Борис Ковальков - Прогулки по Каэнглум. Роман-сказка

– Да, Галка. Эта история о времени, и любви, которая чуть не изменила историю города, но ее мало кто знает. Мы с Кратом не знаем. Дядя Коста не знает, и тетушка Аннике. В лицее ее не преподают. Опять не все слова выговариваю. Ох, и о любви не знаем…

– Дори, – торжественно призвала Галка. – Нам обязательно надо услышать эту историю, о Олге и о любви. – Галка осеклась и тихо продолжила, – а мы готовы?

– Да, Галка, мы готовы. И знаю кто может нам ее рассказать! Смотри, олгина коровка! На углу Первой Крепостной, у Белой Башни.

– Любопытная, оглядывается… Почему она не выходит на площадь?

– Наверно площадь для нее слишком большое седло…

Кабина поднялась на технический этаж и покачиваясь, встала.

– Хоть не вылезай, так здорово! – сказала Галка и выкатилась…

…Удивительно тихо было. Беззвучно крутились шестерни золотистого, янтарно-прозрачного материала, бесшумно скользили ременные передачи. Зигфрид с советником Тенделем 10 10 Лойт Тендель наследовал булочную. Ту самую, на Венналику. Хотел отдать, но его не отпустили. Резал доски для пряников, чинил оборудование. Разносил готовую продукцию. Был непременным членом совета магистрата, что так же было наследовано, как и звание «хлебодар». Простодушен и доброжелателен без навязчивости. Ратмусы его любили и нападая на булочную, могли спросить разрешения. На бегу. Он был силен и ловок, однажды пекарь Антон видел, как Тендель держа за задние ноги ратмуса Сплайда, той же рукой, ухватил за шкирку ратмуса Куддледа. Правая была занята – он выгонял скалкой остальных. возились с механизмом часов. Дори завалила стол своей ношей, помахала тетрадкой перед Зигфридом, тот кивнул. Девочки принялись осматривать техническое отделение. На шестернях и колесах блики сливались в одно радужное свечение, стремительно вращались круги света, по ним медленно текли цветные рисунки. «Корабли плывут по волнам!» – подумала Дори.

Свет казалось отслоился от диска и встал на месте, «такая многослойная штука, в самом центре – спокойно, попасть бы туда…» – подумали девочки одновременно. Не хотелось говорить, а только смотреть; так плавно и так тихо движутся части механизма… Но девочки не удержались и громким шепотом спрашивали. Зигфрид отвечал в полный голос: «К механизму ведут передачи от разных служб. В основном от магистрата. По праздникам, от каруселей, качелей и прочих радостей, которые устанавливают на площади. Праздников хватает».

– А это откуда? – Галка подъехала к вертикальной штрабе. В ней беззвучно скользил шкив.

– В прачечную, рядом в кофейню, для мельниц, – ответил Тендель.

– А этот?

– От генератора магистрата, – подсказал Зигфрид.

– Что-то здесь не так, да Дори?

– Да, Галка, странно.

Тендель и Зигфрид переглянулись, улыбнулись, но промолчали.

– Рядом еще один!

– Лифт, – ответил Зигфрид.

Галка вспомнила росписи, – О! Может быть, это – лифт времени?

– Занятное замечание, Галочка, – улыбнулся Зигфрид.

– Она очень умная, – значительно поддержала Дори.

Да, Галка была прекрасна. Дори не уступала. Тени разбежались, помещение заполнили отсветы вертящихся колес, стены покрыла живая мозаика рефлексов. Воздух засветился. Девочки на мгновение потеряли очертания и растворились и будто издалека мелькнули ясные зарницы. Тендель и Зигфрид встали у окна.

