Денис Ольшин - Волкодлак

– Не сейчас. Мне нужно срочно поговорить с вашим вожаком. – Я смотрю на светловолосого и молвлю:

– Мне нужно поговорить с тобой, Владимир.

– Да ты еле на ногах держишься, раны кровоточат, а ты решил ещё поговорить с нашим вожаком. В таком состоянии тебе бы лежать ещё пару дней, – возражающим голосом говорит Михаил.

– Мне некогда! – вспыхиваю я от гнева, все поворачиваются ко мне.

Ольга сжимает мне руку, я поворачиваюсь к ней. Она смотрит на меня понимающим, но не одобрительным взглядом.

Я делаю глубокий вдох и медленный выдох.

– Прошу, мне нужно поговорить с тобой, – спокойно говорю я.

– Ну хорошо, давай поговорим.

Тут же на меня обрушивается поток такой силы, что невольно подкашиваются ноги и с трудом осознаю что упал и стою на коленях, а может и не на коленях, может я лежу, распластавшись на земле. Да какая разница, какая разница, где я или кто я? Важен лишь он. Этот воитель, что стоит передо мной во всём своём величии. Я должен подползти к нему словно червь, должен дотянуться до его…

«ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?!!!», – слышу я рёв в своих мыслях так силой и мощи, что разум мой начинает трещать по швам. А может наоборот… приходит в себя от наваждения: «КАК СМЕЛ ТЫ ПАСТЬ НА КОЛЕНИ, КАК СМЕЛ ТЫ ТОЛЬКО ПОДУМАТЬ О ТОМ ЧТОБЫ ПОЛЗАТЬ У НОГ ЭТОГО НИЧТОЖЕСТВА?!!!» – Рёв становится всё сильнее с каждым словом выбивая из меня даже намёк на разумность оставляя лишь ярость. Ярость чистую горячую и сладкую с железным привкусом и цветом рубиново-красным: «ВСТАВАЙ, НЕ МАШКАЙ, УБЕЙ ЕГО, ПОРВИ, ОТПРАВЬ В САМЫЕ ГЛУБИНЫ НАВИ В САМО СИНЕЕ ПЛАМЯ, ГДЕ ЕМУ САМОЕ МЕСТО ЛИШЬ ТОЛЬКО ЗА ТО, ЧТО ОН ПОСМЕЛ ПОДУМАТЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ПОРАБОТИТЬ НАС, СДЕЛАТЬ ЕГО ПРИХВОСТНЯМИ!!! МЫ НЕ РАБЫ, НЕ РАБЫ, НЕ РАБ-Ы-Ы-Ы!!!!!!!!!»

Мгновение и взор ясен, цель видна, а приток сил и ненависти настолько велик и горяч, что жарко становится даже самым далёким от этого зрелища. Ближе стоящие невольно пятятся кроме двух человек.

Ещё миг я и поднимаюсь с колен и смотрю в глаза своему врагу.

Спокоен. Нет, хочет казаться спокойным. Страх… да… глубоко внутри… вижу… чую.

С губы стекает слюна и я только сейчас замечаю что скалюсь.

Скалюсь? Неважно, всё неважно главное он, главное заставить его чувствовать боль, страх. Он должен заплатить за свой поступок… сейчас!

Из горла вырывается рык. Рык громкий, что уши закладывает, глубокий, что пробирает, даже не до костей. До самых потаённых схрон души. Глупо говорить, что этот рёв довольно слабо походит на звериный.

Страх, да я вижу его. Он напуган и он знает что его ждёт, знает, что не стоило ему надевать на меня цепи. Я не раб. Не раб!

– Разумеется ты не раб. – Говорит третий из них, самый высоких со светло карими глазами и чёрными как сама темнота волосы. Неужели я сказал мысли вслух? – Не смей никому утверждать обратное. – Твёрдый как сталь голос и холодная уверенность заставляют меня уделить ему больше внимания.

