Аландр де Маргон - Сахарные туфельки, Граваль, или Все вокруг круглого стола. Хроники Камелота

Ну может и не рука, а нечто – как око некое всезрящее, что и сквозь стены и сквозь землю без помех проникает и все дела человечьи до мелочей наблюдает. Потому и не шалил и не безобразил народ уж более, а чаще молился и в всерьез уже наказаний божьих опасаясь.

Так вот и правил себе Артур тайно и незримо, разгуливая повсюду в пимах своих невидимках, и радовался, что этакий-то неприметный контроль наконец учинить сподобился, потому как без контроля тайного и порядка явного не наступит.

Но летели дни и годы, и также как и все в природе приходит со временем в негодность и стареет, старел, конечно, и король Артур, но службы дозорной своей, однако, ни на день не оставлял – ревностно и незримо служа столь же незримым – сколь и несуществующим божествам законности и порядка.

И как это вполне явствует из многочисленных житейских опытов – без изъянов никогда просто и быть ничего не может. Только было наведешь в одном месте соответствующую лепоту, как глядь в другом-то уже и снова что-нибудь понарушилось да покривилось. Стал вдруг король Артур странность некую замечать, будто все рыцари его как-то уж невесть с чего вдруг лысеть взялись. Вроде и возраст у них еще не таков, что б лысиной обзаводиться, а вот исчезают непонятно с чего у них шевелюры. А лысый рыцарь, право, как-то все ж – не того… И романтики в нем внешней той уж нет, словно и не рыцарь, а тать какой-то каторжный иль гребец галерный.

И начал тут Артур причину сего странного явленья отыскивать: по всем закоулкам шнырять, да разнюхивать нет ли вреда какого тайного заморского или иных внешних или внутренних подвохов вражьих. День и ночь бывало воздух своими пимами месит, туда сюда кругом шастает, не ест толком не пьет, а все только неусыпное тайное бдение наводит.

Жене Женевре да жельменам своим рыцарям, конечно, соврет: «На рыбалку, мол, пошел или к куму на блины поехал», а сам скорей в пимы-невидимки сибирские скок, да и пошел службу свою тайную наблюдательную править.

Но от беспрестанных долгих бдений дневных да ночных, до того утомлялся Артур, что и не помнил порой как и в постель попадал. Бывало, как был так и валился в портках дорожных, да пимах подле королевы на королевское свое ложе – ровно калик перехожий или зверь лесной.

А королева тем часом дрыхла себе в обе ноздри и видела сны такие прекрасные, все равно как из Голливуда: отпуск в Италии и новые платья с женчугами, да рыцарство такое сплошь галантерейное, что лишь в сказках заморских бывает.

Хотя, по правде сказать, рыцари в тех снах были совершенные уж бесстыдники и разгуливали кругом просто в сплошных нагишах! Отчего королева даже и во сне краснела.

В совершенный контраст с ними рыцари местные, камелотские вели себя не в пример целомудренней, но правда ночи напролет, как уж оно издавна повелось – пили зелья хмельные-неразбавленные да скакали на стульях, ровно как на конях вкруг стола круглого, покуда весельем да разгульем вконец не утомлялись.

И иные, как Бахус-то их сильно одолевал, валились прямо под стол, а некоторые доползали еще и до круглой их общей спальни-опочивальни, где была большая округлая постель на всю рыцарскую хмельную братию с большой округлой тоже подушкой посередине.

Все эта спящая братия, ежели бы глянуть сверху на это круглое ложе с круглою же подушкой, являла спящими своими фигурами лучи некоего светила, которое, конечно, не светило.

Когда же все славное рыцарство от гульбы, наконец, утихомиривалось, то вскоре по всей округе шли такие дружные сопенья да храпенья, что и местные лягушки переставали квакать, уразумев, что такого оркестра им вовек не пересилить.

А совсем рядом, подле этой буйной и хмельной рыцарской жизни текла неприметно для славного воинства жизнь иная, обыкновенная: летали птицы, ползали букашки-мурашки, стрекотали кузнечики и было им всем совсем не до рыцарей, да и рыцарям не до них и обитали они, вроде как в совсем разных параллельных, отдельных мирах.

Но мир все-таки всегда един и не разделим, а потому и все мелкие части его составляющие какими-то своими местами непременно уж соприкасаются, и потому везде и повсюду окружают нас соседи видимые и невидимые и гости как нежданные так и нежелательные.

Что до короля Артура, то видел он, в отличие от королевы, в снах своих миры совсем иных свойств – ясно что королевские, ведь королям и сниться-то могут разве лишь королевские сны! Но, однако, и там во снах, как и в жизни он вовсю дозирал порядок – ведь каков человек таковы обычно и сны его.

Но если б король и не спал, а по обыкновению своему был на дозоре, то вряд ли бы в густом ночном мраке смог бы увидеть, что это там за гости являются без приглашений и куда деваются вследствие их посещений славные рыцарские кудри, потому как в кромешных потемках ни светлых ни темных дел было, право, не разглядеть.

И пока рыцари беззаботно спали пьяным, здоровым, рыцарским сном, в коем они и дальше веселились как и наяву, в открытые окошки залетали птахи большие и малые и потихоньку дергали из голов спящего воинства по волоску, по паре, а то и поболее – всяк по потребности и по надобности.

Нащипавши же полон клюв улетали крылатые гости, чтобы вскоре вновь возвратиться за новым урожаем. Как и все прочие более-менее разумные существа, старались они обустроиться на земной поверхности как можно лучше и таскали всяк – кто сколько мог для хозяйства, для семьи и для родного гнезда.

Но только было улетали одни гости, как следом прилетали другие; такова уж, как видно, простая жизненная математика: кому плюс, кому минус – кому прибыль, а кому и убыль! Одни себе из чужих волос хоромы устраивают, в то время как у других головы становятся голыми, точно вырубленный лес.

Но дабы и тут все совершалось более менее складно и законно, за порядком приглядывал столетний премудрый ворон, наблюдавший чтобы крылатый народец не чинил излишнего шума и честное рыцарство вдруг ненароком не пробудилось.

Ну и покаркивал иногда тож, поучая нерадивых пернатых: «Соблюдайте, мол, очередность носатые, не тащите друг у дружки добра из под клювов и уважайте своего крылатого ближнего! Этакого-то хозяйства, как травы из голов человечьих, покуда мир стоит – на всю певчую братию достанет».

Однако, беспокойный внучек мудрого старого ворона, юный принц-ворон Карл Карлыч по имени, имел свои особые понятия и интересы и по вполне естественному любопытству молодости непременно хотелось ему взглянуть, как же там живут эти самые человеки и в особенности их короли. Посему и облетел он сперва кругом и оглядел все хоромы камелотские, сунув свой любопытный клюв в каждую горницу и камору.