Ксимена - Слуга Инквизитора. Повесть

– Пако?! Откуда ты здесь?

Вороненок перелетел на мешок, поклевал зерна, пару раз каркнул: «Крух, крух!» – взмахнул крыльями и улетел.

Из двери дома вышел, зевая, мельник. Перепуганный, я опрометью кинулся к нему:

– Наставник, сеньор мельник, выслушайте меня, умоляю! Мне больше не к кому обратиться за советом, мой Господин далеко. Я увидел сейчас дракона и моего вороненка Пако…

Мельник присел на замшелый валун и поставил меня между ног:

– Спокойно, Санчо, спокойно и все по порядку, чтобы я понял, в чем дело.

Выслушав меня, он похмыкал, задал пару уточняющих вопросов, и произнес:

– Похоже, тебе показали предысторию… – увидев, что я ничего не понял, он не стал больше ничего говорить и приказал, – трактуй свой сон, как ты его понял?

– Сеньор, я в затруднении… но попытаюсь. Очевидно, мне предстоит встреча с драконом, он ведь пообещал вернуться? И я… убил Пако, – на глаза навернулись слезы, до того мне было жаль моего ворона!

– Ну-ну, – мельник потрепал меня по голове. – Дурной сон, как ночной морок… А Пако ты не убил. Ты его освободил от змеи. А освободив, Санчо, ты породнился с ним. Вороны и драконы – родственные души. Все в порядке, вот так трактуется твой сон…

Когда декада подошла к концу, мастер дал мне мешочек муки:

– Это особая мука, Санчес, с девятого зерна. Бери, пригодится!

– А для чего она мне, мастер? Пироги печь, что ли? – полюбопытствовал я.

– Разве твой Господин ничего не говорил о муке? – удивился мельник.

– Вроде, ничего такого не припомню.

Мельник оглянулся по сторонам, наклонился ко мне и тихонько проговорил:

– Ведьмы, Санчес… Иногда они следят за твоим Господином и всегда готовы, если не вступить в открытый бой, то хотя бы сильно досадить ему. Знаешь ли, Санчес, души ведьм могут покидать их тела и носиться по миру. И когда это случается, ведьмовские души могут в незримом виде напасть и на тебя, слугу инквизитора, и даже на твоего Господина.

– А что же нам делать? Их можно как-то увидеть, этих ведьм?

Мельник выпрямился, поднял кверху палец, привлекая мое внимание:

– Для этого я тебе и даю мешочек моей муки. Отдай ее своему хозяину, он знает, что делать дальше.

Ну, как всегда, на самом интересном месте – к Господину! Нет уж, теперь я вцепился в мельника мертвой хваткой: не отстану, пока не узнаю все! Мельник, хитрюга такой, был польщен моей настырностью. Поломавшись немного, он пояснил, для чего нужна мука девятого зерна:

– Бывают случаи, когда инквизитор чует, что где-то рядом незримая ведьмовская душа, а черную ее сущность не всегда видит. Вот в таких случаях священники могут рассыпать муку вокруг себя тонким слоем. Как только сущность захочет добраться до него, следы ее ступней на муке и отпечатаются. Тогда вы будете точно знать, откуда ждать нападения, ясно?

Воистину, как говорил мой Господин, ex minimis seminibus nascuntur ingenia – великое рождается из малых семян. Низко поклонившись, я от всей души поблагодарил мельника за науку…

Меня перевезли в другое место и все повторилось:

– Передаю тебе душу и тело слуги инквизитора, Санчеса Роберто. Учи его, как считаешь нужным, – с этими словами передал мельник меня горшечнику…

Знаете, сеньоры, каждый мастер-ремесленник, к которому меня определяли на декаду, утверждал, что именно его ремесло – самое главное, важное и нужное. И каждый раз, несмотря на некоторую недоверчивость и строптивость моего характера, я был вынужден признать их правоту. Самыми главными, важными и нужными, как я убедился, стали ремесла водоноса и мельника. Что ждало меня у горшечника? Уж там-то, точно, никаких особых секретов и сакральных знаний быть не должно. Чего там, взял глины, слепил миску или горшок – вот и все дела. И я опять ошибся в своих рассуждениях, сеньоры.

