Дмитрий Попов - Кольцевая дорога

По широкой песчаной насыпи рядом с вагоном неслась вскачь белая лошадь. На ее спине сидела девушка. Очень ладно сидела, просто как влитая. Причем держалась она на лошади без седла. Я бы так не смог. Я и с седлом-то был неважным ездоком: своей лошади у нас с матушкой отродясь не водилось. А девушка и без седла легко управлялась со своей: видно было, что она так привыкла.

Кожа на лице девушки была красной. Сначала я подумал, что это от ветра. Но быстро понял, что ошибся: девушка была краснокожей. Я таких еще не встречал. Высокий лоб ее перехватывала кожаная тесьма. Тоже красная, только темнее, чем кожа. Одета наездница была в кожаную куртку и кожаные штаны. Мокрые насквозь, однако девушку это не смущало. Увидев открытую дверь, она пятками ударила по бокам лошади. Та прибавила ходу. Проливной дождь лил сверху и ветер хлестал в лицо девушки, но она упрямо подгоняла своего коня. Вот в проеме дверей показалась голова лошади. Потом шея. Потом и сама лихая наездница поравнялась с дверьми. Она протянула ко мне руки. Не от отчаяния, нет: она словно знала, что я буду делать. Видно было, что девушка не боится этой скачки за поездом против дождя и ветра.

Только у нее самой не получилось бы забраться в вагон. Поэтому я повис на подножке, держась рукой за скользкий поручень и мысленно поминая недобрым словом врезавшуюся в тело веревку. Ту самую страховку, как назвала ее мадам Августа. Веревка мешала мне, и в то же время не давала упасть.

Я что есть сил уперся ногами в лесенку и обхватил наездницу за талию. В ответ девушка крепко обняла меня руками за шею. Ливень последний раз полоснул нас струей воды, ветер взвыл от досады, не желая выпускать добычу. Но все уже было кончено: отважная наездница оказалась в вагоне. Рывок мой был так силен, что мы вместе рухнули на пол в тамбуре. Тяжелая сумка, висевшая на боку девушки, пребольно ударила меня по голове. У меня даже в ушах зазвенело. Зато краснокожая наездница ничуть не пострадала.

Мадам Августа захлопнула дверь и помогла девушке подняться. Я сел, прислонившись спиной к стене тамбура: ждал, когда пройдет звон в ушах.

– Поздравляю вас, милочка! – торжественно произнесла дама. – Вы успели на наш поезд! Как ваше имя?

– Устинарья! – ответила наездница, поправляя съехавший набок ремень своей походной сумки. Что у нее там хранится, подумал я, груда камней?

– Чем вы занимаетесь?

– Я охотница из племени Красных Волков.

– Я почему-то так и подумала! – кивнула мадам Августа. – Кому-то другому было бы затруднительно сесть на поезд на станции Белая Лошадь.

Я наконец поднялся с пола, заметив, что с нас обоих успела натечь изрядная лужа. Я пощупал голову: на затылке набухала изрядная шишка. Зато перестало звенеть в ушах.

– Этот юноша помог вам, милочка! – представила меня дама. – Его зовут Эйгор Услет. Он молод, силен и храбр, что не без успеха и доказал сегодня. Вы оба вымокли под дождем, и я бы рекомендовала вам выпить по чашечке горячего чая во избежание простудных заболеваний. Я завариваю его по собственному рецепту и думаю, что он вам понравится.

Так я оказался в купе у мадам Августы, госпожи проводницы или, как она говорила, распорядительницы пассажирского вагона. Мадам Августа усадила нас с Устинарьей на лавку рядом друг с другом, а сама устроилась за столиком напротив. Она разлила чай и заставила нас с девушкой выпить по целой кружке. Такого напитка пробовать мне еще не доводилось. От чая мадам Августы меня сначала бросило в жар, потом в холод. По коже моей пробежал озноб, а на лбу выступили капли пота. Я покраснел, словно маков цвет, потом побелел, будто оказался внутри снежного сугроба. Когда же меня наконец перестало трясти и выворачивать наизнанку, вдруг оказалось, что чувствую я себя просто замечательно, и даже промокшая рубашка на мне каким-то загадочным образом успела высохнуть. Взглянув на девушку, я заметил, что и с ней чай проделал нечто подобное. Щеки Устинарьи покрывал яркий румянец, глаза блестели. Они оказались синие-синие. А волосы охотницы были совсем белыми. Не такими, как у меня самого, а будто седыми. Я подумал, что из-за этого девушка кажется старше, чем она была на самом деле. Но мне она понравилась. Не зря я висел на страховке и мок под дождем.

Обычно-то при встрече с девицей я смущаюсь и потому стараюсь помалкивать. Не умею я болтать, как Деррик, и ухаживать за девушками. Но здесь все было иначе. Может, бодрящий чай мадам Августы на меня так подействовал? Не знаю. Однако почувствовал я себя с Устинарьей так легко, словно встретился со старым другом, с которым давным-давно не виделся. Никогда со мной такого еще не бывало. Я вдруг разговорился, да так рьяно, что будь здесь Деррик, уверен, я и его бы переговорил. Я просто соловьем заливался. Про всю свою жизнь рассказал, хотя чего там, казалось бы, рассказывать? Ничего особенного в ней нет, в жизни моей. Если чем и отличался я, так это своим даром. А теперь, похоже, ему пришел конец. Кому нужен небоходец, который не может ходить по небу? Вот то-то и оно. Про суд рассказал, не удержался. Ну и про изгнание свое. Все выложил как есть, ничего не утаил. Деррику я, бывало, всего не рассказывал, а тут вдруг поделился. И кому? Девушке, которую вижу первый раз в жизни. Рассказал и про то, что хочу вернуть свой дар. А когда я замолчал, Устинарья вдруг и заявляет мне:

– Я пойду с тобой, Эйгор Услет!

Я даже рот от удивления открыл.

Зачем это, думаю, ей со мной идти? У нас ведь обычно девицы дома сидят, за хозяйством смотрят. Не слыхал я о таком, чтобы они куда-то путешествовали, да еще в одиночестве. Не принято у нас так. Ну, то есть в Эриаке не принято. Хотя в других краях может быть по другому, не спорю. Но я там не бывал.

На Устинарью, видно, тоже чай подействовал. Потому что девушка разговорилась не хуже меня и про себя нам с мадам Августой рассказала. Мать ее умерла, и осталась она во младенчестве на руках своего отца, Эринара. Тот мачеху в дом вести не спешил и растил дочь один. А так как был он в племени Красных Волков славным охотником, добытчиком и звероловом, и сыновей у него не случилось, то девушка воспитывалась не так, как другие девицы. Совсем не так. Эринар обучал ее всему тому, что знал сам: как охотиться и ловить рыбу, как ставить силки и ловушки, читать следы, знать звериные повадки и птичьи подманки, различать лесные голоса, шорохи и звуки. Много чему учил Устинарью отец. Владеть оружием он дочку тоже научил: и копьем, и ножом, а особенно луком. Стреляла она даже лучше своего отца. А вот мечом охотница не владела: не водилось их у Красных Волков. Как Устинарья скакала на коне, я видел и сам. Мне так и с седлом не проехать, а Устинарья умудрялась управляться без седла.