– Он так утверждает, – указываю на своего врага, посылая новою волну гнева – он…

– Он лишь проверял твою силу и твою способность отстаивать своё право говорить. Какой прок от того кто не в силах выстоять самое обычное подчинение воли, излюбленного оружия твоих истинных врагов.

Истинных. Да, истинных, точно. Враги не здесь нет, они там во мраке уносят всё дальше и дальше мою сестру.

Я поворачиваюсь к среднему и смотрю на него.

Нет, может ты мне и не враг, но и не друг. Союзник, не больше.

Владимир кивает и говорит:

– Ты первый человек, который смог выстоять. – Похоже вы всё же слышите мои мысли. Слышите ведь? – Ладно, так и быть будешь с нами. Через пару часов зайди в мою палатку, поговорим.

– Почему не сейчас? – спрашиваю уже без потусторонней хрипоты.

– Вскоре ты и десятка шагов не проделаешь, – говорит Михаил, начисто лишившись виноватой улыбки.

Я поворачиваюсь прямо к нему и смотрю давяще даже слегка угрожающе.

Держит, но слабо, даже слишком слабо. Хотя по силе он меня и превосходит всё же духом слабее.

– У меня нет времени лежать в постели пока моя сестра, где-то там, – я показываю пальцем в лес.

– Если ты сейчас начнёшь много двигаться, лучше не будет. Полумёртвый ты своей сестре не помощник.

А он молодец. Не даёт себе поблажек, по крайней мере, не больше дозволенного. Дрожь в голосе едва-едва заметна только и всего.

– Тогда просто наложи свои травы и завяжи по туже повязки. Как я уже сказал: «у меня нет времени».

– В твоём состоянии? Едва ли это поможет.– Слышу уже не столь грозный, но всё ещё сильный голос Ольги.

Я прошибаю её грозным взглядом. Ярость бьётся о стену уверенности собственного превосходства надомной.

Зря. Ой зря. Только тот, кто ещё ни разу не терпел поражений, может так смотреть или же тот, у кого есть что-то или кто-то за спиной. Либо ты глупа, либо самоуверенна. В любом случае, качество очень опасное для вождя сколь бы сильным он ни был.

– В любом случае тебе нужно в палатку. – Настаивает Михаил.

Я подтверждающее киваю.

– Скажите мне, когда он будет готов.

Ничего больше не говоря он поворачивается спиной и уходит проч. Остальные зрители тоже расходятся по своим делам.

«Будь осторожен, Олег. Учись прятать свои мысли», – слышу я голос третьего, уже направившись за Михаилом.

Прятать мысли говоришь. Как только этому ещё научиться?

Однако долго думать над этим вопросом мне не пришлось.

Громадная усталость вперемешку с сильной тошнотой и таким головокружением, что непонятно где верх – где низ, обрушивается и останавливает на подступах к палатке.

Михаил с Ольгой, подошедшие ко входу в палатку, взволновано смотрят на меня, хотя взволновано, похоже, смотрит только Михаил. Ольга, скрестив руки, смотрит на меня надменным укоряющим взглядом и, если затуманенное зрение меня не обманывает, злорадно улыбается, и уже было собрались подойти, как я вскидываю руку:

– И десяти шагов не сделаю, говоришь.

На губах проступает бросающая вызов улыбка.

Первый шаг дается не то чтобы плохо, но не без последствий. Из носа стекают две струйки тёплой крови, спускаются по сомкнутым устам ниже по подбородку и неспешно капают. Почти сразу начинают кровоточить уши, а затем всё вокруг приобретает багровый оттенок. И это не забывая об ужасном головокружении, из-за которого я чудо, что не распластался на земле, а всего лишь пошатываюсь.

Один.

Как только проделываю второй шаг, мне на спину ложится такая тяжесть, будто матёрый медведь принял меня за кровать. Дыхание становится глубоким и постепенно учащается. Головокружение уже порядком мне досадило, так теперь ещё и тошнота подошла. Моё счастье, желудок пуст.

Я поднимаю взор на Михаила с Ольгой. Их взволнованные лица единственное, что я замечаю, прежде чем взор не помутился окончательно. Третьего шага мне так и не удалось осуществить.