Юрий Каранин - Лучник. Узник ускользающего времени. Книга шестая

– Почему? Не первое же?

– Не далеко ушло. – Вдруг в запале проговорилась Безыменная, тут же попыталась вывернуться, но настолько неловко, что Тысячеликий может и заподозрить что-нибудь. – Хорошо еще и сам не умен оказался. – Урамита – это же почти что Рамита, подружка его.

– Урамита? Да, просчитался. – Хитро покачал головой Тысячеликий. – А, может, он и не просчитался. Теперь и ты не сможешь его подружку связать.

И, чуть, было, снова не проговорилась Безыменная, что еще и клятвой ее связали.

Но Тысячеликий глубже рыть не стал, и, как-то вяло, поинтересовался:

– Какими судьбами здесь оказалась? Снова за любовью охотишься? Нет его здесь. В этой Галактике нет.

– Да, нет! – Безыменная даже и не попыталась скрыть надменность усмешки. – Разыскивает тебя кое-кто. Попросил по возможности помочь.

«ХА, по возможности?».

И оба – по возможности! – одновременно усмехнулись: компания та еще из них собралась, – все по возможности. По возможности делишки совместные крутить, по возможности обмануть и подножку подставить, по возможности унизить …. Каждый ненавидит других, и без них почти ничего не может: разве что по Вселенной свободно перемещаться. Их время давно ушло, – (Безыменная не имела ввиду саму себя и Дафну, – их время еще даже и не в расцвете), – но, обманом изолировав Древних, только попусту пыжатся, ничего не давая и ничего не получая взамен.

– Что? Наплевал мне в лицо, а без меня беспомощен, как младенец? Вот, пусть один и повертится – будет знать, что дела сами собой не делаются. Никак, снова за Лучником охоту начал?

И последний вопрос, подобно пророщенному зерну упал в плодородную землю.

– Где, ты сказал, Лучника отыскал?

– Я сказал, что в этой Галактике его нет. – Уточнил Тысячеликий, и невольно напрягся: от этой психопатки можно всего ожидать.

Но она, – на удивление, – только кротко возразила:

– Д, Авур уверен, что Лучник – в Петле.

– Значит, я прав? – Хищно вскинулся Тысячеликий. – Теперь пусть сам его и достает.

Пусть. Если откровенно, Безыменная устала от обоих, но с Тысячеликого – хоть шерсти клок. Неизвестно, где он черпает Силу, – не из своих же игрищ? – но у него, бывает, и часто, есть, чем поживиться. И он не жадничает, что и наводит на мысль об его все-таки принадлежности к Касте Богов.

***

В отличие от Тысячеликого, Безыменная с каждой встречей становится все краше и краше. Это и невооруженным (любовью, разумеется) глазом видно. И что все эти Строгоры и Лучник бегут ее, словно черти ладана? Холодная? Отогрей в своих объятьях, – и почивай на лаврах ее беспредельной любви.

А сарказма-то и не получилось: и его любовь невостребованной оказалась.

Тысячеликий украдкой глянул на углубившуюся в раздумья Безыменную. Эта тоже только подарки умеет принимать, но Тысячеликий от нее большего и не ждет. Сумеречная научила.

Нет, потаенный взгляд Тысячеликого от Безыменной не ускользнул, но не готова она на взаимность, даже если будет уверена, что Лучник однозначно погиб. И Тысячеликий это знает, но такое сосуществование – его выбор. И теперь уже без сарказма: такова планида Богов.

Нет, ни к Богам она себя не причисляет, ни к Вечным. Тело обновить ей не дано, но и своему износу пока еще нет, и за свою жизнь она дрожать не станет.

Теперь уже Безыменная украдкой на Тысячеликого глянула. Подумать только, он же – Даугратиньи старше, а ни тело не меняет, ни сам не меняется. Сколько Безыменная помнит, все в одной поре. «А за мыслями-то следить надо!», – она невольно вздохнула, невольно же и, вспомнив, что не по своей воле чуть ли не в Начале Времен побывала, и даже сыновей там потеряла.

И снова – быстрый взгляд в сторону Тысячеликого. Но на этот раз ошибка вышла: засек-таки.

– Зачем ему я понадобился, не знаешь? Снова за Построителем хочет отправить? Опять где-нибудь мертвечины насобирал?

А ведь, кажется, зря не сдержался?! Вряд ли с неохотой Безыменная сюда пожаловала, – вон, как глазами зыкнула, когда спросила. – Мечников тоже в этом времени нет?

– Даугратиньей интересуешься? – Можно и усмехнуться.

– Не поверишь, – Мечниками. Воеводой, точнее.

Еще чуднее. Неужели надеется, что так сможет к Лучнику подобраться? По меньшей мере, глупо. Книги надо уметь читать. Или научилась?

***

И Тысячеликий… ошибся. В одном, но ошибся.

Уметь читать не означает любить читать. Безыменная и не любила: ни ведовские, ни любовные. Постичь первые – пустая трата времени, от вторых – только расстройство одно.

Конечно, Тысячеликий был недалек и от истины.

Она могла бы и не заметить, что д, Авур уже длительное время приносит в дом списки, хоть что-то рассказывающие про Воеводу. Правда, чаще всего это были списки про Земных воевод, но их д, Авур пролистывал залпом, и надолго зависал над теми, где ….

Однажды Безыменная заглянула ему через плечо, и обомлела, когда прочла: «Боясь проговориться, о том, что Воевода никогда не узнает, что Строгор и есть его сын, книжник Хеурок добровольно прижег себе язык каленым железом».

А д, Авур только усмехнулся: «Хеурок прикусил себе язык еще младенцем, выпав из колыбели». Да, еще намекнул, что вопросом Тысячеликий очень «был болен», а, когда она уходила, д, Авур и попросил найти Тысячеликого. Даже отблагодарить пообещал.

– Не суйся ты в это дело. – Вдруг с жаром почти выкрикнул Тысячеликий. – Нос враз отщемят. Я-то это хорошо знаю.

И она поверила. Без колебаний и сомнений. Твердо решив, что это обстоятельство и есть свидетельство истины.

Столица на то и столица, чтоб жизнь в ней кипела и днем, и ночью, чтоб ….

Нет, так не бывает. В каком-то заштатном городишке – два, пусть и приходящие в упадок, гаража, а в столице – ни одной машины. Даже Олан оставил свою на окраине города.

– Машины в столице были, но, когда в машине сгорели старый Государь, его сноха и внук, машины из столицы стали изгонять по разным предлогам. А три года назад под колесами машины погиб и его сын, новый Государь. И тогда все машины, которые еще имелись в городе, сбросили в котлован и там сожгли.

– А твоя? – В его рассказ невозможно было поверить.

– Столице постоянно требуется много белого камня, а на телегах много не навозишь. Но нас дальше реки не пускают.

– А на чем по городу ездят?

– Большинство – пешком, те, кто богатые – в возках и больших возах. – Олан отвечал равнодушно, и с шоферской снисходительностью. – Совсем богатые – верхом и в богатых возках.

«Совсем богатые?». Такого еще не приходилось слышать. Какова же мера этого «совсем богатые»?

Лучник шел вслед за спешащим Оланом, и, честно говоря, уже сомневался, что этот город – столица. Хотелось сказать: «Игрушечный город», но Лучник сдержал себя. Нельзя оценить город по одной улице, довольно круто поднимающейся вверх. Но больно уж маленькие здесь домики, словно карлики здесь живут.