Горшечник был лохматым мужчиной с кудрявой короткой бородой и усами. Меня поразили его мускулистые сильные руки с длинными, как паучьи лапы, пальцами. Иногда мне казалось, что его пальцы живут своей жизнью и, даже находясь в покое, шевелятся, будто вылепливая из воздуха удивительно красивые вещицы. Наверное, даже черепица или обычный кирпич, изготовленный им, были бы прекрасны. Меня весьма удивило, что одним из подмастерьев горшечника была его дочь. Ей поручали самую тонкую работу: витые ручки кружек, роспись и украшение супниц, ваз, игрушек, она же следила за горном, где обжигали изделия.

Первый день моим обучением, как обычно, занялся старший подмастерье. Веселый такой парень оказался, скажу я вам! В тот день моросил скучный серый дождик, а небо было сплошь затянуто темно-серыми тучами. Пронизывающий ветер сметал с деревьев последние увядшие листья и гнал их прочь, завывая на все лады. Поплотнее завернувшись в плащи и надвинув поглубже на глаза капюшоны, мы с подмастерьем отправились в поле, толкая впереди себя тачку с лопатами и мешками.

Пока мы шли, он, веселясь неизвестно чему, рассказывал мне о сортах глины – красной, белой, бурой и даже голубой. Говорил, что и Адам был сотворен Господом из глины, правда, не удержавшись, я его тут поправил: «Не из глины, а из праха земного». Он на миг перестал улыбаться, сказав, что это неважно. И, наверное, чтобы попугать меня, начал рассказывать байки о каком-то Пражском големе – человеке из глины, в которого чародеи вдохнули жизнь. Мне было интересно его слушать, но когда подмастерье рассказал о древнем царе, которому приснился колосс с золотой головой на глиняных ногах, предвещавший своим разрушением гибель того царства, я насторожился. Мне это показалось дурным знаком, поэтому я решил быть осторожнее.

Да, веселым был подмастерье. Приведет меня к оврагу, скажет, что здесь самая лучшая глина и, сунув мне в руки лопату, командует: найди глину, накопай пригоршней десять, а я посмотрю. И сидит на пне или толстой ветке дерева, наблюдая, как я тычусь во все стороны, тщетно пытаясь угадать, где тут вообще глина и какая из них лучшая. Да еще отвлекает меня от дела своими разговорами. Говорил, как правильно выбрать глину для изготовления разных вещей: белую – для чашек и тарелок, красную, желтую или бурую – для кирпича, черепицы, больших горшков и кувшинов. Замешивая тесто из глины, важно было добавить нужное количество мелкого песка и воды. А еще он поведал о своей мечте: поехать в дальние страны, найти там особую, голубую глину, в которой спрятаны драгоценные камни. Откуда он это узнал, не знаю, но почему-то я ему поверил, подумав: такой, точно, найдет!

Наконец, он показал мне, как выглядит то, что мы искали: желтая глина была жирной, лоснящейся на ощупь, и залегала пластом в стенке оврага. Приказав мне накопать глины, он сунул руку за пазуху, достал краюшку хлеба и начал ее жевать.

Когда я выкопал уже приличную нору в стенке оврага, набил глиной пару мешков, то почувствовал опасность. Еще пара взмахов лопатой, и я едва успел отскочить в сторону, хвала Господу! Огромный пласт мокрой от дождя земли съехал как раз на то место, где я только что стоял. Я перевел дыхание и поднял голову: сверху на меня смотрели такие перепуганные глаза подмастерья, что словами не описать. Съехав на дно оврага по свежей осыпи, он принялся ощупывать меня и все спрашивал: «Ты цел, тебя не зацепило? Я должен был предупредить…».