Марк Рабинович - Времена

Он повернулся и исчез со своими людьми в лесу. За ним, повернув коней, медленным шагом проследовали мадьяры.

– Арье, мы будем ждать тебя здесь – с легким оттенком угрозы в голосе сказал Муромец.

Веда едва заметно усмехнулась:

– Не тревожься, Илиас, верну я твоего хазарина обратно на это место. Не вздумайте только здесь железом бряцать.

Она повелительно махнула мне рукой и, не оборачиваясь, углубилась в чащу. Я, поколебавшись лишь мгновение, поспешил за ней. Мы шли довольно долго, причем Веда двигалась совершенно бесшумно, как будто плыла в сантиметре над землей, а я грохотал за ней, ломая ветки и распугивая медведей. Почва становилась все мягче и мягче и вскоре под моими ногами начало хлюпать. Хорошо еще, что я догадался обуть кожаные постолы а не легко промокающие лапти. Наконец, перед нами открылась небольшая полянка и на ней… Не может быть! Но нет, это не была избушка на курьих ножках, наверное мне это лишь показалось со страху. Однако, маленький сруб об одну комнату действительно стоял на огромных выкорчеванных пнях, напоминающих могучие птичьи лапы. Наверное, в этой болотистой местности только такой дом на сваях и мог обеспечить крышу над головой. Веда открыла скрипучую незапертую дверь и пригласила меня войти.

– Садись – сказала она и указала мне на лавку под полкой.

Полка была заставлена пыльными склянками всевозможных размеров и форм с подозрительным, порой шевелящимся, содержимым. Женщина осталось стоять и я смог рассмотреть ее фигуру. Пожалуй и в мои будущие времена, она смотрелась бы адекватно где-нибудь в глухой русской провинции. Темная, черно-бурая ее одежда состояла из кофты на тесемках и длинной юбки из-под которой виднелись такие-же как у меня постолы, перевязанные тесьмой. На шее у нее висело два оберега на ожерельях из мелких косточек, с продетой в них ниткой. В одном из них я с удивление узнал кельтский крест, а в другом примитивный магендовид.

– Что смотришь, хазарин? – мне послышалась насмешка в слове «хазарин» – Ты не смотри на форму, ты смотри на то, что люди в тот оберег вкладывают.

Идеолог хренов, подумал я, но благоразумно промолчал. Впрочем, Веда нравилась мне своим спокойствием и уверенностью и я испытывал к ней какое-то необъяснимое доверие, возможно и наведенное ведуньей. Внезапно, что-то щелкнуло у меня в мозгах и я, сам толком не понимая, что говорю, спросил:

– Это ты дала ей Зеркало?

Она пристально посмотрела на меня и тихо сказала:

– Ты задаешь неправильные вопросы, Лёва.

В этом мире даже Аня не звала меня так, да и в том мире кроме мамы не осталось уже никого, кто звал бы меня Лёвой. Откуда же она знала? Но выяснять это было бы, пожалуй, неразумным и я спросил:

– А какой вопрос правильный?

– Ты должен спросить меня, зачем я его дала твоей Ингимюнде.

Веда действовала по древнему принципу секретных служб: огорошить допрашиваемого осведомленностью и потом, не давая ему опомниться, вытянуть нужную информацию. Но ей-то из меня ничего не надо было вытягивать, следовательно это была простая бравада, хвастовство.

– Ну и зачем ты дала ей Зеркало?

– Тебя привела сюда светлая сила, открыв ворота между мирами – это прозвучало как утверждение.

Я догадался, что «светлой силой» она называет непонятную Л-энергию, упомянутую Эйтаном.

– Но это не единственная сила, открывающая путь – она пристально посмотрела на меня – Я знаю и иную, не менее могучую силу, которая может открыть проход. Смотри мне в глаза!

Последние слова она выкрикнула тоном приказа и я не посмел ослушаться. Наши взгляды соединились и я исчез. Да, я утонул в ее светлых глазах, но было это совсем не похоже на блаженное погружение в анютин изумруд. Я никогда в жизни не вязнул в болоте и даже само болото видел в нашей сухой стране только пару раз в заповеднике Хула в Верхней Галилее. Но там над болотом проложена удобная тропа для туристов, а трясина спокойно лежит внизу и кажется экзотичной и совсем не страшной. А вот теперь я почувствовал то, что чувствуют тонущие в болоте: меня засасывала странная, нематериальная топь и я завяз в ней, не в силах выбраться и не в силах даже двинуть пальцем. Ощущение было, скажу я вам, не из приятных и длилось оно неизвестно сколько времени, потому что само время исчезло, перестало существовать, как перестал существовать и я сам и мои чувства. Я просто-напросто не ощущал ничего: ни времени, ни боли, ни тепла, ни холода, ни радости, ни страха. Но внезапно светлые глаза отпустили меня и, постепенно, не сразу, ощущения начали возвращаться. Первым появился страх, потом злость. Я постепенно обретал себя, а невидимая трясина отпускала и где-то на уровне подсознания мне даже послышалось разочарованное чмоканье болотной зыби.

– Какого хрена!? – заорал я по-русски.

– Не вопи – сказала она по-полянски – Все равно не поможет. Не хватит в тебе иной силы.

– Какой еще «иной»?

– Иной, не-светлой – мрачно повторила она – Такая встречается чаще и у всех, у тебя тоже. Только у тебя ее не хватит и на то, чтобы иголку сдвинуть. А вот у других…

Она замолкла и тень набежала на ее лицо. О чем она сейчас думала? О том, что может натворить «иная» сила? Или о том, что ее порождает? О нетерпимости и фанатизме, рождающем ответную нетерпимость и ответный фанатизм? Веда мотнула головой, отбрасывая мрачные мысли и снова заговорила.

– И еще – она задумчиво посмотрела на меня – Что ты знаешь про свою женщину?

Моя Аня была единственной, что еще мне надо было про нее знать? Ведунья прочла это в моих глазах.

– Сама не совсем понимаю – призналась она – Но мне кажется, что она не принадлежит этому миру, также как и ты. Как будто она родилась не там где надо и не тогда, когда ей полагалось родиться.

Что она говорит? Какая ерунда, но… А ведь и верно! Я представил Аню в легкой кофточке и обтягивающих джинсах в толпе на улице Шенкин и она вписалась туда так легко и органично, как последний кусочек пазла превращает какофонию красок в законченную картинку. Так что же это? Сбой неведомой программы? Компьютерный баг мироздания? Теперь у меня получалось, что «Случайное Соединение», которое, разумеется, никогда и не было сайтом знакомств, представляет собой нечто призванное чинить ошибки мироздания. У нас, программистов, это называется «патч», заплатка, исправление.

– Поэтому я дала ей Зеркало.

Этой фразой она как будто вбила последний гвоздь, закрывая скользкую тему. Но у меня оставался еще один вопрос.

– Что такое Зеркало?

Она задумчиво взглянула на меня и отвела взгляд.

– Этого я и сама не знаю – нехотя, как мне показалось, произнесла она – И больше ничего не спрашивай. У меня кончились ответы.

Обратный путь показался мне короче, почва перестала хлюпать под ногами и вскоре мы вышли на берег Смородины – арену несостоявшейся схватки. Из кустов показался Илья.