Денис Ольшин - Волкодлак

Слышу хруст гортани – следующее за ним хлюпанье, то ли крик злобы, то ли вопль о помощи. Чувствую холодную вязкую жидкость наполненную силой и ядом. И снова действия опережают мысли. Руки словно сами обхватывают мертвеца мёртвой хваткой, а пустоту во рту уже наполняет новая волна крови.

КРОВЬ, СИЛА, КРОВЬ, СИЛА, ЖАЖДА.

Жалкий комок силы, ворочающийся в моих объятьях предпринимая тщетные попытки вырваться, становиться всё меньше. Тот огонек, что по каким-то неведомым причинном хранился у этого создания неизбежно гаснет. Холод и тьма, та самая тьма, что дана каждому и в каждом проявляется по своему, становятся моими. Становятся моим холодом, моей тьмой. Ещё глоток и то, что когда-то занимало это тело, покидает пустую скорлупу.

Размыкая хватку, я отбрасываю опустошённое тело не столько от крови сколько от силы, хранящейся в ней.

С необычной быстротой я поднимаюсь на ноги и поворачиваю к Михаилу, но там где раньше стоял небольшой столик, теперь находиться огромный получеловек полуволк, а под ним два тела, стена же за ним разорвана в клочья. И не понятно кому из нас следует удивиться больше ему или мне.

Однако наше забытьё прерывает Ольга, ворвавшаяся в палатку через «главный вход», с ног до головы покрытая кровью, не своей. Мельком взглянув на нас, она говорит:

– На выход; они готовятся напасть повторно. – После чего выскакивает наружу.

Мы следуем её примеру и выбегаем из палатки в разрывы в стенах. Как только я оказываюсь наружи, мне открывается интересное зрелище. Волколаки в таком боевом построении, о каком ни разу не удавалось услышать, ни уж тем более услышать.

Где два, где три человека с небольшим разрывом в три-четыре больших шага от другой такой же группы. Вместе они образуют довольно обширный полукруг или даже полноценный круг, не могу разглядеть до конца.

Хотя на людей они не были похожи ни в коей мере. Двое здоровых волков с шерстью таких цветов, каких у обычных волков никогда не будет. И, где есть, по одному здоровому прямоходящему полуволку в середине, похожи на Михаила. Огромные кто-то в полтора, а кто-то в два человеческих роста когтями словно кинжалы, которые, не сомневаюсь, не уступят лучшей стали ни в прочности, ни в остроте.

Но даже при всём их грозном виде нельзя не заметить их потрёпанный вид, у кого-то в достаточной близости от меня видны кровоточащие раны, у одного даже вытащенное наружу сломанное ребро. И всё же, казалось, при столь ужасающих на вид ранах они стоят. Стоят твёрдо дружно, и не думая упасть от боли или усталости. Их несокрушимая воля прямо витает в воздухе, пробуется на язык, входит в грудь – придаёт сил. И вот травмы уже не столь плачевны, раны кровоточат всё меньше и меньше, даже ребро медленно, но верно встаёт на место.

Конечно, здесь множество мёртвых тел разорванных на части с неистовой страстью, дабы восставшие единожды не смогли повторить этого вновь.

– Сюда! – кричит Ольга в направлении леса.

Не медля, я следую за ней, обернувшись, последний раз, замечаю почти скрывшуюся кость в шерсти волка.

– Сюда, я здесь. – Зовёт Ольга, когда я спустился в тень холма.

Она оказалась рядом с тройкой оборотней, причём все в полуволчьих обличиях.

Не успеваю к ним подбежать как средний из них, причём самый мелкий даже среди великанов, направляет на меня меч с такой скоростью, что мне едва удаётся остановиться, прежде чем острие дошло до горла.

– Тебе предстоит объясниться, прежде чем они нападут вновь иначе, МОЛЧАТЬ!!! – выкрикивает он в сторону напарников. – Иначе клинок окажется в твоём горле по самую рукоять.

Да чтоб тебя, что нашло на этого полоумного?

Из горла Владимира раздаётся рык.

– Лучше начинай говорить пока…

– Да что тут говорить, в чём вообще ты меня обвиняешь? – Голос слишком опешивший. Плохо. Больше твёрдости, меньше чувств. – Почему они напали на меня? Так может, потому что они напали на лагерь в целом, а я, по их мнению, был лёгкой добычей. – Твёрже, надо твёрже.

Самым краем кончика меча Владимир вгрызается в горло, и по кадыку стекает струйка крови – я не дёргаю даже бровью.

– Не убедительно.

– Хочешь, чтобы было убедительно или правдиво?! – не отводить взгляд. – Я не знаю, почему они набросились на целый лагерь оборотней? Если это месть их предводителя, значит он глупец!

Стоп предводитель, я же видел его в лесу, видел, как он покидает эту местность.

– Он не мог уйти, мы бы заметили, в крайнем случае, узнали. – Говорит один из оборотней сзади. Кажется тот третий.

– Не лезь!!!

– Как бы вы об этом узнали? – Спрашиваю, встретившись с взглядом третьего.

Опасно. Если Владимир окончательно потеряет равновесие, я тут же отправлюсь к предкам. Но времени слишком мало третий моя единственная надежда встретить утро.

– Мы можем чувствовать дух, среди нас есть те, кто могут почувствовать их на многие и многие вёрсты. Начни он отдалятся, мы бы узнали.

– Ты забываешься, незваный гость. Здесь я задаю вопросы.

– Ты хочешь узнать, почему или нет?

Пересёкшись с его взглядом лишь на мгновение, меня обдаёт яростью. Уже на грани.

– Как скоро вы бы узнали?

– Полчаса самое большое.

– Как давно я проснулся? – Вопрос посылаю до селе молчавшему из трёх.

– Пять может семь минут. – Отвечает Михаил.

– Время вы…

– Он уходит, а их насылает отвлечь вас! Всё это нападение ради отвлечения! – последние слова я выкрикиваю.

Как только я замолкаю, Владимир убирает меч прочь от шеи и без замаха отрубает голову слишком близко подобравшемуся к нам.

– Убедил. – Прорыкивает он и убивает ещё двоих.

Второе нападение началось.

Десять, двадцать, сорок, полсотни, сотня. Всё прибывают и прибывают. И это только с нашей стороны.

– Стан рядом со мной. – Говорит третий – я не спорю.

Мне бы сейчас сюда хотя бы нож.

Ответом на мою просьбу стала секира прямо перед моим лицом, предложенная третьим. И я берусь за ней и вгрызаюсь ладонями в кожу обтянутую вокруг прочного древка.

На удивление в оружии не чувствуется никакой громоздкости напротив оно неестественно лёгкое, что заставляет невольно усомнится в надёжности оружия.

Однако сомневаться долго не приходится. Первый мёртвый с неестественной скоростью оказывается на расстоянии удара. В следующий миг я наношу удар вбок и назад, кости в руках трещат, суставы рвутся, а мышцы натягиваются до невыносимой боли, однако задуманное я всё же совершаю. И голова врага отделяется от тела раньше, чем секира заканчивает свой путь до конца. В итоге тело делает ещё шаг прежде чем упасть к моим ногам.

Повезло. Недооценил и поплатился. Другие не недооценят.

Так и получается. Удар по второму противнику отдаётся в теле ещё большей болью и всё же скорость не утрачивается ни на миг. Но он видел случившееся с товарищем и с легкостью ускользает от удара, сокращая расстояние между нами. От моего, но не третьего. Одним движением он выбивает сердце из груди, вторым освобождается от обмякшего тела.