Денис Ольшин - Волкодлак

После чего чёрный странник стягивается в одну точку пока, не исчезает окончательно. Мы остаёмся с волком вдвоём.

– Это ты? Твою жажду я чувствовал?

– Разве важно, чей голод ты испытывал? Победа за тобой, враги повержены и повергнуты в бегство.

– Просто ответь.

– С какой стати мне делать подобное. Какое право ты вообще имеешь хоть что-либо требовать от меня.

– Требовать не имею, ни по силе, ни по званию. Потому и прошу…

– Нет. – Строго обрывает дух. – Нет, я здесь не для того чтобы отвечать, но помочь и предупредить. Одному тебе с врагом не совладать, даже если зверолюды помогут – этого слишком мало. Нужно войско, настоящее войско, сильное войско под могущественным предводителем.

– Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь пойдёт за мною.

– Не смеши меня, ты даже деревенских не смог собрать, которые из оружия держали разве что ножи, что и говорить о настоящих бойцах.

– И где же мне искать подобное воинство?

– Твоя жизнь, не моя, вот и думай. Моё дело указать. И вот ещё что… просыпайся!

Меня выбрасывает из забытья в явь, и тут же возвращается боль вместе с бледной тенью того океана чувств, что нахлынули в этом злосчастном лесу.

Я не совсем понимаю, где нахожусь, да и какая разница? Какая ко всем чертям разница, кто рядом со мной и от чего они не дают подняться с кровати. Они мешают. Портят. Не дают отдышаться… прочь… ПРоЧь, П ПрОчь. МеШаеТЕ… ДЫ… Дыш… Дышать… Про-о-о…

СВОБОДА. ОТСЮДА. ТАМ ГДЕ СВЕЖО. НА ВОЛЮ, ВОЛЮ, ВОЛЯ.

Дядя ветер, выбей помутнение и усталость, дай разуму просиять.

Мать сыра земля, забери боль да хворь. Нет мочи терпеть, слёзы ручьём идут, стон из груди моей выходит. Помоги, облегчи ношу.

«Ты ни один». – Слышу в мыслях знакомый голос: «Я рядом. Расслабься, знаю трудно, но пробуй… позволь боли свободно разойтись в теле – так она быстрее вытечет. Поверь, ты выдержишь».

Выдерживаю, делаю, как он велит и выдерживаю. Головная боль начинает проходить первой, а вместе с ней пропадает и помутнение. Земля, на которой я распластался, и вправду вытягивает мучащую меня боль – частое глубокое дыхание выравнивается, давая лёгким отдых.

«Вот и всё, вытри слёзы, Олег, ты справился».

Открываю глаза и вижу стоящего на коленях подле меня высокого человека, с короткими волосами и чёрными, как мрак вокруг, пышными усами.

Он берёт меня за плечи и помогает подняться, прежде чем подняться в полный рост, я незаметно вытираю следы от слёз.

«Здесь нечего стыдиться, слёзы помогли перетерпеть боль, так и должно быть».

– Благодарю. – Говорю одними губами.

«Я выполнил свой долг, теперь ты выполняй свой». – Как только звук слов смолкает в мыслях, мы направляемся в палатку.

А точнее высокий мужик чуть ли не несёт не на много меньшего спутника, ноги которого едва переставляются.

Я не сопротивляюсь, не могу, да и не желаю чем-либо перечить своему спасителю.

Мы спокойно заходим в палатку там нас ждут Михаил с Ольгой. У Михаила на лице красуется небольшая царапина на щеке стремительно затягивающаяся, не оставляя рубцов. Ничего ни говоря, они отходят, позволяя моему помощнику усадить меня. После чего тот выпрямляется и следует наружу – мы остаёмся втроём.

Михаил осторожно подходит ко мне протягивает чашу с водой и чистой тряпицей.

– Умойся, а я осмотрю тело.

Не сказав ничего больше, Михаил берётся за дело, пропуская по телу едва ощутимые нити силы. Предпочтя не обращать внимания, я окунаю руки, и в воде оказываются капли уже свернувшейся крови вперемешку с землёй и травой. Вновь взглянув на Михаила ещё раз, замечаю, на сей раз, почти пропавшие четыре тоненькие красные полосы.

– Прости.

– Не стоит, – говорит примирительным тоном. – Это моя вина. Мне не удалось усмирить боль и я поплатился за это.

– Ты сделал тогда всё что мог, Михаил, вряд ли хоть кто-нибудь смог бы ему помочь, кроме его самого.

– Так что же ты сделал там в лесу? – спрашиваю я.

– Вернул твоему телу возможность двигаться, а также облегчил отдачу. – Не отрываясь от дела, отвечает Михаил. – Полагаю не стоит объяснять, что такое отдача и насколько она бывает опасна, раз ты и сам испытал её на себе.

– И так всегда?

– Только когда используешь слишком много силы или же, например, от использованного заклятья. Выброс тобою столь огромного потока силы был убийственным не только для них. Ты истощил свой собственный жизненный запас почти подчистую. Это не учитывая заклятье, о котором я не имею ни малейшего понятия, кроме как то, что оно тёмное. Что в свою очередь не делает тебе честь.

– Даже если мне удалось сотней упырей?

– Особенно если тебе удалось подобное, – поникает Ольга. – Поначалу мы могли… – Обрывает себя, не давая злости вырваться.

– Что «по началу»?

– Просто знай, что после битвы у подножья, наше мнение о тебе сильно переменилось.

– Это дружеское предупреждение?

– Скорее наоборот.

– Довольно, Ольга, покуда он под моей опекой его и пальцем не тронут.

Ольга сверкает глазами, но Михаил лишь безразлично пожимает плечами.

– Я единственный по-настоящему умелый лекарь, Владимир не может не считаться со мной, покуда это хоть как-то касается меня, а Олег касается, не сомневайся.

Ольга направляет на меня угрожающий взгляд:

– Как только Михаил закончит с тобой, явись к Владимиру.

После чего она покидает нас.

– А ты интересный человек. – Говорит Михаил и оканчивает свою проверку.

– Всё?

– Уже давно всё. Ешь побольше и должно пройти

Он широко улыбается.

– Как тебе удалось?

– Ты там был и сам всё видел. – Отвечаю не без угрюмости.

– Видеть то видел, а вот понять… – лицо стало озадаченным. – Казало тобою овладел дух, а ты был лишь вместилищем. Но это навряд ли.

– Почему?

– Дух никогда не отпускает того чьим телом ему удалось завладеть. Лишь только люди с сильной волей и прошедшие обучение могут без вреда для себя впускать духа, да и то на короткое время.

– Значит, Доля всё же обратила на меня взор.

– Доля это или Недоля, но недоброжелателей у тебя прибавилось. Хотя были и те, кто оценил твою… воинственность. То как ты играючи рубил вампиров наряду с упырями было удивительно даже для нас.

– Вампиров?

– Да вампиров. Не доводилось слышать?

Качаю головой. Михаил поднимает руки, словно взвешивает что-то:

– Разница между ними есть, но не каждый способен её увидеть. В конце концов, и упырь, и вампир оба мертвецы. Однако наметанному глазу вполне по силу увидеть разницу.

– Бледность кожи.

– Верно. – Кивает Михаил. – Чаще всего можно определить и по этому, хотя это лишь наглядное различное, а вот чтобы окончательно понять, кто есть кто, достаточно вытащить их на солнце.

– И что случиться?