«Господина советника Тенделя хочется погладить. Говорят, он отбил свою жену у наврапов, вот бы на нее посмотреть. Но и о ней говорят, что наврапы называют ее „драконья хворь“. Зигфрид похож на свою сестру Орти. Чистого ночного цвета лицо, голубые звезды глаз, облако золотистых каштановых волос, – подумала Галка, – такой же ужасно красивый. Орти авантюристически-мечтательна, а Зигфрид мечтательно-научный». Галка неслышно рассмеялась своему сравнению. Дори заметила взгляд и улыбнулась, в мыслях согласная с Галкой: «Зигфрид стоит в сторонке и время изучает, Ортруна купается в нем. Зигфрид моложе сестры и в очках, а лицо чуть поуже. Орти по уши влюблена в своего мужа. Заботясь о нем и сыне, а они оба большие ученые, находит их в любой точке мира и всегда вовремя, а Зигфрид пока не нашел в кого влюбится. А господин Лойт Тендель давно сразу влюбился в свою великолепную госпожу Тендель. Тыщу лет живу в городе, а ее никогда не видела, только слышала о ней. Она все время где-то наверху».

– Слова которыми думаешь, видно, – Галка подняла чудно изогнутую руку, – чем-то цветным вьющимся. Их слышно-видишь.

– Образы смыслов, Галка, – спела Дори. – Состояния души видимо-ощутимы, – душа и ум в побегах, их касаются образы радости других.

– Чем мы это делаем? Почему зримо? – спросив, ответил Лойт Тендель.

– Подарок. Открывается наша природа, – ответил Зигфрид.

Дори и Галка, чтобы не мешать мастерам, поднялись на особой открытой платформе под циферблат. «Марс лифта», – прошептала Галка. Дори поддержала: «Стеньга». Галка возражала: «Брамарея!». Дори пугала: «Марсабрас!» Радостных девочек вынесло на…

…С углов квадратной площадки, ребра пирамиды уходили ввысь в бесконечность, решетчатые деревянные конструкции из темного, как показалось Галке окаменевшего дерева. Стержни, балки, перекладины, не все прямые; вместе составляли сложный рисунок растений, цветов, похожий на каркас витража. Посреди потолка или вернее низа верхней площадки словно протекла и провисла огромная капля неба. Дори и Галка поднялись по спиральному пандусу еще выше. Перед ними… Галка ахнула. Здоровенный шар лежал на круглой площадке в прорези, как Сатурн. Девочки стояли на кольце под ним. Шар выпирал из конструкций четырьмя сегментами, что казалось невозможным. Во всех направлениях шар опоясан разной толщины нитями, будто торцами дисков секущих шар. Нити струились, перекручивались, прерывались, соединялись. Внешние поверхности сегментов, срезов, секторов были разного свойства. Прозрачные, матовые, полупрозрачные и не проницаемые. Обсидиановые и янтарные, серебристые и золотые; усыпаны металлическими, деревянными и стеклянными цифрами, и буквами. Галка всмотрелась. Ой! Эти части двигались относительно друг друга по поверхности шара, и вместе с шаром! Перемещались, как льдины и облака! Поворачивались вокруг себя, как окна открывались и закрывались. Цифры и буквы двигались, вспыхивали и затухали, пропадали, прятались, появлялись опять…

– Чудесно, Галка?

– О, удивительно, Дори!..

Девочки услышали женский голос: «Это время… Время играет, забавляется. Показывает себя, дает себя рассмотреть».

– Собеседует, разговаривает! – воскликнули девочки.

– Отвечает на вопросы, – поддержал тот же голос.

На площадке стояла высокая женщина с длиннющим шестом, на конце которого была закреплена небольшая корабельная «русалка» из распущенного каната. Возле женщины стояли ведра и бутыли. Она чистила и мыла. Женщина обернулась. У нее были большие немного совиные прекрасные глаза, пышные светло-русые с серебром волосы. Одета в длинную коричневую блестящую юбку, белую рубашку и жилет. Но было впечатление, что одежды на ней много. Ноги в черных резиновых сапогах с серебряными грифонами.