Марк Рабинович - Времена

– Тише! – прошипел Илья, резко остановился и потянул носом.

Нам, давно не евшим нормальной пищи, уже щекотал ноздри ароматный запах похлебки из многочисленных костров. Действительно, следовало вести себя потише. Тем временем, быстро, необычайно быстро для этой местности, навалился вечер. Мы перекусили сухарями и запили их водой из Смородины, облизываясь на далекие вкусные запахи. Тем временем ночь взяла свое и на небе появился Месяц, а потом и Луна. Следовало выходить в поиск.

– Со мной пойдет Арье – приказал командир.

Я снял свой тигелей, отдал его Добрыне и неслышно, как успел уже научиться у товарищей, пошел след-в-след за Муромцем. Копье я держал в правой руке, по бедру меня несильно бил хорошо подогнанный меч в пропитанных кабаньим салом ножнах. Свой щит я благоразумно оставил в Заворичах. Через некоторое время Илья махнул ладонью вниз и мы поползли. Делать это с копьем в руках было не слишком удобно, но я вспомнил как нас гоняли по полосе препятствий и навыки вернулись. Муромец одобрительно покосился на меня: было похоже, что и в Армии Обороны Израиля и у Горного Старца бойцов натаскивали по одной и той-же методике.

Ползущий впереди меня командир поднял руку ладонью вверх: стой. Я подполз к нему. Отсюда, в лунно-месячном свете была видна стоянка наших предполагаемых врагов. Горели костры, вокруг которых сидели люди и было расставлено разнообразное оружие: связки длинных копий и короткие, наверное кавалерийские луки. В подтверждение моих предположений, время от времени ржали невидимые в полумраке кони. Муромец снова предупреждающе поднял руку вверх: к нам шли двое. В свете лун можно было рассмотреть только длинные темные волосы на непокрытых головах. Они о чем-то негромко говорили между собой и их язык был странным и совершенно мне незнакомым, вот только его звучание напоминало что-то давным-давно забытое. Один из двоих подошел совсем близко к нам, задрал длинный кафтан и зажурчал мощной струей. Второй подошел к нему, ударил первого по плечу, что-то сказал и оба засмеялись.

– Элоре! – произнес подошедший – Элоре!

Я вспомнил. Это было в Будапеште, куда мы завалились провести выходные после сдачи очередного проекта, воспользовавшись дешевыми авиабилетами. «Элоре, элоре» кричал тогда в пивной подвыпивший венгр, пытаясь подвигнуть на какие-то подвиги своих таких же весело-пьяных друзей. Но тогда это были воспитанные европейцы и их, даже если бы они и стали агрессивны, можно было бы успокоить с помощью таких же воспитанных европейцев или политкорректной венгерской полиции. Сейчас же, в двух шагах от меня поливали своей венгерской мочой не то северскую, не то вятскую землю два чрезвычайно опасных древних прародителя тех корректно-веселых венгров. И я затаил дыхание, чтобы не выдать себя. Так вот кого наняли булгары!

Ветер подул на нас и звуки изменились, приобрели иные обертона. Теперь из лагеря явственно слышались женские и детские голоса, плач младенца или даже нескольких. Вот те на! Оказывается, это вовсе не войско, а очередное переселение народов. Интересно, почему они всегда движутся с востока на запад? Неужели на востоке выше рождаемость? Или все эти гунны и татаро-монголы просто следуют вращению земли, идут по каким-то неведомым им самим магнитным линиям?

Муромец ткнул меня пальцем в плечо и показал влево. Оттуда надвигалось нечто непонятное и страшное, с трудом, но все же различимое в ярком свете лун. Чудовище подковыляло поближе и я разглядел огромную ящерицу с морщинистой, обвисшей кожей на морде. Но размеры, размеры! Существо было невероятно большим, огромным, как самый большой из виденных мной крокодилов. И все же я едва сдержал нервный смех. Несмотря на гигантские размеры, «Змей» был именно ящерицей, а не сказочным драконом, не аллигатором или тому подобным чудовищем. Он и двигался как варан или игуана, смешно выбрасывая вбок когтистые лапы и двигая из стороны в сторону острой змеиной мордой. Да это и был варан типа тех, что можно было найти в мое время на островах Комодо и Ринча, но, пожалуй, покрупнее. Змей высунул длинный и тонкий раздвоенный язык и повернул морду в нашу сторону. Я вспомнил, что ящерицы и змеи имеют органы обоняния на кончике языка, анализаторы молекул воздуха. Только тут я заметил нечто вроде упряжи или ошейника, надетых на Змея, причем концы поводка держал человек в плаще с капюшоном. Двое венгров отпрянули и что-то испуганно прокричали на своем языке. Человек в капюшоне им ответил, наклонился к Змею и что-то ему сказал. Чудовище рвануло вперед так, что поводырь едва удержался на ногах от сильного толчка. Теперь варан несся к нам, а за ним бежали трое: поводырь и два давнишних венгра. В месячном свете сверкнули лезвия то ли длинных ножей, то ли коротких мечей. Решение пришло мгновенно…

– Тебе людей, мне Змея! – крикнул я и увидел кивок Муромца.

Он уже вскочил резко, как подкинутый пружиной и в его руке тускло сверкнул короткий клинок. Но что он делал дальше я не видел, сосредоточившись на Змее. Огромный варан несся на меня, размахивая лапами как иноходец, от чего его тело и голова болтались из стороны с сторону. Я подкинул копье и перехватил его снизу. Змей остановился, оперся двумя передними лапами о березу, открыл зубастую пасть совсем близко от меня и высунул язык, наверное не доверяя своему зрению и пытаясь убедиться, что жертва близко. Зря он это сделал. Я отскочил в сторону и воткнул копье ему в голову. В самый последний момент я сообразил, что наконечник может отскочить от черепа и снизил удар. Острие вошло под подбородок Змея, в складки кожи под мордой и пригвоздили его к смутно белеющему стволу березы. Он задергал всеми лапами, завертелся, размахивая во все стороны длинным хвостом, но вырваться не смог – копье держало крепко. Я выхватил меч и ударил туда, где острая голова переходила в худые плечи. Раз, другой… Я рубил и рубил… Вскоре голова чудовища отделилась от тела и висела теперь только на складках кожи, но лапы и хвост не переставали безумствовать. От лап мне удавалось увернуться, а вот шершавый хвост несколько раз ощутимо прошелся мне по лицу.

– Арье! Угомонись! – орал Илья – Уходим!

Я оставил в покое несчастного Змея и огляделся. Неподалеку лежали тела обоих венгров и змеиного поводыря, а к нам от костров уже бежали услышавшие шум вооруженные люди…

Мы уходили от погони по руслу Смородины, чтобы не оставлять следов. Впереди, полупрыжками несся Муромец, все время подпрыгивая и посматривая во все стороны. За ним тяжело бежал Добрыня, разбрызгивая воду и спотыкаясь на скользких камнях. За Добрыней следовал я, задыхаясь от непривычно долгого бега в тяжелом тигелее. Мое копье осталось в морде Змея, а обнаженный меч приходилось держать в руке, потому что вложенный в ножны, он мешал бежать. Замыкал наше бегство Алеша, со стрелой наложенной на Куркуте и постоянно оглядывающийся назад. И все же уйти нам не удалось…