Альте Гамино - Ложь в двенадцатой степени

Пока Хельга старалась не зацикливаться на вещах, которые ее не касались. Усаживаясь на стул и вытягивая ноги, она по привычке хрустела пальцами и только после этого приступала к исполнению обязанностей. Проблем с удержанием внимания на единичном аспекте она за собой не наблюдала, равно как не испытывала трудностей с одновременным решением нескольких задач. Однако, утыкаясь в записи отца, Хельга чувствовала себя неудачливым серфингистом, который разбивается о шальные волны. Чем больше она прочитывала, тем отчаяннее виделась ей сама затея разглядеть смысл в чужих мыслях. Как искать выход из лабиринта без карты? Хоть бы ключик какой нашелся…

– Это проблема смыслового контекста, – объясняла Хельга доктору Траумериху, дергая себя за кончики коротко остриженных волос. – Я не могу решить головоломку без вменяемого условия. И самое печальное, что никакой головоломки тут может и не быть. Он запечатлел наблюдения и идеи в тот или иной момент жизни, и весь текст состоит из разрозненных обрывков.

Хельга покусала нижнюю губу, беспокоясь, что ее причитания походят на жалобы, а для нового сотрудника такое поведение непозволительно. И все же не выразить опасения в бесполезности потуг она не могла.

– Вот тут он пишет о семиотическом взгляде на людей, то есть об идее разбора человека на знаки и символы, которые можно прочесть во внешнем виде и поведении индивида. И тут же со следующего абзаца начинает рассуждать на тему селекционного отбора.

– Я понимаю, что это поиск иголки в стоге сена, – успокаивал Уильям. Он часто отлучался из кабинета, и поймать его за край рубашки оказывалось непросто. – Как видишь, я не давлю на тебя. Если ничего не отыщется, мы просто продолжим выполнять свою работу, как было раньше. Не расстраивайся из-за неудач. В конце концов, ты в первую очередь психолог нашего отдела, а уже потом искатель, возможно, несуществующего метода твоего отца.

И эту вторую сторону своей работы Хельга любила куда больше возни с бумагами или чтения записей отца. Хотя Эдгар Мантисс был очень умным человеком и ощутимую пользу от соприкосновения с его мыслями она так или иначе получала, копаться в сознании живых людей ей нравилось больше.

Доктор Траумерих предоставил новой сотруднице полную свободу в выборе последовательности и времени проведения бесед. Это означало, что на первых порах Хельге следовало составить список всех сотрудников на этаже, выяснить, кто в какой день приходит, насколько тесно их деятельность связана с МС и другие мелочи. Мантисс набросала примерный план, правда, была уверена, что он еще раза три поменяется.

На корректировку ушли почти две недели. В отделе работало двенадцать человек, еще четверо спускались на этаж при крайней необходимости. Не так уж и много, учитывая размеры этажа (по площади он не уступал крупному торговому центру). Секрет был в том, что вся территория делилась на три зеркальные части, одну из которых постоянно занимали штатные сотрудники, в то время как две другие временно пустовали. Потом команда перемещалась. Зачем устраивались эти переезды, Хельга пока плохо понимала, однако знала, что связано это с МС.

Больше всего на этаже было лаборантов. Мантисс предупредили, что они часто меняются, потому что платят им гроши, и удивляться постоянной текучке не стоит. Хельгу такой расклад не особо вдохновлял. Она представляла, что едва успеет познакомиться с каким-нибудь Томми, как через месяцок его место займет другой человек. А сеансы требовали постоянства. Однако ничего не поделать, ведь благополучие ушедших кадров не волновало начальство.

С некоторыми сотрудниками из списка возникли трудности. Стив Амберс сходу провозгласил, что взгляд со стороны ему не нужен, а если бы и требовался, то доктор Траумерих —достаточно надежный человек для адекватных суждений. На увещевания Хельги, что Уильям видит коллегу каждый день и может не заметить симптомов, самоуверенный ученый не отреагировал. Впрочем, Мантисс его отказ не сильно опечалил: ей хоть и хотелось покопаться в мыслях этого умника, но лишний раз избежать контакта с ним тоже было приятно.

Второй человек, который, по личному признанию, не нуждался во взгляде со стороны, хотя и не мог отказаться от сеансов, обитал в том же кабинете. Корреспонденцией доктора Траумериха и звонками занималась Лесси Кинси, бесконечно недовольная, когда ее спрашивали: «Вы случайно не родственница знаменитого Альфреда Кинси?». Ей же поручали организовывать закупки материалов и необходимой для работы мелочовки вроде бумаги для принтера или колб в лабораторию.

Лесси обыкновенно сидела в уголке главного офиса возле монитора, закинув ногу на ногу, бегала пальчиками по клавишам и в нужный момент срывала трубку. Она показалась Хельге приветливой, пускай и себе на уме дамой, обожавшей жаловаться… на что-нибудь. Объект оказывался неважен, будь то помятый край платья или грубый водитель в автобусе. Жаловалась Леси даже на свою внешность – ворчала из-за волнившихся темных волос, «прямоугольного, как у мужика» подбородка и «болотного цвета тупых» глаз. Пустяковые претензии высказывались с минимальной долей негатива в голосе. Из-за этого даже Мантисс спустя пару часов перестала замечать привычку Кинси и начала относиться к ее жалобам как к чему-то само собой разумеющемуся.

Лесси любила платья бежевых или темно-синих цветов и ненавидела делать сложные прически, поэтому ограничивалась скромным хвостом на затылке. Но чем она особенно прославилась на всех этажах, так это детской по виду фиолетовой сумкой. Вместительная и яркая, в серо-белых помещениях с блеклой мебелью она приковывала взгляды. Смешная панда на нашивке махала проходившим людям лапой и поднимала настроение. Или раздражала.

Также Хельга проводила встречи с лаборантами и сотрудниками, которые посменно появлялись на минус втором этаже. Один из постоянных уборщиков, Грег Биллс, приходивший по вторникам, средам и пятницам, признался, что иногда ему мерещится слежка. На учете у психиатра он не стоял, внушаемости не демонстрировал. Грег заявил, что эти ощущения возникают редко и вообще не стоят внимания. Однако судя по тому, что он не вполне понимал роль Мантисс и верил, будто она одна способна упечь его в психбольницу кривым росчерком авторучки, уборщик знатно привирал. Даже признание в беспокойстве из него пришлось вытягивать клещами в виде длительных разговоров.

Второй штатный работник, следивший за чистотой, понравился Хельге больше. Роберт Лейни, державшийся на этом месте уже седьмой год, что было почти достижением, показался Мантисс честным мужчиной. Он с ходу признался, что начинает нервничать при виде белых халатов и не особо доверяет врачам.