских богов. На шее у предводителя, на металлической цепочке, действительно висел внушительных размеров крест с равными перекладинами, так называемый «греческий».